Возвращение призраков, стр. 46

Маленькая одинокая фигурка пересекла каменный мостик и направилась по главной улице Слита к лужайке перед гостиницей. В походке человека была заметна целенаправленность, хотя шел он ни в коем случае не быстро — он провел ночь, наблюдая за деревней издали, а в его возрасте сырость проникает в кости, как чернила в промокашку. Воротник его твидового пиджака был поднят, а шляпа с узкими полями глубоко надвинута на лоб. В серо-зеленых глазах Симуса Фелана отражался мягкий красный рассвет над нечетким горизонтом.

«Впереди еще один прекрасный денек, — думал Фелан, подходя к месту, где короткая главная улица разделялась на две дороги вокруг лужайки и пруда. — Конечно, прекрасный денек, но, возможно, не такой уж прекрасный для людей вокруг».

Ночь постепенно растворялась, но несмотря на теплое свечение над холмами, ее темнота окутывала деревню, как черная мантия. Прежде чем перейти перекресток, маленький человечек огляделся и посмотрел на ивы, словно ища признаки жизни. Сколько из вас еще спит? Что-то плохое было здесь этой ночью, что-то ужасное шевелилось в Слите. Вы почувствовали это, оно приснилось вам? Оно явилось вам? Да, будет прекрасный летний день, но на лицах местных жителей будет усталость. И несомненно, тревога. И некоторый страх. Да, точно, все будет именно так.

Он преодолел небольшое пространство с разметкой для стоянки машин и увидел красный «форд», который заметил накануне. Потом его внимание привлекла гостиница на другой стороне дороги.

— Я навещу тебя попозже, парень, — тихо проговорил Фелан. — Нам есть о чем поговорить. Но не буду тревожить тебя в этот немилосердный час — тебе надо хорошо выспаться, если придется столкнуться с тем, что грядет.

«То есть, если этой ночью ты умудрился заснуть», — добавил он про себя.

Фелан прошел мимо нескольких стоящих на стоянке машин и ступил на траву. Поверхность пруда была гладкой и отражала сумрачное небо над ней. Не хотелось заглядывать в глубину стоячих вод, но невольно глаза притягивались к воде.

— Нет, — строго приказал себе Фелан и решительно повернулся к скамейке и огромному почтенному вязу на другом краю лужайки. — У меня нет большого желания смотреть в твои мрачные глубины в это время дня, — сказал он, будто обращаясь к самому пруду, и тут что-то на краю воды привлекло его взгляд. А, просто пластиковая утка, застрявшая в камышах. В ней нет ничего зловещего, хотя в темных водах крылась какая-то тайна, и довольно скоро она объявит о себе. Но пока пусть все остается как есть, имеются другие дела, чтобы ими заняться. И Фелан пошел дальше.

Изогнутый гребень солнца медленно выскользнул из-за горизонта и стал подниматься, как какой-то наглый и неумолимый скряга, враждебный к ночи и всем ее вороватым замашкам. Это было великолепное и возвышающее душу зрелище, которое чуть не вызвало на лице Фелана улыбку; но он знал, что свет и тепло не предотвратят событий, разворачивающихся в этом нечистом месте.

Он подошел к скамейке, опустился на нее, заметив на траве оставшиеся пятна крови, и не удержался, чтобы вновь не взглянуть на позорный столб. В глазах Фелана не было удивления, у него не захватило дыхание, когда он заметил сочащуюся из древнего дерева темную малиновую жидкость — непрерывную струйку, которая смешивалась с пылью у подножия столба и постепенно проникала в саму землю.

Он закрыл глаза, чтобы не видеть этого зрелища, и поднял подбородок, подставляя лицо солнцу. Но солнце было у него за спиной и пока что грело слабо.

Губы Фелана шевелились, как в молитве.

24

Эш натянул рубашку и, застегиваясь, посмотрел в окно на лужайку. Еще не было и половины девятого, но солнечный жар уже проник сквозь низкие облака испарений от сырой земли и пруда. Эш заправил рубашку в брюки и засучил рукава; еще один жаркий, возможно, даже знойный день. Он заметил в камышах какое-то желтое пятнышко, колеблющееся в тонкой дымке над прудом, и вспомнил маленькую желтую уточку, которую увидел, приехав в Слит.

Постель у него за спиной, была измята, простыня почти сползла на пол, куда Эш сбросил ее, метаясь во сне. Он подошел и закинул простыню на кровать, потом сел на край и провел рукой по все еще мокрым волосам, стараясь их пригладить. Чуть раньше он сходил в душ в конце коридора и освежил тело прохладной водой, чтобы прийти в себя. Но по-прежнему ощущал усталость, будто его выжали, и, если учесть сумасшедшую ночь, в этом не было ничего удивительного.

Когда Эш, услышав те жуткие, душераздирающие крики, добрался до ванной комнаты в коттедже Эллен Преддл, то увидел, что женщина мечется там, как припадочная, словно борясь с каким-то демоном. Немного спустя Эш понял, что так оно и было — женщина сражалась с демоническим духом своего бывшего и исполненного ненависти мужа. «Джордж Преддл по-прежнему хочет страданий мальчику», — сказала Эллен Эшу позже, когда слезы высохли и осталась только дрожь, — и чтобы прекратить мучения, ей приходится изо всех сил сражаться с его злой душой. Ей не удалось уберечь Саймона, пока он был жив, но она убережет его после смерти.

Эшу было бы нетрудно отмести ее утверждения как бред эмоционально травмированной женщины, если бы он сам, собственными глазами не видел призрак ее сына. Ни с того ни с сего свет в ванной замерцал и потускнел, а потом наступил полный мрак. Как будто вся энергия в коттедже иссякла. И в этой темноте Эш услышал одинокий крик мальчика, страдающего от ужасной муки.

Почти тут же свет опять загорелся, и Эш увидел, что Эллен Преддл лежит на полу с закрытыми глазами, без сознания. А в ванне никого нет.

Эш быстро проверил разбросанные по полу фотоснимки, но ни на одном не было изображения. Все показывали какое-то белое сияние, как будто вспышка фотоаппарата отразилась от линзы обратно. Он собрал снимки и засунул в карман, чтобы внимательно изучить потом; проверил перевернутый магнитофон. Отделение для батареек было открыто, внутри осталась лишь одна батарейка, остальные валялись, разбросанные по полу. Женщина тихо застонала, и Эш слегка потряс ее за плечо. Она вздрогнула и, очнувшись, попыталась бороться, на этот раз с ним. Эш быстро успокоил ее, и вскоре она прислонилась к нему в изнеможении, не имея сил для борьбы.

В доме не было ничего крепче шерри, и, усадив женщину в кресло внизу, Эш налил ей полный стакан. А чтобы успокоить собственные нервы, налил себе столько же водки из фляжки на столе.

Эш оставался с Эллен Преддл, пока ее глаза не начали закрываться, теперь уже от естественной усталости. Он присматривал за ней, пока она лежала в постели, и уверял, что в эту ночь больше ничего не случится (по своему опыту он знал, что такие феномены не могут продолжаться долго из-за слишком большого расхода психической энергии). Вдруг сам ощутив полное изнеможение, он вернулся в гостиницу поспать. Хозяин оставил ему ключ от главного входа, и, проехав небольшое расстояние до «Черного Кабана», Эш воспользовался этим ключом. С оборудованием, решил он, в коттедже ничего не случится.

Он считал, что на эту ночь с призраками покончено, хотя дух другого мальчика еще мог появиться.

В изнеможении Эш рухнул на постель, и его сны были такими же запутанными, тревожными, как и в предыдущую ночь. И так же, как и в предыдущую ночь, проснувшись, он увидел у своей кровати все тот же образ.

В широко раскрытых глазах мальчика застыли страх и мольба; мальчик был виден совершенно ясно, словно светился изнутри. Через несколько секунд образ померк, оставив — всего лишь на мгновение — легкую ауру в форме детского тела, некое призрачное очертание, устремившееся вперед к протянутой руке Эша, и он ощутил холодное покалывание в том месте, где остаточная энергия коснулась его.

Очнувшись от гипнотических чар, Эш быстро перекатился через кровать и в страхе встал на полу на колени. Казалось, он очень долго пробыл в таком скрюченном положении, но на самом деле прошла минута или две.

Когда он достаточно успокоился, чтобы снова двигаться, то лег в постель и на удивление быстро уснул. В конце концов его разбудил яркий свет дня и звуки жизни в гостинице, а прохладный душ помог прочистить мозги и успокоить нервы.