Гробница, стр. 104

Еще несколько сантиметров. «Рывок.»

Почти рядом.

Растопыренные пальцы Клина окунулись в грязную воду. Они уже почти коснулись драгоценного предмета...

Сзади упала черная тень, целиком накрывшая и Клина, и темный комок иссохшей плоти, лежащий в луже.

Когда Холлоран наступил ногой на сердце божества, втаптывая его в каменный пол, из груди Клина вырвалось короткое, приглушенное рыдание.

Глава 51

Гроза проходит

Матер выглянул во внутренний двор.

Слава Богу, гроза проходит, подумал он. Вспышки молний стали уже не столь ослепительно яркими, и гром рокотал все глуше и реже. Ливень кончился; мелкие капли дождя легонько барабанили по крыше и стенам старого особняка. Матер разглядывал старинный фонтан, расположенный в самом центре двора. Камень не смог противостоять разрушительному действию времени — обросшие лишайником полуразрушенные фигуры смутно вырисовывались в тени. Гладкие плиты бассейна, намокшие под дождем, блестели, отражая свет, льющийся из окон, но сам фонтан не работал.

Мысли Матера вновь вернулись к убитому им человеку, лежащему в коридоре за его спиной. Очевидно, произошло какое-то досадное недоразумение. Теперь Матер знал, что убил Януша Палузинского, одного из телохранителей Клина. Плановик уже встречался с Палузинским и запомнил его лицо; однако обезумевший от страха или от ярости человек, с которым он столкнулся в коридоре, не имел ничего общего со сдержанным пожилым поляком. За короткий срок Палузинский изменился до неузнаваемости, и к тому же потерял свои очки в металлической оправе, по которым его можно было бы сразу опознать. Ни во внешности, ни в повадках несчастного не осталось ничего от прежнего благоразумного пожилого мужчины; Матер, глядевший в лицо телохранителю Клина в течение нескольких секунд, мог поручиться, что перед ним стоял безумец, доведенный до острого психоза страхом или какой-то другой непонятной причиной. Зловещие признаки сильно встревожили Матера.

Какого черта этот сумасшедший напал на него? Уж он-то должен был знать, кто стоит перед ним! Маловероятно, что Палузинский был как-то связан с предателем, действовавшим внутри «Магмы», или причастен к вооруженному налету гангстеров на поместье. Однако в его агрессивных намерениях сомневаться не приходилось — Матер был слишком искушен в подобных вещах. Если бы он не предупредил удар Палузинского, то сейчас лежал бы мертвым в коридоре Нифа. Ладно, очень скоро выяснится, что за непонятные вещи здесь происходят.

Его внимание привлекли звуки, донесшиеся со двора. Напротив него была приоткрытая дверь, из-за которой падал неяркий, рассеянный свет. Послышались голоса, шевельнулись тени. Кто-то выходил во внутренний дворик с противоположной стороны дома.

Пальцы Матера крепко сжали рукоять трости с вкладной шпагой. Заслышав быстрые шаги у себя за спиной, он повернулся и вошел обратно в коридор. Один из его агентов спешил к нему на подмогу. Матер сделал предупреждающий жест и приложил палец к губам — тотчас же шаги за его спиной стихли: теперь оперативник «Щита» бесшумно крался вдоль стены. Увидев лежащее поперек коридора тело, он наклонился, чтобы осмотреть его. Из небольшой раны в груди Палузинского сочилась темная кровь.

Матер сосредоточил все свое внимание на фигурах двух людей, появившихся из двери на противоположной стороне двора; один из этих двух бережно поддерживал другого.

— Подожди здесь, — негромко приказал Матер своему агенту, узнав двоих, ковыляющих под мелким моросящим дождем. Он вышел навстречу им; по прихрамывающей походка и сухопарой фигуре Плановика можно было легко узнать даже без его привычной трости в руках. Негромко окликнув Холлорана, он стал ждать ответа.

— О, Господи... — вырвалось у него, как только он увидел, в каком ужасном состоянии была представшая перед ним пара.

Холлоран, казалось, совсем не удивился тому, что Матер явился в Ниф. Свет из окна особняка падал на его лицо — в тусклом освещении оно могло показаться бесстрастным, холодным лицом каменного изваяния.

— Уведите ее отсюда, — сказал он, передавая еле стоящую на ногах Кору в руки Матера.

Возникла недолгая пауза.

Холлоран не прибавил ни слова к своей короткой реплике.

— Что случилось, Лайам? — настойчиво спросил Матер. — Мне пришлось убить одного из телохранителей Клина — поляка.

На бесстрастном лице Холлорана промелькнула легкая тень улыбки.

— Поверьте мне так, как еще никогда не верили, — только и ответил он. — Все уже кончено, но я хочу, чтобы вы увели Кору подальше от этого дома. Ждите меня у главных ворот.

— Лайам, но...

— Пожалуйста, сделайте это.

Матер подумал секунду:

— А ты?

— Мне нужно сделать еще одну вещь.

С этими словами он повернулся и, прихрамывая, пошел обратно, в ту дверь, из которой он только что вывел Кору, находящуюся на грани обморока.

Глава 52

Битва кончается

Холлоран прикрыл за собой двойные двери особняка и вышел на крыльцо. Ночной воздух был свеж и прохладен. Тучи рассеялись, и яркая луна светила в небе. Трава полегла под дождем, и земля была насквозь пропитана влагой; ветер, разогнавший тучи, потерял свою неистовую силу. Он посмотрел на озеро — над спокойной поверхностью воды клубился легкий туман.

Устало опустившись в водительское кресло «Мерседеса», он в последний раз оглянулся на старинный особняк, затем плавно повернул за угол дома и выехал на дорогу, ведущую через лес к центральным воротам поместья.

Он вел машину через лес, думая о Феликсе Клине, о его удивительных и страшных способностях. Он вспоминал историю, рассказанную ему Клином в гостиной зале у очага — о древнем народе, некогда жившем в долине Тигра и Евфрата, «шумерах», об их жестоком божестве Бел-Мардуке — Антихристе, «предшественнике» Христа. Он размышлял о том, насколько правдиво то, чему он стал свидетелем и во что вмешался.

И еще он думал о себе самом.

Может быть, он наконец поверил и понял смысл всего происходящего.

Небольшая группа людей ждала его у тяжелых железных ворот — четверо оперативников, взволнованных неожиданным поворотом дел и удивленных тем, что до сих пор их начальник не предпринял никаких решительных действий, и Чарльз Матер, ни на шаг не отходящий от Коры. На плечи девушки была накинута куртка одного из агентов «Щита». Она стояла босиком на мокрой, холодной земле, напряженно вглядываясь в темноту леса, в сотый раз пробегая глазами открытый участок дороги, ведущий к особняку. Совсем продрогшая на холодном ветру, в мокрой одежде, она упорно не соглашалась сесть в кабину одной из машин, чтобы укрыться от влажного ветра. Несмотря на все расспросы Матера, она так и не проронила ни слова с тех пор, как он увез ее из особняка, и Матер гадал, уж не Холлоран ли посоветовал ей молчать.

Кора вздрогнула, вздохнула, и Матер, переведя свой взгляд на темную аллею, заметил, как мелькают фары машины среди деревьев. Гладкий корпус «Мерседеса» тускло поблескивал в лунном свете. Машина приближалась на малой скорости — значит, всякая опасность миновала.

Шестеро человек, стоявшие у ворот, повернулись и глядели на «Мерседес», плавно покачивающийся на небольших неровностях дороги. Фары ярко освещали прямой путь перед ним.

Но вдруг автомобиль остановился. Возле двухэтажного домика-сторожки. Они увидели, как Холлоран опустил боковое стекло и бросил что-то на землю как раз перед одним из этих странных сторожевых псов — двое уцелевших зверей кружили возле тел погибшей своры.

Пес осторожно подкрался к машине и начал жадно пожирать подачку.

Он смотрел, как потемневший кусок мяса исчезает в пасти шакала. Он подождал еще немного, пока шакал не проглотил старое сердце — чем бы оно ни было на самом деле.

Только после этого Холлоран снова нажал на педаль акселератора и подъехал прямо к воротам.

Он вылез из кабины. Кора сделала один неуверенный шаг к нему — и остановилась, словно ожидая его реакции.