По зову сердца, стр. 86

– Моли бога, что сорвалось. – Абверовец бросил Вере по-немецки. – А то лежала бы у моих ног. На будущее запомни – из наших рук девушки не ускользают. Все. Иди!

Вера сделала несколько торопливых шагов и притаилась у сосны.

– Чего в Дорогобуж? – донесся голос Шенка.

Последовал ответ, наводивший ужас на Веру:

– Помогать полковнику Урлиху и капитану Бишеру. Приказано все ценное срочно вывезти. Что не можем вывезти – взорвать. Всех трудоспособных отправить в Германию или в лагеря, немощных – расстрелять…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

На том же самом повороте ее встретила Устинья.

– Тетя Стеша? Ты чего?

– Пришел дед Гриша с целой компанией.

– С компанией? – удивилась Вера. – Значит, что-то случилось. – И она ускорила шаг.

Устинья ей шептала:

– Проводив тебя, я прошла к станции. Там пришел еще бронепоезд.

– А куда головой?

– На Спас-Деменск.

Дед Гриша встретил их около амбара, таинственно вынырнув из-за можжевельника, а за ним и вся его компания. Следуя за Верой, они вошли в амбар, оставив снаружи двух для охраны.

– Крошка, – представился здоровенный детина.

– Порученец «Дяди Вани», – отрекомендовал его дед Гриша. – А это ваш – связной от партизанской бригады, – показал он рукой на улыбающегося бородача.

– Степан? – удивилась Устинья. – Вот не подумала бы. Ведь мы с ним каждый день на кухне встречаемся. Он у нас помои для свиней берет.

– Вот и хорошо, – перебил ее дед Гриша. – Сними-ка лучше платок и представься во всей своей красе товарищу Крошке. – И дед Гриша поднес к лицу Устиньи коптилку.

– Это для чего?

– А на то, чтобы они тебя узнали, если вдруг ты появишься у них. Познакомились? Теперь слушайте. Вашу радиостанцию засекли и ищут. Михаил Макарович приказал прикончить здесь передачи и все шифрограммы через Степана передавать им, – дед Гриша кивнул на Крошку.

– А как же сегодняшнюю? Есть срочное сообщение. – Вера глядела то на деда Гришу, то на Крошку. Но тот и другой молчали. – А куда вы отсюда идете?

– Мы идем бором мимо свинарника Степана прямо на Устром. А там берегом, затем горелым лесом и прямо на болото… – повествовал Крошка.

– Тогда я сделаю так, – перебила его Вера. – Мы берем с собой радиостанцию. По выходе из бора, на опушке, под вашей охраной я отстукаю донесение, а потом, – она перевела взгляд на Степана, – рацию передам вам, и спрячьте ее где-нибудь у себя. Но так, чтобы при срочной надобности мы могли без задержки ею воспользоваться.

– Сделаем, – только и сказал Степан.

Вера быстро слазила на чердак и оттуда вернулась с рацией и передала ее Степану.

– Тихонько выходите и подождите меня в лесу. Я вас не задержу. Только вот составлю шифрограмму и выйду. – Но это получилось уж не так скоро, как уверенно сказала Вера. На этот раз она составила не как прежде, короткие, а одну большую шифрограмму, включила в нее и бронепоезд, хотя прекрасно знала, что эту точку передачи засекут. И очень хорошо. Пусть по лесу порыщут.

Не прошло и полчаса после ухода Веры и гостей, как в амбар и в соседние постройки загрохали.

– Кто там? – не без страха спросила Устинья.

– Открыть! Шнель! – властно прогремел за дверью голос.

В амбар ворвались офицер и три гестаповца, и лицо Устиньи осветили три луча электрофонарей.

– А где Юлия? – переводчик спросил Устинью.

– Юлия ушла на свидание к гауптману Шенку.

– Вас? Шенку? – спросил ее офицер. Переводчик перевел сказанное Устиньей.

– Обыскать! – распорядился офицер. И в одно мгновение все было перевернуто и в амбаре и на чердаке.

А в это время километрах в двух отсюда Вера отстукивала донесение «Гиганту». Чтобы сбить абверовских собак со следа, Вера, закончив передачу, не пошла прямо домой, а вместе с Крошкой и его людьми прошла до ближайшего ручья. Крошка со своей командой перешли ручей, а Вера со Степаном разулись и пошли по воде вправо. На выходе из него обмыли с песком подошвы обуви и, не одевая ее, босиком направились в лес. И только там обулись. Подходя к околице, Вера и ее новый боевой товарищ разошлись. У амбара ее встретила Устинья и поведала об обыске.

– Раз обыскивали не нас одних, это очень хорошо, – отметила Вера. – Значит, нас лично не подозревают. Идем, тетя Стеша, спать. Я очень устала. А тебе, дорогая, ведь с восходом солнца вставать. Боюсь, как бы нам не проспать.

– Не проспишь. Сейчас мы откроем маскировку, и солнце в половине седьмого упрется как раз в твою подушку.

– А если не будет солнца?

– Тогда я прибегу.

Но не потребовалось ни того и ни другого: в половине седьмого Веру подняли взрывы: советские самолеты бомбили станцию, после чего ни один бронепоезд не смог двинуться.

Это, пожалуй, было серьезное предупреждение генералу Хейндрицу о немедленном отводе войск с рубежа Ельни. Но Хейндрице, уверенный в прочности Ельненского укрепленного района, не торопился отводить здесь войска. И это обернулось для них трагедией.

Это утро для командарма Хейндрице было зловещим: советские войска неудержимо двигались на Ельню, а в тылу его армии авиация наносила сокрушающие бомбовые удары и по резервам и по главным коммуникациям. Наряду с этим основательно разбомбила не только станцию Ельня, но и новый КП в Шиловском лесу.

Хейндрице было уже вполне ясно, что войска 452-й пехотной дивизии не смогут удержать Ельню. Но над ним висел как дамоклов меч приказ Гитлера: «Смоленск – ворота на Москву. Держаться во что бы то ни стало!»

Но как ни был строг приказ Хейндрице, фюрер казино Гантман, наученный за два года войны горьким опытом, был иного мнения и на этот раз прихватил порожняк машин, загрузил их всем, что только можно было увезти, в том числе и поросят, и сразу после обеда отправил все это со своим помощником в Шилово. На всякий неприятный случай оставил у себя еще два грузовика, запрятав их в молодом сосняке, недалеко от столовой. Всем в казино было ясно, что пахнет порохом. И каждый, с благословения Гантмана, подменив себя кем-нибудь, мчался домой собирать вещи. Помчалась и Вера к Степану, а Устинья – домой. Степан уже сидел в кузове.

– Едешь?

– Да. Наши уже взяли Прошино и Кольшино и вот-вот ворвутся в Ельню. Так что ночью мы с тобой будем работать на новом месте.

Шофер гудком оборвал их разговор.

– Всего! – помахал рукой Степан.

Утром 30 августа на фронте армии генерала Трубникова Соколовский ввел в прорыв гвардейский танковый корпус. Корпус, взаимодействуя с вырвавшимися вперед гвардейской дивизией генерала Стученки и танковым полком подполковника Лосика, успешно наступал вместе с ними на Ельню. И их прорыв был настолько стремительным, что гарнизон Ельни даже не сумел как следует подготовиться к отражению ударов.

И не успели погаснуть в сумеречном небе лучи солнца, как в Ельню с трех сторон ворвались танки, а вместе с ними и полки генерала Стученки.

С первыми разрывами снарядов над городом в казино влетел комендант и, еле переведя дух, сообщил:

– Кругом танки.

– Танки, – подхватился Гантман и тут же гаркнул: – Господа! Город обстреливают танки. Ужин окончен. Фройлейн, весь, весь грузит ауф авто!

Через какие-нибудь полчаса машины с людьми и утварью казино мчались в Шилово. Ехали севернее, кружной дорогой, так как прямой путь был запружен пробками бежавших из-за Ельни, которых нещадно бомбила советская авиация.

У железнодорожного переезда колонну встретил помощник Гантмана.

– Дальше пока что ехать нельзя, – доложил он и свернул машины в лес.

– Шеф приказал ложиться спать, – передала Даша. – Так что берите у кого есть теплое и устраивайтесь где погуще.

Устинья прошла к другой машине, взяла там узел с постелью и расстелила ее под березой рядом со своими товарками.

– Ложись, вздремни, а я подежурю, – шепнула она Вере. – А как все заснут, разбужу.

Вера легла, но сон никак не шел. И не из-за того, что пищали и безжалостно кусали комары, а потому, что беспокоила одна мысль: как бы скорее сообщить «Гиганту» последние сведения.