Странствие Парка, стр. 12

Когда горох из яркого стал серовато-зеленым, миссис Дейвенпорт взяла одну из тарелок, наложила туда горох и размяла его вместе с картошкой и мелко нарезанным цыпленком.

— Я постараюсь побыстрее, — она вздохнула и закатила глаза. — Надеюсь, сегодня мы в хорошем настроении и будем помогать Саде.

Ее не было больше получаса, но в конце концов ужин был подан. Цыпленок выглядел жестким и холодным, но голод поможет справиться. Парк порезал мясо у себя на тарелке и смешал его с картофельным пюре. Миссис Дейвенпорт внимательно за ним наблюдала, чуть приоткрыв рот. Она была похожа на маму, которая держит ложку перед носом упрямого малыша.

Парк проглотил кусочек.

— Вкусно, — соврал он.

Дальше он искусно маневрировал вилкой, тщательно обходя горку переваренного гороха. Горошины напоминали пушечные ядра отвратительно серо-зеленого цвета.

Экономка заметила его хитрость.

— Мы даже не отведали наших замечательных овощей, — сказала она.

Парк попробовал улыбнуться и поддел вилкой три горошины, одновременно взяв стакан молока. В конце концов, ему не обязательно их жевать. Можно просто проглотить.

И тут он поперхнулся. Ему показалось, что он пытался проглотить большую ложку жирных сливок. Парк смог не выплюнуть горох и молоко, но на глазах у него выступили слезы, и когда он стал все это глотать, то подавился.

Экономка наклонилась к нему, как будто беспокоясь, но ему показалось, что в ее глазах мелькнул смех.

— Вы, городские дети, и молока-то настоящего не пробовали.

— Все в порядке, — с трудом проговорил Парк. — Попало не в то горло.

— Ох ты, Боже мой, — и она отправила в рот маленький кусочек своего ужина.

Мальчик снял очки и вытер рот желтой бумажной салфеткой. Миссис Дейвенпорт смотрела прямо на него, и ему пришлось вернуть салфетку на колени. Приподнявшись на стуле, он вытащил из заднего кармана потрепанный бумажный носовой платок, вытер глаза и как можно тише высморкался.

Экономка перестала есть, вилка замерла в воздухе, она наблюдала за Парком. Мальчик выдавил из себя улыбку.

— Наверно, я не очень голодный. Пока ехал на автобусе, наелся всякой чепухи.

— Мы не будем об этом переживать, правда? — она отправила в рот кусок и начала жевать.

Парк с облегчением положил салфетку рядом с тарелкой. Что теперь? Мальчик стал смотреть по сторонам, чтобы экономке не показалось, будто он наблюдает, как она ест. Старые обои надорваны в углу. Кто-то их подклеил, но неудачно. На выцветшем рисунке были большие цветы: розы и плющ. Он попробовал представить, что за женщина их выбирала. Его бабушка? Жена полковника? Образ не появился. Странно, но он никогда о ней не думал, только о нем.

— А как … как дедушка? — вопрос выскочил сам собой. Мальчик не собирался, не хотел спрашивать.

— Ох, — ответила она, — не знаю.

На мгновение она задержала взгляд на вилке с картошкой.

— Не знаю. Думаю, по-прежнему.

Можно подумать, Парк имел хоть малейшее представление о «прежнем». Но это должно означать, что дедушка больше не расстроен из-за его приезда. «По-прежнему» ведь лучше, чем «расстроен». Или она хотела сказать, что он по-прежнему расстроен? Завтра, решил Парк, я ее попрошу пустить меня к деду. До завтра я постараюсь так ей понравиться, чтобы она поверила: я не огорчу дедушку. Хотя от одной мысли о том, чтобы войти в ту комнату, у него пробежал холодок по спине.

— Ты уже позвонил маме? Твой дядя сказал мне, что тебе нужно ей позвонить.

— Ой, точно, — и он встал из-за стола. — Пойду позвоню.

— Телефон на кухне рядом с раковиной.

Он набрал коммутатор и сказал, что звонок оплатит абонент, которого он вызывает. Рэнди ответила после первого же гудка.

— Поросеночек? — начала она.

— Вы оплатите звонок от Парка Броутона? — спросила телефонистка.

— Я так волновалась…

— Мадам, вы оплатите звонок…

— Разумеется. … когда ты не позвонил в пять…

— Разговаривайте.

— Мам?

— Ты в порядке? У тебя все хорошо?

Он бросил взгляд сквозь открытую дверь на миссис Дейвенпорт. Она мирно жевала свой ужин. Парк так хотел найти предлог выйти из-за стола и не подумал, что она останется и будет все слышать.

— Да, у меня все в порядке, — тихо ответил мальчик.

— У тебя странный голос.

— Да нет, все хорошо. Как ты?

— Ой, у меня все отлично. Я успокоилась. Почему ты не позвонил в пять? Я ушла с работы пораньше и ждала твоего звонка.

— Прости. Кажется, мы в это время доили коров, — прошептал Парк, прикрыв рот рукой.

— Доили? — мама удивленно засмеялась. — Фрэнк уже дал тебе работу?

— Да, — соврал он.

— Как он?

— Хорошо. Мам, — Парк посмотрел на миссис Дейвенпорт. Она украдкой смотрела в сторону кухни. Мальчик отошел так далеко, как позволил телефонный провод, — мам, ты мне не говорила, что у папы есть брат.

— Кто? Фрэнк? Говорила. Ты просто забыл.

Парк знал, что не говорила. Он бы непременно запомнил.

— Ты ни о чем мне не говорила!

Мама надолго замолчала. Он даже подумал, что их разъединили.

— Мам, ты здесь?

— Да, здесь. Как полковник? — наконец отозвалась она.

— Так же, — это все, что рассказали ему самому. И еще, что дедушка расстроился, но об этом он говорить матери не собирался.

— Понятно, — ответила она, хотя слово ровным счетом ничего не означало. И после длинной паузы добавила, — Поросеночек…

— Да, мам.

— Я обязательно расскажу тебе об отце. Когда ты подрастешь.

«Мама! — хотелось закричать Парку. — Мне уже почти двенадцать!»

Но он не мог. Не при миссис Дейвенпорт, которая вытягивает шею, словно гармошку, стараясь расслышать, что он там шепчет.

— Я люблю тебя, родной. Помни об этом.

— Конечно, — без выражения ответил мальчик. — Все нормально. Я позвоню через несколько дней.

— Как только захочешь. Дружок, тебе точно там хорошо?

— Да все в порядке, — сердито прошептал он, — не волнуйся.

И добавил громким радостным голосом специально для миссис Дейвенпорт:

— Ну все, пока. Я скоро позвоню. Целую.

8. У источника

Он проснулся с первыми лучами солнца. Первую минуту мальчик неподвижно лежал в кровати, пытаясь вспомнить, как он сюда попал. Послышался крик петуха — он явно гордился своим талантом, и в ответ донеслось мычанье. Парк достал очки из тумбочки, вылез из-под тонкого одеяла и соскочил на пол. Мама купила ему пижаму, специально, чтобы у родственников ему не пришлось спать в нижнем белье, но ее ткань — смесь хлопка с полиэстером — холодила кожу. В такой одежде путь до ванной будет очень длинным. Мальчик быстро оделся, оставил только заляпанные кроссовки и в носках, держа в руке щетку и тюбик зубной пасты, на цыпочках отправился по коридору к лестнице.

Парк шел, прислушиваясь, не проснулся ли еще кто-нибудь (разве они на фермах не встают с рассветом?), но вдруг понял, что в этом огромном доме нет никого, кто может встать на заре: инвалид, глуповатая экономка и городской мальчик. Внизу у лестницы почти напротив дедушкиных часов была та самая тяжелая деревянная дверь. Она была закрыта. За ней лежал Паркинтон Уадделл Броутон Третий, или то, что от него осталось.

О чудо! Юноша вошел, возложил руки королю на лоб, тот поднялся, сел в постели и потребовал свой меч. Исцелен! Исцелен! Одно прикосновение юной руки и сила любви и родной крови победили болезнь и смерть. Одно прикосновение этой чистой юной…

Парк заставил себя повернуть направо и пойти в ванную. Там он тщательно, вдвое дольше обычного чистил зубы. Готово. Чем занять оставшееся до конца дня время? Он посмотрел на часы. Пять семнадцать. Пять семнадцать? Возвращаться в кровать смысла не имело, Парк полностью проснулся. На задней веранде он нашел резиновые сапоги, которые были ему лишь чуть-чуть великоваты. В них он вышел на улицу, аккуратно закрыв за собой дверь, чтобы она не хлопнула.