Невеста на продажу, стр. 53

— Какого черта ты здесь делаешь? Одна приехала верхом, с тобой тоже могло что-нибудь случиться, — проговорил он хриплым голосом.

— А ты мог погибнуть, — она возразила обвиняюще, отстраняя его от себя. — Прости, что я испачкал тебя, любовь моя, — нежно прошептал он, глядя на грязные отпечатки своих рук на ее плечах и щеках. — Стала бы ты горевать, если бы я сломал себе шею на дне этого каньона? Ты бы стала богатой вдовой. Тори!

Она широко раскрыла от ужаса глаза:

— Глупец! Как ты можешь говорить такие вещи?

— Значит, ты сожалела бы обо мне? — В его глазах запрыгали чертики и, несмотря на грязь и пот, он не утратил своей грубоватой красоты.

Она пропустила мимо ушей его вопрос и сказала:

— Раз уж я приехала сюда, я могла бы помочь доктору Ранси.

Слегка ошеломленный ее предложением, он стоял и наблюдал, как она захлюпала по грязи к цепочке развернутых одеял, на которые уложили пострадавших.

На сердце он ощущал удивительную легкость. Она совершенно одна приехала сюда, чтобы выяснить, не пострадал ли он. Выражение ее лица в тот момент, когда его начали опускать в пропасть, рассказало ему то, в чем сама она открыто никогда не признается. Она волнуется за него!

В этот момент Чарльз застонал и повернулся. Рис поморщился при виде никчемного ублюдка, потом подумал, что, возможно, она приехала из-за своего бывшего жениха, а не из-за него. Этого не может быть! И конечно, после того, каким трусом показал себя Эверетт, в ее сердце для него не останется места. Неуверенность боролась в нем с надеждой, когда он вернулся к спасательным работам.

Глава 17

Тори встала на колено возле раненого шахтера, приподняла его голову, чтобы попоить из фляжки, которую она поднесла к его губам. У него была сломана рука, но доктор Ранси, похоже, считал, что это не самая тяжелая травма. Несколько мужчин были завалены лавиной грязи и камней, а у некоторых ужасно раздроблены конечности. Стиснув зубы, она продолжала помогать пострадавшим, поила их, стараясь не слышать их жалобных стонов.

— Что ты тут делаешь, в этом Богом проклятом месте? Дамы не должны здесь находиться. Я позабочусь, чтобы ты благополучно добралась до города, — произнес пришедший в себя Чарльз, пытаясь оттянуть Тори от раненого возчика.

Она оттолкнула его руку и, встав без его помощи, холодно посмотрела на него.

— Я здесь помогаю доктору и пострадавшим. То есть делаю то, к чему ты, к сожалению, оказался неспособен, мистер Эверетт. Можешь спокойно возвращаться в город. Я займу твое место.

Проходивший мимо Вилли Уилкокс, который поддерживал прихрамывающего шахтера, громко заржал. Пострадавший, тоже загоготал и проковылял дальше. Надменное лицо Чарльза помрачнело от злобы.

— Твой отец и твоя мать…

— Больше не опекают меня, Чарльз. И ты тоже. Пожалуйста, уезжай.

Она услышала, что ее зовет доктор, и бросилась к нему, желая поскорее уйти от надменного труса. У нее промелькнула мысль, что ей действительно повезло, когда Она не вышла за него замуж. Доктор Ранси и Вилли стояли на коленях и старались удержать вырывавшегося рабочего.

— Мне надо наложить ему гипс прежде, чем отправить на повозке в город, — объяснил доктор уставшим голосом.

Тори поняла, что ее собственное утомление не идет в сравнение с усталостью этого старика, который трудится здесь с минувшего вечера.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? — не мешкая спросила она.

— Вилли будет прижимать его к земле, а я потяну его ногу. А вы держите вот здесь, — он показал на верхнюю часть бедра, — удерживая эту кость, пока я несопоставлю отломки. Это занятие не из приятных, — предупредил он.

Она вытерла ладони о юбку и ответила:

— Я постараюсь.

Он взглянул на нее и кивнул.

— Женщины, в конце концов, проявляют больше здравого смысла, когда дело касается крови и боли. — Он показал ей, как именно надо удерживать сломанную ногу. — Начали, Вилли, — и здоровенный шахтер навалился на грудь пострадавшего и его правую ногу, фиксируя его. Доктор быстро оттянул переломанную выше колена кость и приставил ее к верхней части бедренной кости.

Тори сдерживала напрягшиеся мускулы, прилагая все свои силы. Она слышала, как заскрипели края сломанной кости, когда их соединили. И тут мышцы пострадавшего обмякли.

— Он потерял сознание, бедняга, — сообщил Ран-си, быстро дезинфицируя открытую рану, где кость прорвала ткани тела, потом начал туго стягивать поврежденное место. — Практически ни черта нет под рукой. Может быть, придется переделывать, когда его завтра положат на мой стол, но во всяком случае отломки не нанесут новых повреждений, когда он будет трястись на повозке, — мрачно сказал он.

Тори почувствовала подступающую тошноту, но пересилила себя и подошла за доктором к другому мужчине, лежавшему на земле. Она встала на колени возле стонущего возчика, врач быстро и умело его обследовал, потом с грустью покачал головой.

— Повреждены и заполнились кровью легкие, — прошептал он. — Не можете ли вы посидеть с ним несколько минут? Он долго не протянет.

Тори кивнула, сдерживая слезы. Юноша казался ровесником Сандерса. Лицо искажено агонией, он кашлял кровью. Она вынула свою фляжку и помыла ему лоб.

— Лежи спокойно, не пытайся говорить. Некоторое время он держал ее за руку, потом прошептал что-то невнятное и затих. Тори накрыла его одеялом и, пошатываясь, встала. Услышав голос доктора, она повернулась и побрела к нему по грязи.

День стал клониться к вечеру. Работая, Тори глазами искала высокую фигуру Риса среди работавших. Откопали всех пострадавших, живых и мертвых, и разместили на повозках. Вытащили мулов, которых удалось откопать, но телеги с рудой придется откапывать позже, когда удастся собрать нужное количество людей. Оставаться еще в этом аду не могли ни спасатели, ни спасенные.

Всю жизнь Тори опекали и лелеяли родители. Хедда оберегала дочь от вида любых неприятностей. Однажды она спросила мать, можно ли ей пойти помочь Лауре Эверетт, когда в гостинице случился пожар и нужны были люди. Хедда в ужасе отказала. Глядя на свою помятую, испачканную грязью и кровью одежду, она скривилась, представляя себе, что бы ей наговорила Хедда, увидев ее.

Она стояла, потирая ноющую поясницу, и наблюдала за окончанием работ с чувством удивления и свободы. Доктор и многие рабочие хвалили ее за помощь. Но она неожиданно поняла, что дорожит мнением лишь одного человека. И вот откуда-то появился Рис. Он шел по грязной дороге широкими, уверенными шагами. Он нес какой-то странный грязный комок с вертящимся хвостом. Щенок возбужденно гавкнул, когда Рис остановился перед Тори, неловко держа в руках маленькое извивающееся создание.

— Это собачка одного из погибших рабочих. Ты поедешь в больничном фургоне. Я подумал, что, может быть, ты позаботишься об этом песике, пока мы не приедем в город.

Тори почесала лохматый подбородок животного. В награду он лизнул ее руку. Она обрадовалась. От тяжелой усталости, которую она испытывала минуту назад, не осталось и следа.

— Да, конечно, Рис. Я всегда любила собак. Он озадаченно взглянул на нее, полагая, что в детстве она ни в чем не знала отказа.

— Неужели у тебя не было собаки? — спросил он, когда она с готовностью взяла у него лохматый комочек.

Яростно крутящийся хвостик щенка обрызгал грязью их обоих, но Тори лишь смеялась и чесала его головку.

— Мама говорила, с ними много хлопот и они пачкают одежду. — Она помолчала, глядя на Риса с задумчивостью маленькой девочки. — Можно взять ее себе?

Он улыбнулся так же, как и она, и почесал щенку шею.

— Я надеялся, что ты спросишь об этом. У нас в Логове дракона сколько угодно места и для собачек… и для детей, — добавил он.

Наступил ясный золотистый рассвет необычно теплого дня после целой недели пасмурной холодной погоды. В горах Сан-Хауна погода в конце сентября всегда была непредсказуемой. Когда Рис проснулся, то обнаружил, что лежит один на просторной кровати. Он потянулся, разминая уставшие мышцы, сел на краю кровати, потом встал, взял халат. Надевая халат, он подумал, куда же подевалась его жена. Но она всегда просыпалась раньше его.