Страшные сказки, стр. 18
У Гриши всё как прояснилось. Волки тогда только овечек и телят-несмышлёнышей резали. Вот, значит, кто их наводил! Смотрит, что ж дальше-то будет. Якуня сумку свою скинул, он её через плечо завсегда нашивал, достал ножик и в пенёк воткнул его. Волки все завыли, забегали по полянке, а Якуня разбежался да перевернулся через ножик. Только оземь вдарился, одежда с него полетела, морда вытянулась, шерстью порос. И превратился пастух в огромадного волка с седыми подпалинами на боках. Тут Грише и вовсе понятно стало, почему волки его ловушки обходят. Сделал он себе заметку на память да к стаду вернулся. В тот день ещё телёнок да овечка волками зарезаны были.
Решил Гриша наказать Якуню. Сказался больным, братишку взамен себя представил, чтобы Якуне одному не так тяжко пришлось. А сам побёг в Кривой лог, на полянку, чтобы волков укараулить. Всё, как и накануне, случилось.
Только на сей раз Гриша дождался, что к вечеру будет. А вечером прибегает волк с седыми подпалинами, вкруг ножа оборачивается и обратно в Якуню превращается. Оделся, суму свою повесил на плечо и к стаду пошёл. Ну тут Гриша и удумал, что такое сделать, чтобы овечки пропадать перестали. На следующий день ещё хворым прикинулся, так же в Кривой лог пробрался крадом. Дождался там в кустах, чтобы волки разбежались, и - тихохонько к пеньку. У пенька Гриша одежду собрал Якунину, суму пастушью. Всё как есть подобрал, вместе с трубой ерихонской. А потом ножик-то и вытащил из пенька. Грохнуло что-то в небе, завыло по кустам страшным образом. Гриша бегом к дереву, взлетел на него быстрее белки. И только на ветке нижней устроился, выбежал на полянку волк с седыми подпалинами. Вкруг пенька крутится, воет страшно, а сделать ничего не может. Потом в лес убёг, за подмогой что ли. Гриша не растерялся, так бежал, что пятки сверкали. До дому добрался, вещи Якунины в бане припрятал, чтобы потом тихохонько разобрать всё, что было в суме. На печь забрался - хворым прикинулся. А к ночи прибегает углан.
- Дяденька Якуня, - кричит, - пропал! А меня волки одолели. Так и кидаются, так и кидаются!
Якуню тогда долго по лесу кликали. На клич, вишь, только волк с седыми подпалинами выходил. Страшно мужикам, сбегали они за ружьём да и пристрелили волка, чтобы ужас больше не наводил.
Так закончил свой век на земле Якуня. А Гришу в пастухи определили - нового-то откуль возьмёшь? Только ничего у него не получалось попервости. В трубу дудит, дак один хрип идёт. Коровы разбегаются, тощие с пастьбы идут. Недовольны хозяева, всё Якуню поминают. Решил тогда Гриша суму распотрошить, вызнать, чем она так Якуне помогала. Разложил всё в бане крадом, и ничего понять не может. Ну, кисет с табаком, он, конечно, не в счёт. А вот остальное - это, понимаешь, диво. Была там ратная червь, Гриша её сквозь материал прощупал. Есть в наших краях такое.
Вот, дедушка Карпа рассказывал. Шёл он раз лесом, и вдруг прямо перед ним на тропке засеребрилось что-то. А ночью было, луна уж вышла, не темно совсем, окрест всё видно.
Глядит Карпа, а через тропку не то змейка, не то ящерка мостится, как цепочка она, из члеников разных состоит. Тело-то, точно, - змеиное, а вот торс и башка - человечьи. Дедушка Карпа плат беленый достал, на тропке расстелил. Ратная червь на этот плат взошла да и рассыпалась там на членики. Дедушка потом её в ладанку зашил и людей лечил, наговаривал.
Червь эта хитра - в камни прятаться горазда. Она в любом камне проточины делает, ходики такие. Это уж ратный камень. И он у Якуни в суме спрятан был. А ещё была громовая стрела чёрная. Это уж тоже редкость большая. Знаешь, поди, как молнии в землю бьют? Это Илья-пророк распоряжается. Он, вишь, дьявола-то на дух не переносит, всё норовит, как заметит на земле его проказы-каверзы, молнией прижечь. А дьявол-то юркий, уворачивается. Вот и бьют стрелы то в землю, то в постройку какую, а то и в человека могут попасть. Стрелу такую найдёшь, ею тоже можно человека пользовать, править.
Много было у Якуни в суме-то. Только Гриша ничегошеньки не понял. Что в руках держит - про то слыхал, а как пользовать - не научен. Плоховато стало у них без пастуха. Хозяева уж на Гришу косятся - недоброе замышляют. Невозможно человеку без скотины на земле никак прожить. Хотя, вишь, и не всегда такое было.
Раньше, правда, давно это было, хлеба на полях не такие поднимались - колос прямо с корня и шёл. Это ж какая подмога человеку! Меньше землю тревожить, меньше лошадей мять. Да и сытно люди жили - на богатых и нищих не делились. А тут такая история приключилась.
Семья одна хлеба убирала. Споро робили, ладно. Праздник ведь для человека - тяжёлый колос в житницы составлять. Но вот незадача - взяли они с собой ребёночка-малолетку. Он у них в поле цветочками игрался, жучков разных ловил - присмотру-то не было за ним.
И надо ж такой незадаче случиться - обмарался. А бабе неохота подолом вытирать, вот она колосья в горсть собрала да и подтерла углана. Тут небо открылось, спустилась с него Богородица. "Неладно ты, баба, поступила. Испоганила хлебушек". - "Уж прости ты меня, неразумную. Подол-от чистый, чего зря марать! Сама бы, верно, платье своё не испачкала. Вон у тебя какие одежды белые!" - "Не язык у тебя, баба, а помело поганое. Мне на земле много мук было ниспослано, всё перенесла. И о человеке теперь заботушка главная. Только вона ты как за заботу отплатила. Будет всем людям за то наказание Божье. Не бывать боле хорошему урожаю. Там, где запачкано, не будет колос расти. Соломой станет!"
Сказала так да и обратно на небо с лёгким ветерком поднялась. Так из-за бабы дурной человек в нищете жить стал.
А с колоса махонького, какой он теперь на хлебах, с него много не прокормишься. Вот и стал человек скотину держать, рыбалить да зверя бить. Скотины-то, вишь, много надо разводить, а коли коров в достатке, значит, и пастухи надобны.
Уж как Гриша-углашка тогда старался науку эту выучить! Только плохо у него без Якуни получалось. Перед обчеством ответ держать нужно, а Гриша и не знает, как. Тогда он и задумал на колдуна выучиться, чтобы биси помогали. Они ж на многое горазды. Тогда и с Коляном столкнулся, только распятие его и спасло от греха. Это уж я сказывал.
Одно вот только непонятно мне. Сегодня-то о пастухе никто и не вспоминает. У нас вон заключённые пасут, да какой с них спрос: подневольные, не на себя робят! Раньше стадо до трёх сотен голов набирали, а сейчас одна насмешка. И по дворам скотину не держат - не стало такого обычая. Может, и зря.
О том, как клады на людей выходят и что из этого получается
Ты ведь, поди, и сам не знаешь, откуда есть пошёл человек на нашей земле. Может, и правда, по божественному промыслу. В человеке всего помаленьку намешано, только у одних божественного много, а другие с дьяволом в союз вступили. Вот Гришу взять - ему многое известно было, а это ведь не только от Бога. Однако ж любили его у нас. Зла Гриша никому не делал? Тоже не так. От Гриши колдунам много плохого было, а колдун-то хоть и созлый, Господь его на земле допускает. Я так думаю: это чтобы человеку нелегко жить было, чтобы грех свой первородный искупал род человеческий. Замыслено, значит, так было. И у зверья, и у птиц там разных - у них тоже своя божественная история имеется.
Вот откуль, спросишь, в лесах наших кукушка, воробей и голубь взялись? Раньше-то без них тоже не обходилось, только они малёхо другие были. Кукушка гнездо вила, птенчиков выпаривала сама, уж не подкидывала другим птицам. И у воробья справный дом имелся - не летал он по всему белу свету без кола и без двора. А голубь, вишь, замухрышка был, совсем непутящая птичка, и святости в нём никакой не было, перебивался по крошечкам - где зёрнышко стащит, где соломинку.
Слыхал, наверное, как Иисусу в жизни своей натерпеться пришлось. Хотел его нечестивый царь Ирод извести, воинов по всему белу свету разослал, чтобы отыскали, доставили пред очи его чёрные. А Иисус об этом осведомлён был, вот и прятался, и до того его довели, что укрылся где-то в наших лесах, в траве высокой - тоже ведь умирать неохота. А воины Иродовы лес окружили, стали вопрошать, куда беглец делся. Кукушка с ветки им и отвечает: "Тут-тут, тут-тут, тут-тут". Иисус-то хотел укрыться, а она его выдала. Вот и проклял Иисус кукушку: "Чтоб тебе гнезда своего не вить никогда! Пусть твоих детишек другие птицы выпаривают и воспитывают!" Так и повелось с той поры. А это ведь нехорошо для матери - детей своих подкидывать, - на старости стакан воды подать будет некому.