Фиеста, стр. 14
— Хорошо. Непременно приду.
Мы шли под деревьями, окаймлявшими реку в том конце острова, который обращен к Орлеанской набережной. За рекой виднелись полуразрушенные стены старых домов.
— Их сносят. Там проложат улицу.
— Видимо, так, — сказал Билл.
Мы обошли кругом весь остров. По темной реке, сияя огнями, быстро и бесшумно скользнул паровичок и исчез под мостом. Ниже по течению собор Богоматери громоздился на вечернем небе. С Бетюнской набережной мы перешли на левый берег по деревянному мосту; мы постояли на мосту, глядя вниз по реке на собор. Отсюда остров казался очень темным, деревья — тенями, дома тянулись в небо.
— Красиво все-таки, — сказал Билл. — До чего я рад, что вернулся.
Мы облокотились на деревянные перила моста и смотрели вверх по реке на огни больших мостов. Вода была гладкая и черная. Она не плескалась о быки моста. Мимо нас прошел мужчина с девушкой. Они шли, обнявшись.
Мы перешли мост и поднялись по улице Кардинала Лемуана. Подъем был крутой, и мы шли пешком до самой площади Контрэскарп. Свет дугового фонаря падал сквозь листья деревьев, а под деревьями стоял готовый к отправлению автобус. Из открытых дверей кафе «Веселый негр» доносилась музыка. В окно кафе «Для любителей» я увидел длинную, обитую цинком стойку. Снаружи, на террасе, сидели рабочие за вином. В открытой кухне кафе «Для любителей» служанка жарила картофель на постном масле. Тут же стоял чугунок с тушеным мясом. Служанка накладывала мясо на тарелку для старика, который стоял возле нее с бутылкой красного вина в руке.
— Хочешь выпить?
— Нет, — сказал Билл. — С меня хватит.
Мы свернули вправо с площади Контрэскарп и пошли ровными узкими улочками между высокими старинными домами. Одни дома выдвигались вперед, другие отступали назад. Мы вышли на улицу По-де-Фер и шли по ней до улицы Сен-Жак, потом свернули к югу, вдоль чугунной ограды обогнули госпиталь Валь-де-Грас и вышли на бульвар Дю-Пор-Рояль.
— Теперь куда? — спросил я. — Зайдем в «Селект» и посидим с Брет и Майклом?
— Ну что ж.
Мы пошли по бульвару Дю-Пор-Рояль, пока он не перешел в бульвар Монпарнас, и дальше, мимо «Клозери де Лила», ресторана Лавиня, Дамуа и всех маленьких кафе, пересекли улицу против «Ротонды» и мимо его огней и столиков дошли до кафе «Селект».
Майкл вышел к нам навстречу из-за столиков. Он сильно загорел, и вид у него был цветущий.
— Хэлло, Джейк, — сказал он. — Хэлло! Хэлло! Как живете, дружище?
— Вы прекрасно поправились, Майкл.
— О да! Я страшно поправился. Я ничего не делал, только гулял. Гулял с утра до вечера. И только одну рюмочку с матерью за чаем.
Билл прошел в бар. Он разговаривал с Брет, которая сидела на высоком табурете, положив ногу на ногу. Она была без чулок.
— Рад видеть вас, Джейк, — сказал Майкл. — Я слегка пьян, знаете ли. Такой странный случай. Посмотрите на мой нос.
У него было пятно запекшейся крови на переносице.
— Это от чемоданов одной старушки, — сказал Майкл. — Я хотел достать их, чтобы помочь ей, а они посыпались на меня.
Брет поманила его из бара своим длинным мундштуком, морща уголки глаз.
— Старушка, — сказал Майкл. — Ее чемоданы так и посыпались на меня. Пойдемте к Брет. Она такая прелесть. Ты очаровательная женщина. Брет. Откуда у тебя эта шляпа?
— Приятель подарил. Тебе не нравится?
— Ужасная шляпа. Купи себе хорошую шляпу.
— Ну конечно, мы теперь такие богатые, — сказала Брет. — Кстати, ты знаком с Биллом? Вы страшно внимательны, Джейк. — Она повернулась к Майклу. — Это Билл Гортон. Этот пьяница — Майкл Кэмпбелл. Мистер Кэмпбелл — злостный банкрот.
— Ну да. Знаете, вчера в Лондоне я встретил своего бывшего компаньона. Того, кто подкузьмил меня.
— Что он сказал?
— Угостил меня стаканчиком. Я решил, что не стоит отказываться. Знаешь, Брет, ты такая прелесть! Правда, она красавица?
— Уж и красавица. С таким-то носом!
— Очаровательный нос. Повернись ко мне носом. Ну, разве она не очаровательна?
— Неужели нельзя было устроить, чтобы он остался в Шотландии?
— Послушай, Брет, пойдем пораньше домой.
— Веди себя прилично, Майкл. Здесь дамы сидят.
— Правда, она очаровательна? Как по-вашему, Джейк?
— Сегодня вечером бокс, — сказал Билл. — Хотите пойти?
— Бокс, — повторил Майкл. — Кто против кого?
— Леду и еще кто-то.
— Леду очень хорош, — сказал Майкл. — Мне хотелось бы посмотреть, — он старался взять себя в руки, — но я не могу пойти. У меня свидание, вот с ней. Послушай, Брет, купи себе новую шляпу.
Брет нахлобучила фетровую шляпу на один глаз и улыбнулась из-под широких полей.
— Вы оба ступайте на бокс. Мне придется отвезти мистера Кэмпбелла прямо домой.
— Я не пьян, — сказал Майкл. — Может быть, чуть-чуть. Послушай, Брет, ты очаровательна.
— Ступайте, — сказала Брет. — Мистер Кэмпбелл начинает заговариваться. Что это за взрывы нежности, Майкл?
— Послушай, ты очаровательна.
Мы попрощались.
— Мне очень жаль, что я не могу пойти с вами, — сказал Майкл. Брет засмеялась. В дверях я оглянулся. Майкл оперся рукой о стойку и, наклонившись к Брет, что-то говорил ей. Брет смотрела на него спокойно, но уголки ее глаз улыбались.
Выйдя на улицу, я спросил:
— Ну что? Пошли на бокс?
— Пошли, — сказал Билл. — Только не пешком.
— Майкл совсем ошалел от своей возлюбленной, — сказал я в такси.
— Ну, — сказал Билл, — за это его и осуждать не приходится.
9
Встреча боксеров Леду и Фрэнсиса состоялась двадцатого июня. Встреча была интересной. На другое утро а получил письмо от Роберта Кона, из Андайи. Он живет очень тихо, писал он, купается, иногда играет в гольф и очень много в бридж. В Андайи великолепный пляж, но он ждет не дождется, когда поедет с нами ловить рыбу. Скоро ли я приеду? Если я буду так добр и куплю ему двойную лесу, он вернет мне деньги, когда я приеду.
В то же утро, сидя в редакции, я написал Кону, что мы с Биллом выезжаем из Парижа двадцать пятого — в противном случае я буду телеграфировать — и встретимся с ним в Байонне, а оттуда автобусом поедем через горы в Памплону. В тот же вечер около семи часов я заглянул в кафе «Селект» — повидаться с Майклом и Брет. Их там не было, и я пошел в кафе «Динго». Они сидели в баре за стойкой.
— Хэлло, милый. — Брет протянула мне руку.
— Хэлло, Джейк, — сказал Майкл. — Я, кажется, был навеселе вчера вечером?
— Мягко выражаясь, — сказала Брет. — Просто безобразие.
— Послушайте, — сказал Майкл, — когда вы едете в Испанию? Вы ничего не имеете против, если мы поедем с вами?
— Это будет замечательно.
— Вы серьезно ничего не имеете против? Я, знаете, бывал в Памплоне. Брет ужасно хочется поехать. Но мы, наверно, не будем вам обузой?
— Не говорите глупостей.
— Я слегка пьян, знаете ли. А то бы я не решился так прямо спросить вас. Вы, наверно, ничего не имеете против?
— Замолчи, Майкл, — сказала Брет. — Что ж ты хочешь, чтобы он тебе ответил? Я его после сама спрошу.
— Но вы ничего не имеете против?
— Если вы еще раз спросите, я рассержусь. Мы с Биллом едем двадцать пятого утром.
— Кстати, где Билл? — спросила Брет.
— Он в Шантильи, приглашен к кому-то на обед.
— Он славный.
— Чудесный, — сказал Майкл. — Именно чудесный.
— Ты же не помнишь его, — сказала Брет.
— Помню. Отлично помню его. Вот что, Джейк, мы приедем двадцать пятого вечером. Брет не может рано вставать.
— Ну конечно!
— Если пришлют деньги и если вы определенно ничего не имеете против.
— Деньги пришлют. Я позабочусь об этом.
— Скажите, что нужно выписать.
— Два или три удилища с катушками, лесы и мух.
— Я не буду рыбу удить, — сказала Брет.
— Тогда два спиннинга. И Биллу не придется покупать.
— Хорошо, — сказал Майкл. — Я пошлю телеграмму нашему сторожу.
— Вот будет чудесно! — сказала Брет. — Испания! Повеселимся на славу.