Реакции и поведение собак в экстремальных условиях, стр. 11
Подобные сдвиги в области реакции нервной системы имели временный характер, так как через час после окончания опыта и на следующий день наступала полная нормализации условно-рефлекторной деятельности.
Обследование высшей нервной деятельности в последних 12-часовых опытах показало, что животные, привыкшие находиться в кабине по 12 час, четко реагировали на все положительные сигналы, число срывов дифференцировок было минимальным, количество межсигнальных реакций относительно небольшим.
Поведение в первых 12-часовых экспериментах. Начиная с 7–8-го часа, у большинства собак регистрировалось двигательное беспокойство: животные часто меняли позы, вертели головами, топтались на месте, прыгали и т. д. (у одной собаки подобные реакции были особенно упорными, длительными и производили впечатление элементов двигательного невроза). Причиной возникновения таких реакций, особенно в первых опытах, могла быть возбужденность, отчетливо проявлявшаяся в период 3-го часа 12-часовых опытов. Однако по мере увеличения числа опытов такие двигательные реакции становились менее интенсивными и длительными, уменьшалось количество ориентировочных реакций. После шестого — восьмого опыта начали появляться движения, возникающие у собак без внешних раздражений (прыжки и топтание на месте, раскачивания, потягивания, отряхивания) (табл. 4).
Теми же явлениями, очевидно, следовало объяснить изменение и характер голосовых реакций животных. В первых 12-часовых опытах, начиная с 8-го часа, проявлялось голосовое беспокойство: собаки скулили, некоторые тихо и жалобно, другие громко. Таких реакций не было в 7-часовых опытах, следовательно, наблюдалось ухудшение общего эмоционального состояния животных. В последних 12-часовых экспериментах животные не скулили. Возникли положительно эмоционально окрашенные реакции: лай, визг, в ряде случаев — рычание. Звуки становились более длительными и разнообразными по своей тональности и другим характеристикам. Лай и визг без внешних на то воздействий появлялся, так же как и движения, в силу внутренней потребности животных производить голосовые реакции.
Общий вывод сводился к следующему. Удлинение опытов до 12 час. вызывало некоторое ухудшение различных реакций; ухудшался сон, рефлекторная деятельность и поведение. Степень таких сдвигов, по-видимому, была относительно небольшой, о чем свидетельствовало быстрое привыкание к 12-часовому пребыванию в кабине, а также полная нормализация состояния собак после прогулок.
Анализ индивидуальных особенностей собак позволял выделить животных, которые довольно быстро приспособлялись находиться в кабине 12 час. подряд. У одной собаки со слабыми возбудительными и тормозными процессами продление опытов вызывало существенные функциональные изменения реакции: регистрировалось быстрое истощение возбудительного процесса, резкое ухудшение тормозного и значительные изменения психического состояния (собака то двигалась, до предела натягивания крепления, то часами лежала, не шелохнувшись и не реагируя на сильные раздражители; тяжело дышала, все время скулила.
Влияние на собак 19-часового пребывания в камере
Вегетативные показатели. В первых 19-часовых опытах, начиная с 12-го часа, когда в предыдущих экспериментах собаки выпускались из кабины и бежали на прогулку, частота пульса и дыхательных движений увеличивалась или уменьшалась (увеличивалась соответственно на 10–26 и 8–16). Изменение этих показателей были большими, чем в грудные моменты 12-часовых экспериментов. Дыхание у ряда собак становилось поверхностным и прерывистым, чего не было при 12-часовых экспериментах. Иногда выдох сопровождался звуками, напоминающими стоны. Температура тела возрастала на 0,11°.
Нарушалась суточная периодичность вегетативных функций: если 12-й час опыта совпадал с ночным временем суток, то частота сердечных сокращений и число дыхательных движений, а в ряде случаев и температура тела, были столь же повышенными, как и в активные периоды суток. После того как животные использовались в 19-часовых опытах многократно, они привыкали находиться в кабине такое время, и все эти явления либо не отмечались вообще, либо имели место в минимальной степени.
Пищевые реакции. После длительного пребывания в кабине животные в первых 19-часовых экспериментах отказывались принимать пищу. В последних — стали есть, но делали это вяло: съедали менее 30% суточного рациона.
Выделения. Поскольку в 7- и 12-часовых экспериментах мочеиспускание и дефекация происходили во время прогулок, когда кончались опыты, предполагалось, что после 12 час. пребывания в камере животным было тяжело сдерживать мочеиспускание и дефекацию и они могли начать испражняться в камере. Однако, несмотря на все признаки потребности в выделениях, собаки продолжали терпеть и выделения появлялись только по окончании опытов во время прогулок.
Оказавшись вне камеры, животные проявляли большое нетерпение: быстро бежали к выходу, при этом отмечались массовые случаи капельного выделения мочи (случаи непроизвольного мочеиспускания по дороге были редкими).
Количество появлявшейся мочи и кала, их цвет, консистенция и оформленность были нормальными.
Сон. В первых 19-часовых опытах после 10–12-го часа собаки спали плохо, просыпались; одни животные вставали, нетерпеливо переступали лапами, повизгивали, другие лежали не двигаясь, но с открытыми глазами.
В последних экспериментах сон улучшался, регистрировались полусонные состояния, однако полной нормализации сна в конце 19-часовых экспериментов также не происходило.
Высшая нервная деятельность (рис. 14–17). При первых 19-часовых опытах в период 12–14-го часа наблюдались функциональные нарушения: сорванным оказался большой процент дифференцировок (77,3%), появлялось много (43%) межсигнальных реакций, регистрировалось отсутствие (в 26,3% случаев) реакций на положительные сигналы. Собаки в станке крутились, производили беспорядочные движения лапами, неэффективные нажимы на крышку-кормушку (нажимы менее 50 г), издавали звуки. После прогулок условнорефлекторная деятельность животных сразу приходила в норму.
Таким образом, продление экспериментов изменяло соотношение возбудительного и тормозного процессов в сторону преобладания возбудительного. Очевидно, возникала широкая иррадиация процесса возбуждения по всем структурам мозга. Значительно ухудшалось внутреннее торможение.
В период 12-го и 13-го опытов 19-часовых экспериментов, т. е. после относительного привыкания животных находиться в кабине по 19 час, показатели высшей нервной деятельности улучшались по сравнению с таковыми в начале 19-часовых опытов. Процент сорванных дифференцировок снизился до 31,1, число межсигнальных реакций — до 2,8, реакции на положительные сигналы отсутствовали в 13,6% и т. д. Менее возбужденным стало поведение животных в станке. Сравнение этих данных с материалами, полученными в первых 12-часовых опытах, указывало на относительную существенность таких сдвигов в высшей нервной деятельности. После привыкания собак находиться в кабине по 19 час. подряд нервное состояние улучшалось в меньшей степени, чем при привыкании к 12-часовым экспериментам.
Поведение. Было нарушено то соотношение поз покоя и действия, которое отмечалось при опытах меньшей длительности: 14 час. в сутки животные стояли и сидели, что говорило о большей, чем в других экспериментах, возбужденности собак.
Существенно увеличилось число двигательных реакций, они стали интенсивными. У многих собак отмечалось значительное увеличение реакций, возникающих без внешних раздражений (топтаний на месте, прыжков и т. д.). Показатели актограммы в период 12–19-го часа 19-часовых опытов возросли в среднем в 1,4 раза. У одной собаки, как и в 12-часовых экспериментах, наблюдалась смена повышенной двигательной активности малоподвижностью.