Греховные тайны, стр. 52
— Мертвая я никакой ценности для вас не представляю.
Он переложил пистолет в одну руку. Пожал мощными плечами.
— Договор был такой — после того как нам заплатят, мы отправим вас обратно к папочке. А мертвой или живой — это будет зависеть от вас.
Слезы ярости полились у нее из глаз.
— Ax ты подонок!
Он подошел ближе. Остановился на расстоянии шести футов. Оглядел ее с ног до головы со смешанным выражением злобы, презрения и всеподавляющего желания властвовать, покорять. Цинично усмехнулся.
— Видели бы вас сейчас ваши великосветские друзья! Посмотрите на себя, Мария Коллинз.
Он поднял пистолет. Помолчал.
— Уйдете вы тогда, когда я решу, что это возможно.
Ни на минуту раньше.
Он снова усмехнулся холодно и цинично и, не спуская с нее глаз, начал неторопливо расстегивать пояс на джинсах.
В этот момент все отчаяние, весь гнев, снедавшие ее с самого момента похищения, внезапно сконцентрировались в горячий и твердый комок в груди. Твердый, словно из стали. Ну сейчас она ему покажет. Не думая больше ни о чем, она кинулась на него. Захватила его врасплох.
Вонзила грязные, поломанные ногти в ненавистное лицо, с силой ударила ногой в коленную чашечку. С горящими от ненависти глазами он схватил ее за руку, отвесил тяжелую пощечину.
— Ах сучка! Ах ты сучка!
Пытаясь вырваться, она изо всех сил ударила его локтем в низ живота. От внезапной боли он задохнулся и выпустил ее руку. Спотыкаясь, она отступила на мокрую траву. Увидела, что он взялся за пистолет. Снова кинулась на него, колотя ногами и в то же время пытаясь дотянуться до пистолета. Он ударил ее пистолетом по лицу. Она вскрикнула и ответила ударом коленом между ног. Губы его побелели от боли, глаза сузились от бешеной злобы. Он поднял тяжелые кулаки, пригвоздил ее к земле, всей тяжестью навалился на нее. Они катались по земле, как два разъяренных зверя, и в конце концов он, конечно, одержал верх. Заломил ей руки за голову, коленом уперся в грудь, вдавил ее в мокрую, грязную траву.
С его исцарапанного лица капала кровь, дыхание с хрипом вырывалось изо рта.
— Ax ты сучка, — прошептал он, глядя сверху вниз в ее лицо, на котором застыло вызывающее выражение. — Ну ты об этом пожалеешь!
Одним движением он сорвал с нее остатки разорванной блузы.
— Стоп, — спокойно проговорил Бад Иверс. — Отснято.
Стив Романо с трудом поднялся на ноги. Осторожно ощупал исцарапанное лицо.
— Господи ты Боже мой! Я подам на нее в суд.
— Чепуха, — ответил Бад Иверс. — Когда ты увидишь эту сцену, сам уписаешься. Мы снимали одновременно тремя камерами, и еще одна, ручная, работала на крупные планы. Ты глазам своим не поверишь. Мы не пропустили ни одной мелочи. Пленку сегодня же отправим в Лос-Анджелес спецпочтой, прямо в лабораторию.
Ты выглядел потрясающе, можешь мне поверить. Живая мечта для любой женщины.
Рефуджио Рамирес тем временем фотографировал эту сцену — Бад Иверс, успокаивающий обиженного, расцарапанного Стива Романо. Он сделал и еще один снимок — Изабель, все еще сидящая в грязи, в лохмотьях, торжествующе улыбающаяся. Помощники оператора, обычно безучастные, сейчас смотрели на нее со страхом и благоговением. Костюмерша подала ей жакет.
— Да она же просто взбесилась! — продолжал жаловаться Романо, однако уже с меньшим напором, по-видимому, немало утешенный мыслью о том, что он теперь живая мечта каждой женщины. — На нее надо надеть смирительную рубашку. Если попадет инфекция, говорю вам, я подам…
— Но тебе же сделали прививку от столбняка.
А когда вернемся в город, врач введет тебе антибиотик. — Иверс похлопал Романо по плечу так, что тот поморщился от боли. — Послушай, Стив, когда фильм выйдет на экраны, во всей стране — да что там, во всем мире — не останется женщины, которая не умирала бы по твоему телу. Ты никогда еще не выглядел таким сексуальным. Ну а если окажется, что я ошибся, тогда, пожалуйста, можешь подавать в суд. Я тебя благословлю.
Обратно Изабель ехала вместе с Рефуджио Рамиресом.
— Ты в порядке? — озабоченно спросил Рамирес. — Он тебе пару раз здорово врезал.
— Да, — удовлетворенно ответила Изабель, — я в полном порядке. После горячей ванны все пройдет.
И потом, я ему еще лучше врезала.
Странно, она больше не испытывала ненависти к Стиву Романо. Она ему отомстила. И теперь не могла сдержать усмешки.
В отеле Бад Иверс поймал Изабель и отвел в самый темный уединенный уголок бара, заказал текилу.
— Ну слушай меня, ты, сумасшедшая. Если что-нибудь подобное повторится, ты вылетишь из картины так, что и сама не заметишь. Если бы я не напел ему про то, какой он сексуальный, мы бы сейчас оказались в большом дерьме. И все из-за тебя.
— Вы же в любой момент могли нас остановить.
— Что?! И загубить такую сцену?! Нет, ты точно ненормальная. Теперь я в этом уверен.
Изабель улыбнулась против воли.
— В общем, все получилось хорошо. — Иверс одним глотком осушил свой стакан. — И Стив смотрелся лучше, чем когда-либо. Но главное, конечно, ты. Что бы там я ни наговорил Стиву, эта сцена твоя. Ты была неподражаема, Изабель, можешь мне поверить. Ты сделала свою игру.
Через полтора месяца съемки закончились. Стив Романо избежал инфекции.
Изабель решила отдохнуть. Она чувствовала, что ей это необходимо. В Мексике она, по-видимому, подхватила какую-то желудочную заразу. Ее постоянно тошнило.
Она похудела на десять фунтов. Никогда в жизни не чувствовала она себя такой усталой. Наверное, надо принять курс поливитаминов, решила она, и, может быть, попить железо. Скорее всего у нее развилась анемия.
Она пошла на обследование к врачу. Доктор Шапиро тщательно ее осмотрел, выписал витамины и микроэлементы.
— Это вернет вас в нормальное состояние.
— Слава Богу. Я боялась, что подцепила что-нибудь серьезное в Мексике. Какого-нибудь паразита.
Доктор Шапиро улыбнулся:
— Можно сказать и так. Но вообще я бы сказал, что вы здоровы как лошадь. Учитывая нынешние обстоятельства.
— Какие обстоятельства?
Он удивленно поднял на нее глаза.
— Вы что, не знаете?!
— Чего не знаю?
Что же с ней такое, в самом деле? Чего он недоговаривает?
Как будто издалека, словно из тумана, донеслись до нее слова доктора.
— Вы беременны, Изабель. Уже по крайней мере два месяца.
Глава 6
В то утро, когда позвонила Салли Вайнтрауб, Арран поняла, как мало у нее настоящих друзей.
Звонок раздался в восемь утра — в Нью-Йорке в это время было одиннадцать. Арран проснулась от этого звука и замерла в ужасе. Может быть, Фатсо возьмет трубку? Ну, пожалуйста, Фатсо, молила она про себя, хорошо зная, что Фатсо ничего не слышит. Он крепко спал в своей маленькой комнатке, за закрытой дверью, да еще с берушами в ушах.
После того как телефон прозвонил десять раз, Арран заставила себя встать с постели и поднять трубку.
— Если бы я не знала о ваших проблемах, я бы давно уже повесила трубку, — сказала Салли Вайнтрауб. — Вам надо как-то это преодолеть, Арран. А теперь слушайте.
Не веря своим ушам, Арран выслушала новость о том, что известный издатель книг в мягких обложках предложил семь тысяч долларов аванса за ее роман.
— Он начал с пяти. Мне удалось поднять цену до семи тысяч, — с гордостью заявила Салли. — Неплохо для начала. Совсем неплохо.
Она спросила Арран, принимает ли она это предложение.
— Думаю, что да. Да-да, конечно…
На самом деле Арран не понимала, как можно об этом спрашивать. Конечно, они принимают предложение! Семь тысяч долларов казались ей немыслимой суммой. Она слушала и не слышала, что говорила Салли об условиях контракта, который на днях должен прийти по почте.
— Прекрасно… — тупо проговорила Арран.
Салли, по всей видимости, была разочарована столь слабой реакцией.
— Ну что ж, в таком случае примите мои поздравления. Я с вами вскоре свяжусь.
Арран положила трубку, сделала себе чашку растворимого кофе и взяла с собой в постель. Она повторяла и повторяла себе, что ее первая книга скоро будет издана и поступит в продажу, что она наконец добилась успеха, но единственным чувством, которое она сейчас испытывала, было чувство вины перед Салли. Салли так старалась, так много для нее сделала, и, конечно, ее задело кажущееся равнодушие Арран. Но с другой стороны…