Греховные тайны, стр. 47
Кристиан прошла в гардеробную, примыкавшую к спальне. Старомодное гладильное устройство, гардероб из красного дерева, заполненный костюмами самых различных цветов и покроев, пригодных для любого случая, любого времени года, любого климата, в любой точке земного шара. Костюм для официальных утренних приемов — с черным смокингом и полосатыми брюками, обеденные пиджаки — черные и белые, бархатные смокинги, блейзеры, твидовые костюмы, серые деловые тройки, темно-синие, полосатые. Ряды шляп — котелки, панамы, мягкие фетровые шляпы и даже белый велюровый стетсон с загнутыми полями.
Кристиан смотрела на длинные ряды начищенных до блеска ботинок и туфель, на разноцветные галстуки и шарфы, на полированный комод красного дерева, ящики которого были заполнены носками, рубашками, нижним бельем. Она закусила губу, так что выступила кровь.
Оставалась еще одна дверь — в ванную комнату. Эта дверь была закрыта.
Кристиан приоткрыла ее. И сразу ощутила запах смерти. Двигаясь автоматически, как робот, она распахнула дверь и остановилась, глядя в бледные глаза Эрнеста Уэкслера. Значит, еще не поздно. Его глаза открыты, он смотрит на нее… Она сделала шаг к нему и увидела, что эти глаза безжизненны и пусты. Безжизненны уже в течение нескольких часов.
Он лежал в своей огромной ванне в вечернем костюме с галстуком-бабочкой. Туфли аккуратно стояли рядом с ванной — по-видимому, он не хотел портить дорогой фарфор. Кристиан увидела пистолет и сразу узнала его.
«Магнум-357». Не очень точное оружие, но вполне подходящее для короткого расстояния. Лицо Эрнеста Уэкслера не было повреждено. Голова, необычно плоская, покоилась на розовой шали, разложенной на заднике ванны. В следующий момент Кристиан у ид ела, что это не шаль, а кровь. И мозги и кости. Вся задняя часть черепа была раздроблена.
Кристиан отметила это механически, оставаясь все в том же состоянии транса. До тех пор, пока не увидела на полу позади ванны окровавленные полотенца, разложенные Уэкслером, вероятно, для того, чтобы предохранить ковер. Она непроизвольно поднесла руку ко рту, пронзительно закричала и стала медленно, неловко отступать назад, натыкаясь на двери, на мебель, на стены. Как слепая, прошла в спальню, подошла к кровати, скорчилась около нее, уронив голову на его пижаму, и застыла в таком положении. Так ее и застал Джон.
Глава 4
Арран медленно поднималась на поверхность из теплой обволакивающей темноты. Кто-то настойчиво звал ее. Кто-то с силой врывался в уютный кокон глубокого сна. Кто-то требовательный и неотступный. Ах, черт…
Ушли остатки сна. Она лежала неподвижно с бьющимся сердцем, глядя вверх на блики света на потолке, не в состоянии понять, что происходит, и в то же время охваченная дурными предчувствиями.
У ее постели звонил телефон, и этот звук казался невыносимо пронзительным в ночной тишине. Телефонный звонок в половине четвертого ночи не сулил ничего хорошего.
Месяц назад телефон зазвонил примерно в это же время. Арран тогда сняла трубку и услышала дрожащий голос Кристиан:
— Он умер, Арран! Я не вынесу этого… Пожалуйста, приезжай… прошу тебя…
Утром она вылетела в Англию. В ушах все еще звучал шепот сестры: «У него был рак. Он отказался от лечения.
Что же мне теперь делать?»
Ужасно, что Кристиан овдовела, думала тогда Арран, и все же хорошо, что она все-таки полюбила своего мужа настолько, что теперь так горюет по нему.
Однако Джон Петрочелли, живой и здоровый, встретил ее в аэропорту Хитроу. Арран узнала, что умер Эрнест Уэкслер. Это его все так же сильно любила сестра.
По нему она безутешно скорбела.
Сейчас, слушая пронзительные телефонные звонки, Арран боялась снять трубку. Месяц назад она оставила Кристиан на пути к выздоровлению. Сестра собиралась поехать в Цюрих — устраивать свои денежные дела. Однако, помня, насколько потрясена была Кристиан, и зная ее слишком впечатлительную натуру, Арран сейчас боялась услышать что-нибудь ужасное.
Наконец она решилась снять трубку.
— Алло.
— Хочешь, прокушу тебе клитор до крови? — громко произнес мужской голос. — Я тебе сделаю…
Арран отбросила трубку, словно это была горящая головешка. Из трубки лилась такая грязная брань, какой Арран никогда в жизни не слышала. Даже не знала о существовании подобных слов. Телефон сейчас казался головой огромной зловещей змеи. Он даже чуть вибрировал в такт голосу.
Она не могла заставить себя прикоснуться к трубке.
Не могла двинуться с места. Не могла думать ни о чем.
Беспомощно сидела на кровати и слушала этот страшный неумолкающий голос.
— Что случилось? — спросил Хельмут Рингмэйден, когда Арран, спотыкаясь, вошла в магазин. — Ты бледна как смерть. Была бурная ночь? — добавил он без всякого сочувствия.
Арран покачала головой, глядя на него затуманенными глазами.
— Я… я плохо спала. Беспокоилась о своей книге.
— Чушь! Ты прекрасно знаешь, что ни один из агентов не позвонит раньше чем через месяц, а то и позже.
С какой стати вдруг терять из-за этого сон?
— Но… месяц уже прошел. Я отправила ее перед отъездом в Англию.
— Ну и что из этого? — Толстяк Рингмэйден стукнул кулаком по столу так, что пыль поднялась в воздух. — Ты волнуешься не из-за книги и знаешь об этом не хуже меня!
Арран молчала, тупо глядя на него.
— Какого хрена ты делала прошлой ночью? Сколько их было и кто?
— Ничего я не делала! Я была дома. Легла спать пораньше.
— Все тот же подонок Джин-Карло?
— Я с ним не виделась уже несколько месяцев.
Это была сущая правда. В Джин-Карло проснулся инстинкт собственника, и Арран его бросила. В любом случае от него больше не было толку. На него же самого отношения с Арран оказали такое разрушительное воздействие, что вся его жизнь перевернулась. В конце концов он женился на пышной, спокойной итальянской девушке, дочери владельца бакалейной лавки. Сейчас он водил грузовик с продуктами и на Рождество ожидал рождения первого ребенка.
Рингмэйден глубоко вздохнул.
— Кто бы он ни был — не имеет значения. Послушай, Арран, я тебя не раз предупреждал. В этом городе полно подонков и мерзавцев. До сих пор тебе везло. Но рано или поздно ты обязательно попадешь в беду. Да черт побери, неужели ты ждешь, что я поверю, будто ты сейчас похожа на смерть только из-за своей дурацкой книги?
— Да, да! И оставьте меня в покое! Нечего читать мне мораль! Вы же ничего не знаете!
Она круто повернулась и пошла обслуживать покупателей. Однако каждый раз, когда звонил телефон, она вздрагивала и отказывалась снимать трубку. Иногда это делал Фридом, что было проявлением немалого мужества с его стороны, так как он верил, будто зло, исходящее от телефонной трубки, может проникнуть к нему в голову и разъесть его мозг. По большей части трубку снимал раздраженный Рингмэйден.
Вечером Арран не могла решиться уйти домой. Допоздна работала в магазине, потом пошла в небольшой джаз-клуб в конце улицы. Она теперь часто заходила туда по вечерам послушать игру саксофонистки Рокки — девушки с длинными прямыми волосами и печальным лицом. Арран слушала музыку, выпивала один-два бокала красного вина, прислушивалась к разговорам стареющих битников, споривших на темы, давным-давно никому не интересные, болтала с барменом Фатсо.
Сегодня вечером Рокки играла с каким-то особым вдохновением. Слушая ее, Арран чувствовала, что постепенно успокаивается. Прошлой ночью какой-нибудь ненормальный набрал первый попавшийся номер. Это было просто случайное совпадение, которое больше не повторится.
И все же в два часа ночи, когда бар закрылся, она с радостью приняла предложение Фатсо проводить ее до дома. Чернокожий, всегда мрачноватый Фатсо весил сто пятьдесят фунтов, при росте шесть футов и пять дюймов.
Ему уже перевалило за шестьдесят. Когда-то он играл на тромбоне с Дюком Эллингтоном. Иногда вечерами его удавалось уговорить выйти из-за стойки и присоединиться к оркестру. Хотя Фатсо был далеко не молод, страдал артритом и плохо видел, однако в темноте он выглядел громилой. С ним Арран чувствовала себя в безопасности.