Аметист, стр. 57

В противном случае она просто сошла бы с ума, представляя себе Ши где-нибудь во вражеской стране в постоянной опасности.

Катриона все больше любила Ши, и с каждым разом ей все труднее было прощаться с любимым.

Иногда вопреки собственному благоразумию и категорическому запрету Ши Катриона спрашивала:

— Но куда же ты все-таки едешь? Когда вернешься?

Неужели не можешь сказать мне хоть словечко?

Неожиданно для себя Катриона начала немного понимать Барбару. Вероятно, Барбара все же любила Ши и, расставшись с ним, испытывала огорчение, страх и одиночество.

В марте 1982-го визиты Маккормака стали все реже и реже. Катриона задумывалась о том, не теряет ли она Ши из-за своих назойливых придирок и вопросов.

Когда они наконец встретились, Ши выглядел озабоченным и уставшим. Катриона перепугалась, что, если ему не дадут отдохнуть, он может серьезно заболеть.

— У нас с тобой никогда не было настоящего отпуска, — завела разговор Катриона. — Может, смотаемся куда-нибудь на недельку? Или хотя бы на несколько дней, пока не начался летний сезон? Летом я не смогу никуда поехать.

Вскоре, словно намек свыше, пришло красочное приглашение на открытие в Нью-Йорке персональной выставки мексиканских картин Джессики Хантер. К приглашению прилагался буклет с репродукциями картин Джесс. Одна из них особенно поразила Катриону: грубо оштукатуренная стена, выщербленная, потрескавшаяся, с нацарапанными на ней надписями. Несмотря на приглушенные, мягкие тона, было в этой картине что-то тревожное.

На следующий день позвонила сама Джесс:

— Выставку организовали, разумеется. Макс и Андреа.

Макс и Вальдхейм — деловые партнеры, ты об этом знала? И все же я чувствую себя ужасно гордой. Большая галерея в Нью-Йорке! Кэт, может быть, ты все-таки сможешь приехать?

Может быть, свяжешь это с каким-нибудь деловым визитом?

Тебе, несомненно, следует приехать и активизировать пропаганду «В гости к феодалу» в Штатах.

«Почему бы нет?» — подумала Катриона, испытывая неожиданное возбуждение. Будет просто восхитительно. Они с Ши могли бы вместе поехать в Нью-Йорк.

— Гвин устраивает в честь меня вечеринку. И Рафаэль прилетит из Мехико. Ах, Кэт, я так хочу познакомить тебя с Рафаэлем!

— Я бы с удовольствием приехала.

— Постарайся! Хорошенько постарайся! И привози Ши.

Я ведь никогда его не видела. А мне страшно хотелось бы.

— Конечно. Если смогу.

— Я послала приглашение Виктории, — продолжала Джесс. — Она сейчас в Бейруте. Ты об этом знала? Ей должно понравиться то, что я делаю. — Потом, замявшись, Джесс добавила:

— Но ответа я, конечно же, пока не получила.

— Попытаюсь, — сказал Ши, — но не уверен. Время не совсем подходящее.

— Неужели ты не можешь отпроситься хоть ненадолго?

Ты же никогда не берешь отпуска!

Маккормак покачал головой:

— Поезжай. Повеселись.

— Я не могу веселиться без тебя.

— Кэт, прекрати.

Вспомнив Барбару, Катриона тут же прикусила язык. И тем не менее она все же позвонила в бюро путешествий и заказала два билета на рейс «Бритиш эйруэйз» до Нью-Йорка, в 9.30 утра 2 апреля.

— Постарайся, Ши.

В трубке раздался короткий сухой смешок.

— Ладно. Но если меня не будет к моменту посадки, лети одна.

2 апреля Катриона выехала из дома в шесть часов утра и оставила свой «ягуар» в аэропорту на стоянке длительного хранения.

Она простояла у стойки «Бритиш эйруэйз», пока не объявили ее рейс. Катриона ждала у выхода на посадку, пока не прозвучало последнее приглашение. Измучившись, она села в самолет, готовая в последнюю минуту сбежать по трапу назад.

Желание это не покидало ее до самого момента взлета, когда горькое разочарование окончательно овладело ею, надеявшейся, что Ши все же каким-нибудь чудом в последнюю минуту появится в самолете.

Она раскрыла газету. В глаза тут же бросился кричащий заголовок на первой полосе «ДА, ЭТО — ВОЙНА!». Вслед за заголовком была помещена информация о том, что Англия и Аргентина начали между собой боевые действия за кучку скалистых островов в Южной Атлантике, известных как Фолклендские острова.

Катриона поняла, где сейчас находится Ши.

Глава 6

Пентхаус Гвиннет, казалось, парил в пространстве: взгляд вошедшего устремлялся сквозь большую, наполненную свежим воздухом гостиную, недавно заново отделанную в бежевых и металлически-голубых тонах, широкие раздвижные двери, ведущие на террасу с классическим итальянским садиком, и тонул в темнеющих тонах вечернего неба.

Мягкий свет, ощущение простора и приглушенная каденция «Облаков» Клода Дебюсси создавали атмосферу блаженства и покоя. Впрочем, общее настроение вечеринки было далеко от спокойного.

Все, за исключением Рафаэля Герреры, много пили, особенно женщины.

Джесс, чувствуя себя крайне неуютно в кричаще-ярком жилете, расшитом атласными цветами и попугаями, все больше убеждала себя, что ее выставку ждет провал. Вальдхейм не продаст ни одной картины. Положение усугублялось тем, что самая важная картина все еще не была доставлена в галерею со склада. Это был пейзаж Мехико размером четыре на шесть футов, сильное, но зловещее зрелище: расплывчатые шпили и башни тянулись в темное небо сквозь серые клубы испарений. Макс купил это полотно в прошлом году и согласился представить его на выставке за свой счет, выслав картину из Франции. И вот теперь, возможно, картина не прибудет в срок, хотя Андреа, растягивая лицо в улыбке, прикрытой хрупким бокалом, снова и снова убеждала Джесс не беспокоиться.

— К открытию она непременно будет. Вот увидишь.

В нарядной гофрированной юбке от Олега Кассини, Гвиннет улыбалась с каждой выпитой рюмкой все шире и шире: в противном случае она просто расплакалась бы. У нее произошел первый по-настоящему серьезный конфликт с Фредом. И виновата в ссоре была Гвиннет.

За день до вечеринки Фред вернулся из своей последней поездки в Лондон и нашел свою студию полностью преобразившейся.

— Сюрприз! — закричала Гвиннет, стоя на первой ступеньке только что отремонтированной, сверкающей чистотой лестницы.

Шокированный Фред безмолвно уставился на это великолепие, и только тут — увы, слишком поздно — Гвин поняла, насколько больше Фреда устраивала его старая квартира, в какой безопасности чувствовал он себя от непрошеных гостей, живя как бы в окруженном рвом замке с подъемным мостом. В студии Фред с ужасом созерцал творение рук Гвиннет: новая мебель и обстановка, освещение по последним технологиям, сияющий новенький, набитый продуктами холодильник, черные кожаные кресла. Фред просто взорвался от гнева, обнаружив все свои обычно наваленные на кровать вещи аккуратно уложенными во встроенные стенные шкафы.

— Теперь, черт возьми, я ни хрена не смогу найти!

Гвиннет поняла, что совершила ужасную ошибку, но тем не менее попыталась оправдаться:

— Теперь ты сможешь принимать гостей. Есть на чем сидеть. Можешь угостить посетителей выпивкой. Вот здесь стоят стаканы.

— Господи! Чем, ты полагаешь, я намерен заниматься?

Организацией вечерних коктейлей? Это рабочая студия, а не салон какого-нибудь голубого дизайнера. — Фред повернулся к Гвин:

— Я не пытаюсь переделывать твое обиталище.

Так что никогда, — Гвин и не представляла, что Фред способен говорить с ней таким тоном, — повторяю — никогда не прикасайся к моим вещам, не спросив у меня разрешения.

Теперь Гвиннет ходила по гостиной, нервно теребя шейный платок и натужно улыбаясь гостям. Фред в обычных черных джинсах и свитере, вернувшись от Гвин к стойке, молча наливал в рюмки спиртное.

Катриона надеялась на то, что крепкая выпивка поможет ей подавить страх, который она испытывала за Ши. У нее не было ни малейшего желания с кем-либо беседовать. Повернувшись спиной к гостиной, она в полном одиночестве стояла у стеклянных дверей, ведущих на террасу. В центре террасы красовался фонтан с мраморной фигурой мальчика, держащего в ладонях цветок, из которого и текла вода.