Вечерние новости, стр. 10

В общем и целом замысел Слоуна сработал. Он всегда внушительно выглядел перед камерой, а тем более — во Вьетнаме. Он стал любимцем выпускающих не только на нью-йоркской “подкове” и потому часто появлялся в “Вечерних новостях” — порой по три или четыре раза в неделю. А это создавало корреспонденту определенную репутацию как у телезрителей, так и у тех, кто принимал решения в главном здании Си-би-эй.

Гарри же Партридж придерживался своих правил игры и действовал совсем иначе. Он выискивал более глубинные явления, требовавшие времени для изучения и заводившие его вместе с оператором в дальние уголки Вьетнама. Он стал специалистом по военной тактике и американцев, и вьетконговцев и понимал, почему ни та, ни другая порой не срабатывали. Он изучал соотношение сил, выезжал на передовые, собирая факты об эффективности наземных и воздушных атак, о жертвах, а также о положении в тылу. Некоторые его сообщения противоречили официальным отчетам военных из Сайгона, другие подтверждали их, и это-то — беспристрастное суждение об американских военных операциях — выделяло Партриджа и горстку ему подобных из общей массы корреспондентов, работавших во Вьетнаме.

Репортажи о войне во Вьетнаме к тому времени носили в основном негативный и недоброжелательный характер. Молодые журналисты — многие из них симпатизировали тем, кто на родине выступал против войны, — с недоверием, а порой и с презрением относились к американским военным, и большинство средств массовой информации отражало именно такую точку зрения. Примером тому может служить описание наступления противника под Тетом. Средства массовой информации единодушно объявили, что под Тетом был разгром, полная победа коммунистов, а два десятилетия спустя это было опровергнуто более спокойными исследователями.

Гарри Партридж был в числе тех, кто в ту пору сообщал, что американские войска под Тетом сражались куда лучше, чем говорили, а противник преуспевал куда меньше и в ряде случаев не сумел достичь своей цели. Вначале старшие выпускающие за “подковой”, подвергнув сомнению его репортажи, намеревались их отложить. Но в ходе обсуждения верх взяла репутация Партриджа, славившегося точностью и достоверностью представляемой информации, и большая часть его репортажей пошла в эфир.

Среди репортажей Партриджа, не дошедших до эфира, был материал с критикой в адрес уважаемого Уолтера Кронкайта, который тогда работал ведущим на Си-би-эс, за его негативный взгляд на ход событий.

Кронкайт, ведя репортаж из Вьетнама в специальном выпуске Си-би-эс, посвященном боям под Тетом, заявил, что “кровавая бойня во Вьетнаме.., заходит в тупик” и что “на каждую нашу попытку эскалации противник отвечает тем же…”

И далее: “Сказать, что мы сегодня ближе к победе… — значит присоединиться к оптимистам, которые уже ошибались в прошлом”. Поэтому Кронкайт призывал Америку “вести переговоры не с позиции победителей, а с достоинством, как люди, показавшие, что они способны защищать демократию и по мере сил всегда старались это делать”.

Учитывая источник, это убежденно высказанное мнение, сопровождавшееся честно переданной информацией, имело огромное воздействие и, как сказал один комментатор, “придало силу и обоснованность антивоенному движению”. Президент Линдон Джонсон якобы сказал, что, потеряй он Кронкайта, он потерял бы страну.

Партридж, проинтервьюировав целый ряд людей на месте, дал понять, что Кронкайт не только ошибается, но что он, прекрасно зная о своем влиянии и власти, выступил, по словам одного интервьюируемого, “как неизбранный президент и вопреки собственным утверждениям о беспристрастности журналистов”.

Когда материал Партриджа поступил в Нью-Йорк, его обсуждали не один час, и он дошел до самых высоких эшелонов в Си-би-эй, прежде чем было решено, что выпад против такой фигуры, как отец журналистики Уолтер Кронкайт, окончится безвыигрышным гамбитом. Однако неофициально репортаж Партриджа был размножен и распространен среди людей, причастных к теленовостям.

Выезды Партриджа в районы тяжелых боев удерживали его обычно вдали от Сайгона целые недели, а то и больше. Как-то раз, тайно пробравшись в Камбоджу, Партридж отсутствовал почти месяц.

Но всякий раз он возвращался с очень сильным материалом; о некоторых его репортажах, отличавшихся особой глубиной прозрения, вспоминали даже после войны. Словом, никто, включая Кроуфорда Слоуна, никогда не ставил под сомнение, что Партридж был превосходным журналистом.

К сожалению, поскольку его материалов было меньше и они появлялись реже, чем репортажи Слоуна, Партриджа не заметили в той мере, как его коллегу.

Было во Вьетнаме и еще кое-что, что повлияло на будущее Партриджа и Слоуна. Это была Джессика Кастильо. Джессика…

Кроуфорд Слоун почти машинально вел “бьюик” — ведь он дважды в день проделывал этот путь — и теперь свернул с Пятьдесят девятой улицы на Йорк-авеню. Через несколько кварталов он свернул направо, к выезду на Рузвельт-драйв. Помчавшись вдоль Ист-ривер, где не было перекрестков и светофоров, он увеличил скорость. До его дома в Ларчмонте, расположенном к северу от Нью-Йорка, на берегу пролива Лонг-Айленд, ехать оставалось еще полчаса.

Слоун увеличил скорость, и следовавший за ним синий “форд-темпо” тоже поехал быстрее.

Как обычно в это время дня, Слоун расслабился, и мысли его снова вернулись к Джессике.., которая в Сайгоне была подругой Гарри Партриджа.., а потом вышла замуж за него, Кроуфорда Слоуна.

В ту пору во Вьетнаме Джессике было двадцать шесть лет, это была тоненькая девушка с длинными каштановыми волосами, живым умом и при случае острым язычком. Она не разрешала вольностей журналистам, с которыми имела дело, будучи младшим сотрудником Информационного агентства США.

Агентство помещалось на Ле-Ки-Дон-стрит, в окруженной деревьями “Библиотеке Линкольна”, где в свое время был театр “Рекс”, и название театра так и продолжало висеть на здании, пока там находилось Информационное агентство. Корреспонденты порой заглядывали туда с разными вопросами чаще, чем нужно, лишь бы поболтать с Джессикой.

Их внимание забавляло Джессику. Но в то время, когда Кроуфорд Слоун познакомился с ней, ее расположением пользовался прежде всего Гарри Партридж.

Даже и сейчас, думал Слоун, не все ему известно о том, какие отношения существовали в ту пору между Партриджем и Джессикой, — осталось что-то, о чем он никогда не спрашивал и чего теперь никогда уже не узнает. Но то, что определенные двери закрылись больше двадцати лет назад и с тех пор никогда не открывались, не мешало ему — и не помешает — раздумывать о подробностях интимных отношений между женой и Партриджем в то время.

Глава 5

Джессику Кастильо и Гарри Партриджа потянуло друг к другу в первую же их встречу во Вьетнаме — хотя встретились они далеко не дружески. Партридж отправился в Информационное агентство США за информацией о широко распространенном среди американских войск во Вьетнаме употреблении наркотиков. Но американские военные отказались это подтвердить.

Во время своих поездок на передовые Партридж видел немало свидетельств тому, что употреблялся героин, и было его сколько угодно. Партридж попросил Отдел новостей Си-би-эй сделать официальный запрос и узнал, что в госпитали для ветеранов поступает всевозрастающее, поистине пугающее число наркоманов из Вьетнама. Это становилось проблемой уже не только для военных, но и для всей страны.

Нью-йоркская “подкова” дала зеленый свет для разработки этого сюжета, но официальные органы перекрыли все шлюзы, не предоставляя информации.

Когда Партридж зашел к Джессике в ее крошечный кабинетик и заговорил об этом, она отреагировала, как все официальные лица до нее:

— Извините. Я не могу с вами говорить на эту тему. Ее ответ задел Партриджа, и он с неодобрением заметил:

— Вы хотите сказать, что не станете говорить со мной об этом, потому что вам ведено кое-кого прикрывать. Речь, видимо, идет о после — это может поставить его в сложное положение?