Перегрузка, стр. 5

Случай на “Ла Миссион”, стоивший четырех человеческих жизней, показал подлинные масштабы этого риска.

В результате полицейского расследования удалось установить, что “сотрудником Армии спасения” был переодетый мошенник. Письмо, которое он показывал — притом, что гербовая бумага действительно могла принадлежать компании “ГСП энд Л”, которую, впрочем, не так уж трудно раздобыть, — было подделкой. В любом случае компания не разрешала своим сотрудникам отвлекаться во время работы, да и никто в “ГСП энд Л” не писал такого письма. Охранник с “Ла Миссион” не мог вспомнить, чья подпись стояла под текстом, — по его словам, какая-то закорючка.

Удалось также установить, что посетитель не заходил в кабинет управляющего. Там его никто не видел. А если бы видел, то едва ли забыл бы.

И тогда родилась версия.

По всей вероятности, мнимый сотрудник Армии спасения спустился по металлической лестнице на служебный этаж, расположенный непосредственно под машинным залом электростанции. Здесь, как и этажом выше, отсутствовали какие-либо внутренние перегородки, и, несмотря на переплетения одетых в теплоизоляцию паропроводов и прочих коммуникаций, основания нескольких агрегатов электростанции были ясно видны при свете, падавшем сквозь решетчатый пол машинного зала. Пятый энергоблок отличался от всех остальных массивностью, а также габаритами вспомогательного оборудования: определить его не составляло большого труда.

Злоумышленник, вполне возможно, сумел предварительно ознакомиться со схемой устройства электростанции, хотя это и не имело решающего значения. Главное здание, где находились силовые установки, отличалось предельной простотой — по существу, это был гигантский короб. По всей видимости, злоумышленник знал также, что “Ла Миссион”, как и все остальные электростанции современной постройки, в значительной степени автоматизирована и людей здесь работает мало, поэтому можно особенно не опасаться быть замеченным.

Затем он скорее всего прошел под основание Большого Лила, где извлек из чемоданчика начиненную динамитом бомбу. Прикидывая, как бы понеприметнее установить взрывное устройство, он остановил свой выбор на металлическом фланце в месте стыка двух трубопроводов. Заведя часовой механизм, он встал на цыпочки и установил заряд именно там. В том, что он выбрал именно это место, сказалась его техническая неграмотность. В противном случае он наверняка поместил бы заряд поближе к главному валу, где взрыв причинил бы наибольший ущерб и вывел бы из строя Большой Лил не меньше чем на год.

Эксперты по взрывчатым веществам сошлись во мнении, что такая возможность была вполне реальна. Они пришли к заключению, что преступник использовал направленный заряд — устройство конической формы, в результате взрыва которого возникает направленная волна, пробивающая все, что стоит на ее пути. Таким препятствием явилась магистраль паропровода, идущая от котла.

Установив бомбу, злоумышленник сразу же беспрепятственно вышел из главного здания и направился к воротам, после чего покинул территорию электростанции так же легко, как и проник на нее. О дальнейших его действиях ничего не было известно. Невзирая на тщательное расследование, никакого ключа к определению его личности найти не удалось. Правда, на одну из радиостанций кто-то позвонил и, отрекомендовавшись представителем подпольной революционной группы “Друзья свободы”, заявил, что взрыв — дело их рук. Однако полиция не располагала сведениями о местонахождении этой организации и ее членах.

Но все это станет известно позднее. А на “Ла Миссион” через полтора часа после взрыва по-прежнему царил хаос.

Пожарные, прибывшие на место аварии по автоматическому сигналу тревоги, с трудом справились с пылающим маслом и теперь проветривали главный машинный зал и нижние этажи, заполненные густым черным дымом. Когда наконец с этим было покончено, из зала вынесли четыре трупа. Тела главного инженера и управляющего, попавших под струю перегретого пара, были обезображены до неузнаваемости: по словам потрясенного этим зрелищем работника электростанции, они выглядели как сварившиеся раки.

По предварительной оценке, ущерб, причиненный пятому энергоблоку, был незначительным. В результате взрыва, прервавшего подачу смазочного масла, вышел из строя и требовал замены главный подшипник. Этим, собственно, все и ограничилось. На ремонтные работы — включая замену поврежденных паропроводов — уйдет примерно неделя, после чего энергоблок можно вернуть в строй. Теперь можно было устранить и легкую вибрацию, из-за которой главный инженер и прибыл сюда.

Глава 3

— Система распределения электроэнергии, которую постигла широкомасштабная, неожиданная перегрузка, — терпеливо объяснял Ним Голдман, — напоминает детскую игру “Подбери пятьдесят две”.

Он стоял на смотровой галерее, расположенной чуть выше центрального пульта и отделенной от него стеклянной перегородкой. Здесь же были молниеносно слетевшиеся в “ГСП энд Л” репортеры из газет, с телевидения и радио. Несколько минут назад вице-президент компании Тереза Ван Бэрен, отвечающая за связь со средствами массовой информации, упросила Нима выступить перед ними от лица компании на импровизированной пресс-конференции.

Кое-кто из журналистов уже начинал проявлять явные признаки раздражения: ответы, которые они получали на свои вопросы, казались им явно недостаточными.

— О Боже! Только не это! — недовольно воскликнула Нэнси Молино, репортер из газеты “Калифорния экзэминер”. — Избавьте нас от ваших доморощенных сравнений и дайте нам точные ответы на наши вопросы. В чем причина аварии? Кто несет за это ответственность? Какие меры вы намерены предпринять, если вообще тут можно что-либо сделать? Когда возобновится подача электроэнергии в сеть?

Мисс Молино была женщиной напористой, иногда высокомерной, даже жесткой, но при этом внешне привлекательной. Ее темнокожее лицо с высокими скулами обычно выражало смесь любопытства и недоверия, порой граничащего с презрением. Изящество своей тонкой, гибкой фигуры она умело подчеркивала элегантными, даже с претензией на шик, нарядами. В газетном мире она завоевала известность разоблачениями грязных махинаций в общественных учреждениях. Ним относился к ней примерно так же, как к заостренной, словно игла, сосульке, нависшей над головой. Судя по ее прошлым репортажам, компания “ГСП энд Л” отнюдь не относилась к разряду учреждений, к которым мисс Молино испытывала нежные чувства.

Несколько других репортеров в знак поддержки согласно закивали головами.

— Неполадки вызваны взрывом на “Ла Миссион”. — Ним едва удержался, чтобы не огрызнуться. — Мы полагаем, что по меньшей мере два человека погибли, однако более детально я вас проинформировать не могу, поскольку там горит масло и все окутано густым дымом.

— Вам известны имена погибших? — спросил кто-то из репортеров.

— Да, но я пока не могу их вам назвать. В первую очередь мы должны сообщить об этом семьям погибших.

— Вам известна причина взрыва?

— Нет.

— А как обстоит дело с подачей электроэнергии в сеть? — включилась в разговор мисс Молино.

— Частично она уже восстановлена. Возобновить подачу электроэнергии в почти полном объеме мы рассчитываем в пределах четырех, в крайнем случае шести часов. В общем, сегодня к вечеру все должно быть в норме.

“В норме, да только не для Уолтера Тэлбота”, — подумал Ним. Слух о том, что главный был на месте взрыва и, вероятно, погиб, достиг Центра управления всего несколько минут назад и произвел эффект разорвавшейся бомбы. Ним — а он был в давней дружбе с главным инженером — еще не успел в полной мере осознать происшедшее, но горькое чувство утраты уже начало завладевать им. Даниэли, управляющего “Ла Миссион”, Ним знал весьма отдаленно, а потому и смерть его воспринял не так остро.

Сквозь звуконепроницаемую стеклянную перегородку, отделяющую смотровую галерею от рабочей площадки Центра управления, Ниму была видна суета у диспетчерского пульта. Он хотел бы вернуться туда как можно быстрее.