100 великих мореплавателей, стр. 28
В середине мая 1553 года флотилия Уиллоуби оставила устье Темзы, но из-за сильных встречных ветров и волнения шесть недель лавировала у английских берегов. Только 23 июня корабли двинулись, наконец, на север, а еще через шесть недель достигли норвежского острова Сенья, у 69° северной широты. В ночь на 3 августа 1553 года поднялась буря; флотилия вынуждена была выйти в открытое море, и корабль Ченслора навсегда разлучился с двумя другими судами.
Через день, когда ветер несколько стих, Уиллоуби и Дюрферт пошли к Варде (на северо-востоке Норвегии), но не сумели разыскать эту гавань. 14 августа рано утром показалась земля.
„Мы подошли к ней и спустили наш бот, чтобы посмотреть, что это была за земля. Но бот не мог подойти к берегу из-за мелководья и из-за большого количества льда. Однако на берегу не было видно никаких признаков жилья. Земля эта находится на широте 72°…“
Если Уиллоуби верно определил широту, то он достиг Гусиной Земли — юго-западного выступа Новой Земли, уже давно посещавшейся русскими. Но на западе до XVIII века предполагали, что он „открыл“ не Новую Землю, а какой-то остров, который позже долго и напрасно искали („Земля Уиллоуби“). Три дня англичане продвигались к северу, вероятно, пытаясь обогнуть таинственную землю, пока в малом корабле не обнаружилась течь. Тогда они повернули на юг и шли так еще три дня. 21 августа Уиллоуби отметил, что море становилось „все мельче и мельче и все же не было видно берега“. Чтобы избежать опасности, он отошел в открытое море и четыре недели двигался на запад, то вдоль берега, то теряя его из виду. За это время Уиллоуби миновал остров Колгуев, полуостров Канин и вдоль Мурманского берега дошел до Нокуева острова. 18 сентября оба судна бросили якоря в Нокуевой губе.
„Пробыв в этой гавани с неделю, — записано в журнале Уиллоуби, — и видя, что время года позднее и что погода установилась плохая, с морозами, снегом и градом… мы решили тут зимовать…“
Уиллоуби отправил посланцев во всех направлениях, но они не нашли ни людей, ни жилья. А следующей зимой 1554 года русские поморы обнаружили за Нокуевым островом, у Мурманского берега, в устье реки Варзины, два судна:
„…стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы, и товаров на них много“ (Двинская летопись).
Из найденного на корабле завещания одного из купцов видно, что Хью Уиллоуби и большая часть его спутников были еще живы в январе 1554 года. Позднее погибли все без исключения. На обоих кораблях „умерли, замерзли до смерти“ 63 человека. В 1555 году английскому торговому агенту в Москве были переданы „два корабля с прахом сэра Хью Уиллоуби и его спутников, причем было возвращено и спасено много съестных припасов и товаров“. Возвращена была также и доставлена в Лондон тетрадь с извлечениями из судового журнала и некоторыми другими документами.
Больше повезло Ченслору. Одинокий корабль Ченслора благополучно добрался до Барде и неделю простоял там, ожидая Уиллоуби, а затем продолжил плавание, проник в Белое море и 24 августа 1553 года вошел в устье Северной Двины.
„…Простые люди начали приезжать к кораблю, — пишет спутник Ченслора Климент Адамс. — Они добровольно предлагали новоприезжим гостям съестные припасы…“
Холмогорские власти послали в Москву сообщение о прибытии иностранцев. Но Ченслор, не дождавшись ответа, настоял на том, чтобы его отправили санным путем в Москву, угрожая, что иначе он отплывет от русских берегов. На полпути он встретил гонца, который передал ему царское приглашение. Иван IV с большой пышностью принял королевского „посла“ (так назвал себя Ченслор) и обещал покровительство английским купцам, если они начнут торговать с Москвой. Он отпустил Ченслора с почетом, но под охраной.
Когда Ченслор вернулся в Англию, „Общество купцов-предпринимателей“ было официально утверждено английским правительством. Кабот стал директором этой „Московитской компании“, как ее обычно называли, а Ченслор в 1555 году снова отправился на Русь — на этот раз действительно как королевский посол. С ним прибыли два агента „Московитской компании“. Англичане получили от Ивана IV большие торговые и судебные привилегии. Ченслор отплыл в Англию с царским послом Осипом Григорьевичем Непеей, но утонул, когда корабль потерпел крушение у шотландских берегов. Непея спасся и добился в Лондоне таких же торговых льгот, какие англичане получили в Москве.
Джованни де Вераццано
Нью-йоркскую бухту открыл не Гудзон, как часто полагают, а Вераццано.
Джованни де Вераццано был выходцем из Флоренции и родился не то в 1480-м, не то в 1485 году. Он много путешествовал и, в конце концов, поселился во Франции. Есть предположение, что Вераццано и известный французский пират Жан Флорин (Флери), нападавший на торговые суда, курсировавшие между Испанией и ее колониями, одно и то же лицо. В 1523 году Флорин ограбил испанский корабль, везший испанскому императору сокровища, в свою очередь награбленные Кортесом в Мексике.
Если Веррацано и Флорин действительно одно и то же лицо, то это нападение объясняет, где он достал денег, чтобы в следующем году отправить на поиски Китая флот из четырех кораблей. Корабли попали в шторм, получили повреждения и вынуждены были вернуться к берегам Бретани. После починки судов Вераццано на одном из них отправился сперва на остров Мадейра, а затем дальше на запад. Спасаясь от бури, он отклонился к северу от своего курса и попал к берегам Америки около 34° северной широты, то есть между мысом Фэйр и мысом Гаттераса в нынешней Северной Каролине. Вераццано описал низкую песчаную косу, которая отделяла его от материка и за которой снова была видна вода. Он долго не мог найти прохода или места, удобного для причала.
В поисках его он проплыл сперва немного к югу, затем повернул к северу и таким образом достиг устья реки Гудзон. Его описание косы вполне соответствует современной картине побережья Каролины.
Вот что увидели первые европейские мореплаватели, прибывшие туда в 1524 году:
„Мы нашли очень приятное место, заключенное между двумя небольшими продолговатыми холмами, обрамлявшими берег большой реки, глубокой около устья… Так как мы стояли на якоре в хорошо защищенном месте, на некотором расстоянии от берега, то не считали нужным рисковать, не изучив входа.
Поэтому мы на маленькой лодке вошли в реку, берега которой оказались густо заселенными. Народ, одетый в разноцветные птичьи перья, весело выбежал на берег, громкими криками выражая свое восхищение и указывая нам, где безопаснее причалить. Мы проплыли по реке около двух миль и увидели, что здесь она образует великолепное озеро окружностью около 13 миль. По озеру плавали индейцы, пересекая его от края до края на шлюпках числом около тридцати. Бесчисленные толпы народа сбегались к берегам, чтобы посмотреть на нас. Внезапно, как это случается при мореплавании, налетела буря со стороны моря, и мы были вынуждены вернуться на корабль, с большим огорчением покинув эту землю, так как она была не только удобна и красива, но, вероятно, имела также большую ценность, ибо все ее холмы указывали на присутствие минералов“.
Вераццано прошел дальше к северу, до островов Блок или Мартез Виньярд, зашел в Ньюпорт (в Новой Англии) и достиг берега, густо заросшего лесом. Затем он прошел мимо Ньюфаундленда, который уже посещался бретонскими моряками. Отсюда Вераццано и вернулся во Францию.
Его открытия были потом использованы экспедицией Жака Картье.
Никто не знает, что дальше случилось с Вераццано, если только он не был пиратом Флорином. Профессии первооткрывателя и пирата в те далекие годы тесно переплетались. Ничто не мешало совмещать их. Кроме, разумеется, Закона, который был строг, быстр и неотвратим. Так что если почтенный Вераццано и пират по кличке Флери были одним и тем же лицом, то участь его нам известна — в 1527 году он был пойман испанцами и повешен.