Облачный атлас, стр. 27

7

В глазах мальчика плоский мир предстает изогнутым, объемным. Хавьер Мозес листает альбом с марками под лампой с абажуром на гибком кронштейне. Вереница эскимосских лодок на марке, выпущенной в Аляске, новые гавайские хонки на специальном пятидесятицентовом выпуске, колесный пароход, взбивающий чернильные воды Конго. В замке поворачивается ключ, и в дверь устало входит Луиза Рей, сбрасывая в кухоньке туфли. Обнаруживая у себя мальчика, она раздражается.

— Хавьер!

— О, приветик!

— Нечего тут разбрасываться «о, приветиками». Ты ведь обещал больше никогда не прыгать по балконам! Что, если кто-то сообщит копам о взломщике? Что, если ты поскользнешься и упадешь?

— Тогда просто дай мне ключ.

Луиза стискивает руки, словно душит невидимую шею.

— Я не могу оставаться спокойной, зная, что одиннадцатилетний мальчишка может врываться ко мне в квартиру всякий раз, когда… — «твоей мамы всю ночь нет дома» Луиза озвучила иначе, — по ТВ не показывают ничего интересного.

— Тогда почему ты не закрываешь окно в ванную?

— Потому что если ты перепрыгиваешь через эту щель, то хуже только одно: тебе придется перепрыгивать через нее снова, если ты не сможешь забраться внутрь.

— В январе мне будет двенадцать.

— Никакого ключа.

— Друзья дают друг другу ключи.

— Только не тогда, когда одному из них двадцать шесть, а другой все еще в пятом классе.

— Ну а почему ты вернулась так поздно? Встретила кого-нибудь интересного?

Луиза вспыхивает.

— Застряла в лифте — электричества не было. И вообще, мистер, это не твое дело. — Она включает верхний свет и видит на лице у Хавьера ярко-красную полосу. — Что за… что случилось?

Мальчик взглядывает на стену, затем возвращается к маркам.

— Это Человек-волк?

Хавьер мотает головой, складывает вдвое тонкую бумажную полоску и облизывает ее с обеих сторон.

— Вернулся этот парень, Кларк. Мама всю неделю работает в отеле в ночную, вот он ее и ждет. Он расспрашивал меня о Вульфмане, и я сказал, что это не его дело. — Хавьер прижимает бумажную петельку к марке. — Да и не болит совсем. Я уже помазал чем надо.

Рука Луизы уже лежит на телефоне.

— Только не звони маме! Она прибежит домой, будет большая драка, а из отеля ее уволят, как в прошлый раз. И как в позапрошлый.

Луиза задумывается, кладет трубку на место и направляется к двери.

— Не ходи туда! У него крыша течет! Он разозлится и все у нас поразбивает, а потом нас или выселят, или чего-нибудь еще! Пожалуйста!

Луиза отворачивается и глубоко вздыхает.

— Какао будешь?

— Да, пожалуйста.

Мальчик настроен не заплакать, но от этого усилия у него сводит челюсти. Он трет глаза.

— Луиза?

— Да, Хави, поспишь сегодня у меня на диване, все в порядке.

8

Кабинет Дома Грелша — этюд на тему упорядоченного хаоса. Вид на ту сторону Третьей авеню представляет собой вереницу кабинетов, очень похожих на его собственный. С металлической рамы в углу свисает боксерская груша «Страшный увалень». Главный редактор журнала «Подзорная труба» объявляет утреннюю планерку открытой, тыча коротким пальцем в Рональда Джейкса, седоватого, занудливого типа в гавайке, джинсах-клеш и разваливающихся сандалиях.

— Джейкс.

— Я, э-э, хочу продолжить свою серию «Террор в Северленде», чтобы увязать ее с лихорадкой вокруг «Челюстей». ^[91] Некий Дирк Мелон, допустим, наемный писака, найден под Пятидесятой Восточной улицей в ходе обычной проверки технического обслуживания. Или, точнее, э-э, его останки. Идентифицированы по зубным оттискам и лохмотьям, оставшимся от репортерского пропуска. Плоть с трупа сорвана в манере, характерной для Serrasalmus scapularis — благодарю вас, — сучьей королевы всех пираний. Таких рыбок завозят рыбные маньяки, а потом, когда счета за мясо в их аквариумах становятся чересчур велики, они смывают прожорливых тварей в унитазы. Я позвоню в муниципалитет и потребую, чтобы капитан Паразит опроверг массовые случаи нападений на работников службы канализации. Усекаешь, Луиза? Ничему не верить вплоть до официального опровержения. Так что давай-ка, Грелш. Не пора ли мне прибавку?

— Скажи спасибо, что последний твой чек не накрылся. У меня на столе завтра к одиннадцати, с фоткой одной из этих кусак. Вопрос, Луиза?

— Да. Может быть, новая редакционная политика, о которой мне никто не сказал, исключает статьи, содержащие правду?

— Эй, семинар по метафизике проводится на крыше. Просто поднимись туда на лифте и шагай вперед, пока не расшибешься о тротуар. Все правда, если хватает людей, которые верят, что так оно и есть. Нэнси, что ты для меня припасла?

Нэнси О'Хаган одевается консервативно, цвет лица у нее напоминает мореную древесину, а ее длинные, как у жирафы, ресницы часто не в состоянии расклеиться.

— Мой доверенный крот из клиники Бетти Форд раздобыл фотографию бара в президентском самолете. «На борту номер один: ром — рекой, фонтаном — джин». Говорят, что из старой губки выжали последнюю каплю, но тетушка Нэнс так не думает.

Грелш размышляет. На заднем плане звонят телефоны и клацают пишущие машинки.

— Ладно, если не вынырнет что-нибудь посвежее. Да, и интервью с тем чревовещателем-кукольником, который потерял руки за «Где дождь, там и ливень»… Нуссбаум. Твой черед.

Джерри Нуссбаум утирает бороду, усеянную капельками фруктового эскимо, по ошибке надевает темные очки, меняет их на очки для чтения, откидывается на стуле и обрушивает на стол бумажный оползень.

— Сейчас копы по делу святого Кристофера волосы у себя на задницах рвут, так что как насчет такого куска: «Не ты ли следующий на прицеле у святого Кристофера»? Краткие биографии всех жмуриков, что имеются на сегодня, и реконструкции последних минут жертв. Куда они шли, с кем собирались встретиться, какие мысли приходили к ним в голову…

— Когда пули Сент-Криса проходили через их головы, — со смехом вставляет Рональд Джейкс.

— Да, Джейкс, будем надеяться, что его привлекают яркие гавайские краски. Потом еще я встречаюсь с цветным водителем трамвая, которого копы взяли на дыбу на прошлой неделе. Он предъявляет иск полицейскому управлению за неправильный арест, на основании Акта о гражданских правах.

— Это могло бы пойти на обложку. Луиза?

— Я познакомилась с инженером-атомщиком. — Луиза не обращает внимания на холодное безразличие присутствующих. — Инспектором Приморской энергетической корпорации.

Нэнси О'Хаган подпиливает себе ногти, и это подвигает Луизу к тому, чтобы представить свои подозрения как факты.

— Он считает, что новый ядерный реактор «ГИДРА» на острове Суоннекке не столь безопасен, как об этом заявляется официально. Собственно, совсем небезопасен. Церемония запуска сегодня после полудня, так что я хочу выехать туда и посмотреть, нельзя ли что-нибудь выяснить.

— Охренеть, какое новье — церемония технического запуска! — восклицает Нуссбаум. — Слушайте, что это там грохочет? Уж не Пулитцеровская ли премия катится сюда?

— Поцелуй меня в зад, Нуссбаум!

Джерри Нуссбаум вздыхает.

— В самых сладких моих грезах…

Луиза никак не может выбрать — припечатать ей мерзавца как следует («но тогда он поймет, как сильно меня достал») или же игнорировать его («но тогда он решит, что ему все сойдет с рук»).

Ее выводит из оцепенения Дом Грелш.

— Специалисты по маркетингу доказывают, — он вертит в пальцах карандаш, — что при каждом научном термине, который вы используете, две тысячи читателей откладывают журнал и включают телевизор, где опять крутят «Я люблю Люси». ^[92]

— Ладно, — говорит Луиза. — Как насчет «Приморский атом за твой счет Буэнас-Йербас разнесет!»?

— Здорово, но тебе надо это доказать.

— Как Джейкс может доказать свой рассказ?