Облачный атлас, стр. 120
Вызов, горящий в глазах Луизы, сменяется готовностью подчиниться.
— Я знала, что у вас есть голова на плечах.
К тому, кто держит Луизу, Фэй Ли обращается по-китайски.
— Доставь ее куда надо. И чтобы никакой грязи — застрелишь, и все. Если она журналистка, это еще не делает ее полной шлюхой. От тела избавишься обычным образом.
Они выходят. Второй помощник остается возле двери, держа ее приоткрытой.
Фэй Ли находит сейф 36/64 на уровне своей шеи, в конце среднего зубца.
Ключ поворачивается, дверца распахивается.
Фэй Ли вытаскивает коричневую папку для бумаг. «Реактор ГИДРА-зеро — Рабочая испытательная модель — Глава проекта доктор Руфус Сиксмит — Незаконное владение подпадает под Акт 1971 года о военном и промышленном шпионаже». Фэй Ли позволяет себе торжествующую улыбку. Страна равных возможностей. Потом замечает, что изнутри папки к задней стенке сейфа тянутся два проводка. Она заглядывает внутрь. Красный светодиод мигает над аккуратно увязанными цилиндрами — их два ряда по четыре в каждом, — проводами и еще какими-то компонентами.
«Билл Смок, проклятый ты…»
61
Взрыв поднимает Луизу Рей вверх и швыряет ее вперед, непреодолимо, как тихоокеанский бурун. Коридор вращается рывками по девяносто градусов — несколько раз — и ударяет Луизу по ребрам и голове. Кирпичная кладка стонет. Куски штукатурки, кафеля и стекла сыплются ливнем, который становится моросью и прекращается.
Зловещий покой. «Во что это я угодила?» В дыму и пыли мечутся призывы на помощь, доносятся вопли с улицы, горелый воздух просверливают сигналы тревоги. К Луизе возвращается способность соображать. Бомба. Ее сопровождающий хрипит и стонет. Кровь из его ушей, стекаясь во впадину меж ключицами, образует дельту, заливающую воротник его рубашки. Луиза пытается отползти, но правая нога не слушается.
Шок проходит; нога ее просто зажата под туловищем потерявшего сознание китайца. Она ее высвобождает и ползет, чувствуя, что все у нее или онемело, или болит, по вестибюлю, превратившемуся в кадр из какого-то фильма. Луиза натыкается на дверь хранилища, сорванную с петель. «Должно быть, пролетела в нескольких дюймах от меня». Битое стекло, перевернутые стулья, куски стены, окровавленные и оглушенные люди. Из труб извергается маслянистый черный дым, и включается противопожарная система — Луиза, промокшая до нитки и задыхающаяся, оскальзывается на влажном полу, у нее кружится голова, и она, согнувшись пополам, натыкается на других.
Чья-то дружественная рука берет Луизу за запястье.
— Я с вами, мэм, я с вами, позвольте помочь вам выйти наружу, может быть еще один взрыв.
Луиза послушно следует за ним, и попадает на залитую солнцем и запруженную народом улицу — сплошная стена из лиц, жаждущих ужаса. Пожарный ведет ее через дорогу, забитую сгрудившимися, словно на старте гонок, автомобилями, и это напоминает ей документальные кадры об апрельских боях в Сайгоне. Дым продолжает идти в несоразмерных количествах.
— Осадите! Эй, там! Отойдите! Прочь отсюда!..
Луиза-журналистка пытается что-то сказать Луизе-жертве.
На зубах у нее скрипит песок. Что-то важное. Она спрашивает у своего спасителя:
— Как вам удалось так быстро сюда добраться?
— Все в порядке, — настаивает тот, — вы контужены.
Пожарный?
— Теперь я сама могу пойти, куда мне надо…
— Нет, вы будете в безопасности вот здесь…
Распахивается дверца пыльного черного «шевроле».
— Отпустите меня!
Он держит ее железной хваткой.
— Немедленно в машину, — произносит он сквозь зубы, — или я вышибу твои долбаные мозги.
«Эта бомба предназначалась для меня, а теперь…»
Похититель Луизы хрипит и валится ничком.
62
Джо Нейпир хватает Луизу Рей за руку и резко разворачивает в противоположную от «шевроле» сторону. «Господи, это едва не случилось!» В другой руке у него бейсбольная бита.
— Если хотите дожить до конца дня, вам лучше пойти со мной.
«Хорошо», — думает Луиза.
— Хорошо, — говорит она.
Нейпир тянет ее обратно в раскачивающуюся толпу, чтобы блокировать линию огня Билла Смока, вручает бейсбольную биту какому-то пареньку, который приходит в замешательство, и быстро идет к Восемьдесят первой авеню, подальше от «шевроле». «Идти как ни в чем не бывало — или броситься бегом и тем себя выдать?»
— Моя машина стоит рядом с банком, — говорит Луиза.
— В этих заторах мы станем сидячими утками, — возражает Нейпир. — У Билла Смока есть еще две гориллы, они будут просто стрелять через окно. Вы можете идти?
— Могу и бежать, Нейпир.
Они продвигаются на треть квартала, но затем Нейпир различает впереди лицо Билла Смока — рука у того зависла над карманом пиджака. Нейпир оглядывается. Второй наемник захватывает их в клещи сзади. Третий — на другой стороне дороги. Копов не будет еще несколько минут, а они располагают только секундами. Два убийства средь бела дня: рискованно, но ставки для тех достаточно высоки, чтобы попытаться, к тому же здесь такая неразбериха, что им все сойдет с рук. Нейпир в отчаянии. Они проходят мимо какого-то склада без окон.
— Вверх по лестнице, — говорит он Луизе, молясь, чтобы дверь открылась.
Та открывается.
Обширная приемная зона, темная, освещенная одной только лампочкой, — гробница, полная мух. Нейпир закрывает дверь на засов. На них невозмутимо взирают двое: маленькая девочка в лучшем своем воскресном одеянии, сидящая за столом, и невозмутимый престарелый пудель на своем ложе из картонной коробки. В дальнем конце видны три дверных проема. Шум станков сливается воедино.
Из ниоткуда стремительно появляется черноглазая мексиканка, лицо которой трепещет от волнения.
— Здесь нет нельгалов! Здесь нет нельгалов! Босса нет! Босса нет! Приходите другой раз!
Луиза Рей обращается к ней на сильно хромающем испанском. Мексиканка пристально на них смотрит, затем неистово тычет пальцем в сторону внутренних дверных проемов. Внешнюю дверь сокрушает удар. Нейпир и Луиза, сопровождаемые гулким эхом, бегут через помещение.
— Налево или направо? — спрашивает Нейпир.
— Не знаю! — задыхаясь, отвечает Луиза.
Нейпир оглядывается, чтобы получить указание от мексиканки, но уличная дверь содрогается от одного удара, раскалывается от другого и распахивается от третьего. Нейпир увлекает Луизу налево.
63
Биско и Ропер, подручные Билла Смока, вышибают плечами дверь. В мысленном своем судебном зале Билл Смок находит Уильяма Уили и Ллойда Хукса виновными в преступной халатности. «Говорил я вам! Нельзя было верить, что Джо Нейпир, накинув на совесть удавку, займет свои руки удочкой!» Дверь разлетается на куски.
Внутри бьется в истерике тощая мексиканка. Безмятежная девочка и украшенный бантиком пудель сидят на письменном столе.
— ФБР! — вопит Биско, размахивая водительскими правами— Куда они побежали?
Мексиканка визгливо выкрикивает:
— Мы заботим рабочих! Очень хорошо! Много платим! Не надо профсоюз!
Биско вскидывает ствол и размазывает пуделя по стене.
— КУДА, МАТЬ ТВОЮ, ОНИ ПОБЕЖАЛИ?
«Иисус Мухаммед Христос, вот почему я работаю один».
Мексиканка кусает себе кулаки, содрогается и испускает все усиливающийся вой.
— Великолепно, Биско, типа, фэбээровцы стреляют по пуделям. — Ропер наклоняется над девочкой, которая никак не отозвалась на гибель собаки. — В какую дверь пошли те двое?
Она смотрит на него так, словно перед ней не что иное, как великолепный закат.
— Ты говоришь по-английски?
«Истеричка, немая, дохлый пес, — Билл Смок направляется к трем дверям, — и парочка законченных мудозвонов».
— Мы теряем время. Ропер, в правую дверь. Биско, в левую. Я пойду в среднюю.