Завещание, стр. 11

– О котором я ничего не знаю.

– Лгите мне сколько хотите, мисс Браун, – сказал он недовольным тоном, – но выбирайте ложь поубедительнее. Если у вас достаточно ума, то перестаньте изображать из себя таинственную особу и расскажите мне, какую игру вы ведете.

– В самом деле? – спросила она, удивленно подняв брови. – С какой стати?

– Потому что ваше упорное нежелание вести себя нормально убеждает меня, что вы можете попасть в беду. Я не люблю правонарушителей и имею намерение разгадать вашу игру.

– Вы будете большим умником, если вам это удастся, – сказала она.

– Возможно, вы скоро убедитесь, мой юный, заблуждающийся друг, что я значительно умнее всех тех, с кем вам до сих пор приходилось иметь дело.

– Спасибо за предупреждение. Но я не веду никакую игру, и во мне нет ничего таинственного.

– Вы забываете, что я провел полчаса в компании вашего брата.

Спокойствие покинуло ее, и она горячо воскликнула:

– Значит, вы выспрашивали пьяного мальчишку, не так ли? Отвратительный, низкий трюк!

– Вот так-то лучше, – сказал он. – Наконец-то мы приблизились к предмету разговора.

– Что он вам рассказал? – спросила она.

– Ничего заслуживающего внимания, – ответил он.

– Как это не кажется удивительным, я воздержался от того, чтобы выспрашивать пьяного мальчишку. Я воздержался так же от намерения заставить вас рассказать о том, о чем я пока не знаю.

Она озадаченно взглянула на него.

– Так. Не будете ли любезны сказать, почему?

– Врожденная деликатность, – ответил мистер Эмберли.

– Марк говорит много чепухи, когда напьется, – сказала она.

Казалось, она прониклась уважением к нему.

– Интересно, что вы думаете обо мне?

– Вам интересно? Хорошо, я скажу вам, кто вы. Малоприятная маленькая дурочка.

– Благодарю. Не убийца, случайно?

– Если бы я думал так, то вы бы не стояли здесь сейчас, мисс Браун. Вы явно играете в игру, которая наверняка глупа и, конечно же, опасна. Если вы позволяете своему братцу гулять одному, то очень скоро можете оказаться в тюрьме. Партнер он ненадежный.

– Возможно, – сказала она, – но другого мне не надо. Я верю в игру в одиночку.

– Хорошо, – ответил он. – Засим я говорю au revoir [3].

– Боже мой! Неужели мне придется встретить вас еще? – поинтересовалась она.

– Вам придется иметь дело со мной чаще, чем бы вам хотелось, – сказал мистер Эмберли мрачно.

– Уже имела счастье, – сказала она сладким голосом.

Подойдя к двери, он обернулся.

– Тогда будем считать, что мы взаимно пострадавшие, – сказал он и вышел.

Она внезапно рассмеялась и побежала за ним.

– Вы – чудовище, – крикнула она, – но вы мне нравитесь.

Мистер Эмберли оглянулся.

– Хотелось бы мне ответить на ваш комплимент как подобает, – ответил он, – но честность вынуждает меня признаться, что вы мне совсем не нравитесь. До встречи!

ГЛАВА IV

– Странно, как кусок черного бархата меняет человека, – заметил Коркрэн, критическим взглядом осматривая толпу гостей. – Я уже трижды обманулся.

Эмберли покрутил в руках свою маску.

– Обычно можно узнать по голосу.

– Не всегда. О, черт!

– Что такое случилось?

– Опять эта проклятая шпага, – сказал Фауст с отвращением. Он подтянул ее на перевязи.

– С ней не потанцуешь, шагу не можешь ступить, чтобы не ударить кого-нибудь по ноге. Надо быстрее пристроить ее где-нибудь и надеяться, что Джоан не заметит этого.

Джоан – ослепительно прекрасная Маргарита – в этот момент кружилась в танце в объятиях арабского шейха. Увидев в дверях двух приятелей, она выскользнула из круга танцующих вместе со своим партнером.

– Не нашли себе партнерш для танца? – спросила она заботливо, подходя к друзьям. – Укажите мне, кому бы вы хотели быть представлены.

– Моя дорогая, я не могу танцевать с этой шпагой, – запротестовал Коркрэн. – Из-за нее все сторонятся меня.

– Мягко сказано, – сказал шейх. – Я лишился чуть ли недюйма кожи на ноге.

– О, дорогой, – сказала Джоан, расстроенная их словами. – Не мог бы ты держать ее подальше от людей?

– Могу, – сказал Фауст. – Пойду и избавлюсь от этого вредоносного оружия.

– Но тебе она очень идет, – вздохнула Джоан. – Ты должен только положить руку на эфес, вот так.

– В светских кругах, – вмешался Эмберли, – танцевать со шпагой на боку считалось плохой манерой.

– Неужели? – спросила Джоан с сомнением. – Я видела на картинах…

– С меня достаточно, – заявил Фауст и собрался уходить.

Только он повернулся, конец шпаги вонзился в незнакомца, который вспыхнул от ярости, но холодно сказал, что все в порядке.

– Я уже в третий раз попадаю в этого типа, – шепнул Фауст не без удовольствия.

– Возможно, тебе действительно лучше избавиться от нее, – сказала Джоан с неохотой и обратилась к Эмберли:

– Вы не должны снимать маску до полуночи, вы же знаете, – попрекнула она его.

Он надел маску снова.

– Почему маски обязательны, Маргарита? – поинтересовался он.

– Вы хотите сказать, что их следовало бы носить только тем, кто в костюмах домино? Возможно, но я очень хотела, чтобы это был настоящий маскарад, а кроме того, с масками так смешно, что я подумала, что все без исключения должны быть в масках.

– Но я заметил, что ваш брат не в маске, – отметил шейх, кивнув в ту сторону, где Фонтейн, одетый как кардинал Вулси, разговаривал с мадам Помпадур.

– Да, но он хозяин. Хотите, я найду вам партнершу, Мефистофель?

Эмберли в это время наблюдал за девушкой в другом конце зала.

– Не могли бы вы представить меня вон той итальянской пастушке? – спросил он.

Джоан взглянула на девушку.

– Да, конечно, но я не знаю, кто она.

– Китти Кросби, не так ли? – спросил шейх.

– Я думала, Китти оденется цыганкой.

– Вот как? Тогда это, должно быть, мисс Галифакс. Хотя нет, не думаю.

Джоан посмотрела на Эмберли.

– Как забавно! Видите, я не узнала одну из моих давних подруг. Идемте, я представлю вас. Она повела его в ту часть зала, где стояла пастушка.

– Могу я представить вам Мефистофеля? – сказала она, улыбаясь.

Глаза пастушки блеснули в разрезе маски. Она поклонилась и бросила быстрый взгляд на стоявшую перед ней фигуру в алом костюме.

– Потанцуем? – спросил мистер Эмберли.

– С удовольствием, – ответила она.

Он провел ее в круг танцующих и обнял за талию. Она танцевала хорошо, но не проявляла никакого желания поболтать. Мистер Эмберли уверенно вел ее в толпе танцующих и для начала спросил:

– Интересно, вы – мисс Галифакс или мисс Кросби?

Ее яркие губы улыбались.

– Ах, – сказала пастушка.

– Или ни та ни другая? – настаивал мистер Эмберли.

Он почувствовал, как ее рука слегка сжалась.

– Вы увидите, когда снимут маски, Мефистофель.

– Вот как? – сказал мистер Эмберли.

Он заметил, что ее взгляд изучает его лицо, и улыбнулся.

– Похоже на сборище, не так ли? – сказал он. – Как вы думаете, Фонтейны действительно знают всех присутствующих?

– О, конечно!

– В наше-то время, когда не избежать незваных гостей? – пробормотал мистер Эмберли.

– Не думаю, что это здесь принято, – сказала она.

– Видимо, вы знаете об этом больше, чем я, – согласился он вежливо.

Музыка кончилась. Мистер Эмберли не стал, подобно остальным, аплодировать, а повел свою партнершу к двери.

– Позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить, – сказал он и указал на диван в алькове зала. – Не подождете ли вы меня здесь?

Пастушка, казалось, обдумывала его предложение, потом, пожав плечами, сказала:

– Хорошо.

Когда он вернулся с бокалами в руке, она сидела на диване.

– Значит, вы не ушли? – заметил он, подавая ей бокал.

– Почему вы подумали, что я уйду? – холодно спросила она.