Тени былого, стр. 74

На кончиках ее ресниц повисли слезинки.

– Ах, монсеньор, не нужно говорить мне этого. Я знаю… я всегда знала, и все равно я вас люблю. Мне не нужно никаких юношей, мне нужен только… монсеньор.

– Леони, подумай же! Ты будешь не первой женщиной в моей жизни.

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Монсеньор, по-моему, лучше быть последней женщиной в ней, чем первой, – сказала она.

– Малютка, это безумие!

Она подошла к нему и положила руку ему на локоть.

– Монсеньор, не думаю, что я смогу жить без вас. Мне необходимо, чтобы вы меня опекали, и любили меня, и бранили, когда я maladroite [178].

Он невольно схватил ее руки.

– Руперт был бы куда более подходящим женихом, – сказал он с горечью.

Ее глаза метнули молнию.

– А, ба! – сказала она презрительно. – Руперт – глупый мальчишка, как и принц Конде! Если вы на мне не женитесь, монсеньор, я замуж не выйду.

– Было бы жаль! – сказал он. – Mignonne… ты… уверена?

Она кивнула, дрожащие губы сложились в улыбку.

– Ах, монсеньор, я никак не думала, что вы – вы! – можете быть настолько слепым! – сказала она.

Его светлость пристально посмотрел ей в глаза, а потом опустился на одно колено и поднес ее руку к губам.

– Малютка, – сказал он очень тихо, – раз ты готова снизойти до брака со мной, даю тебе слово, что в будущем у тебя не будет причин сожалеть об этом.

Его настойчиво подергали за плечо, он встал и широко раскрыл объятия. Леони кинулась в них, они сомкнулись, и ее губы встретились с его губами.

Бесшумно вошел мосье де Бопре и, увидев их, хотел поспешно удалиться. Но они услышали скрип двери и отпрянули друг от друга.

Он просиял улыбкой.

– Eh, bien, mes enfants? [179]

Его светлость взял руку Леони в свои.

– Моn риrе, – сказал он, – я хочу, чтобы вы нас обвенчали.

– Конечно, mon fils, – невозмутимо ответил священник и потрепал Леони по щеке. – Я уже все приготовил.

Глава 32

ЕГО СВЕТЛОСТЬ ГЕРЦОГ ЭЙВОН УДИВЛЯЕТ ВСЕХ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ

– Дорогой граф, – сказала Фанни мученическим голосом. – Я не видела Джастина с той ужасной ночи.

Арман вскинул руки.

– Но прошло более недели! – вскричал он. – Где он? Где девочка?

Леди Фанни возвела глаза к небу, и ответил ему Давенант:

– Знай мы это, Арман, нам было бы спокойнее, уверяю вас. Все мы в последний раз видели Эйвона у мадам Дюдеффан.

– Куда он отправился? – спросил Арман. – Разве он не заехал сюда?

Марлинг покачал головой.

– Он точно сквозь землю провалился, – сказал он. – Мы знали, что после суаре он собирался уехать в Анжу на поиски Леони, но ничего точнее он не сказал. С ним его камердинер, и он уехал в легкой дорожной карете. Вот все, что нам известно.

Арман рухнул в кресло.

– Но… но неужели он уехал прямо в том, в чем был одет на суаре? – пробормотал он. – Несомненно, он должен был заехать сюда и переодеться во что-нибудь более подходящее.

– Нет, он не заезжал, – решительно ответила Фанни. – Золотого кафтана в его гардеробной нет. Мы посмотрели.

– Fi, donc! – ахнул Арман. – Неужели он разъезжает в нем по Франции?

– Вряд ли. – Давенант улыбнулся. – Он же где-нибудь остановился переночевать. А насколько я знаю Джастина, он никогда не отправляется в дорогу без багажа.

Арман беспомощно посмотрел вокруг.

– И никому из вас он не доверился! Это становится серьезным! И вот в третий раз я приезжаю узнать…

– В четвертый, – истомленно поправила миледи.

– Разве, мадам? Ну, так я приезжаю в четвертый раз узнать, нет ли вестей о нем и о моей племяннице! Что могло случиться, как вы думаете?

Давенант устало посмотрел на него.

– Мы стараемся не думать, Арман. Поверь мне, наша тревога не уступает твоей. Мы даже не знаем, жива ли Леони.

Леди Фанни высморкалась и откашлялась.

– И ведь мы ничего не можем сделать, – вскричала она. – Должны сидеть сложа руки и ждать.

Марлинг погладил ее по плечу.

– Ну, ты не сидела сложа руки, любовь моя!

– О да! – Арман повернулся к ней. – Мадам, ваша доброта к моей злополучной сестре глубоко меня трогает! Я не нахожу слов! Вы привезли ее сюда, дали ей кров… мадам, я могу только благодарить…

– Ах, вздор! – перебила Фанни, оживляясь. – Что мне оставалось? Ее нельзя оставлять одну в таком состоянии, уверяю вас! Я даже боялась, что истерические припадки ее убьют, бедняжку! Но она побеседовала со священником, написала признание и теперь чуть-чуть успокоилась. Если бы Джастин прислал нам весточку! Я ночами не сплю, мне все время мерещится, что могло случиться с бедной, бедной девочкой.

Давенант помешал в камине, и огонь вспыхнул ярче.

– Да, – сказал он, – все мы будем бояться, пока не узнаем, что она в безопасности. – Его губы скривились. – Без нее дом стал похож на склеп.

Ему никто не ответил. Тягостную тишину прервал вошедший Руперт.

– Эгей, опять носы повесили? – сказал он бодро. – Как! Арман опять здесь? Тебе лучше просто поселиться у нас, и дело с концом.

– Не знаю, как у тебя хватает сердца смеяться, Руперт! – сказала миледи.

– А что? – ответил нераскаянный Руперт, подходя к камину. – Джастин сказал нам, что знает, куда уехала Леони, и, Фан, не вижу, как он может потерпеть неудачу. Черт меня побери, не вижу! Ставлю двадцать фунтов, он привезет ее до конца недели, целую и невредимую.

– Если найдет ее, – негромко перебил Марлинг. – Прошло уже больше недели.

– Верно, Эдвард, – ответил милорд. – Только это еще ничего не значит. Разрази меня, если я встречал другого такого любителя каркать! Мы же не знаем, как далеко уехал Джастин.

– Но он же не прислал ни единой весточки, Руперт! – расстроенно сказала Фанни. – Это молчание меня пугает!

Руперт уставился на нее в некотором изумлении.

– Черт, а ты помнишь хоть единый случай, когда бы Джастин оповещал, что он намерен сделать? – вопросил он. – Он ведет свою игру, помяни мое слово! У него нет привычки посвящать других в свои дела, а в помощи он не нуждается. – Милорд хихикнул. – Мы убедились в этом в прошлый вторник, да еще как! Он любит держать нас в неведении, только и всего.

Лакей доложил о лорде Меривейле, и вошел Энтони.

– Никаких известий? – спросил он, наклоняясь над рукой Фанни.

– Увы, никаких.

Руперт подвинулся на кушетке, освобождая место для его милости.

– Фанни из-за этого совсем нос повесила, – объявил он. – Никак ей не втолкую, что надо больше полагаться на Джастина! – Он погрозил сестре пальцем. – Он же взял все взятки в игре, Фан, и если упустит последнюю, так он не Джастин.

– Клянусь, по-моему, Руперт прав, – согласился Меривейл. – Я все больше склонен считать Эйвона всемогущим.

– Он очень опасный человек, – сказал Марлинг мрачно. – Я еще долго не забуду этого суаре!

Руперт состроил гримасу.

– Ей-богу, Эдвард, от вас волком выть хочется, – сказал он.

Фанни вздрогнула.

– Эдвард, молю, не говори об этом! Это было ужасно, отвратительно!

– Я не хочу говорить дурно о мертвых, – сказал Давенант. – Но это было… возмездие.

– Ага! И как отлично он все устроил, черт побери! – сказал Руперт. – Прямо вижу, как он стоит… ну, прямо палач! И как все дьявольски подстроил!

Открылась дверь.

– Madame, est servie [180], – доложил лакей с поклоном.

Фанни встала.

– Вы отобедаете у нас, граф? И вы, Энтони?

– Я злоупотребляю вашим гостеприимством! – возразил Арман.

– Черт побери, мой милый! – заявил Руперт. – Злоупотребляете вы гостеприимством Эйвона и нашим терпением.

Фанни засмеялась.

– Гадкий мальчик! Граф, вы не предложите мне руку? Право, мне не по, себе – одна среди стольких мужчин!

– А графиня? – спросил Марлинг, когда она проходила мимо него.