Нежданная любовь, стр. 27

Как только Освальд сделал паузу, внимательно изучая лицо Венеции, дабы определить, какой эффект вызвало его красноречие, она поднялась и, подобрав корзину, сказала:

— Теперь, Освальд, если вы закончили болтать чепуху, послушайте меня, а потом отправляйтесь домой. Вы вели себя дерзко, но я не собираюсь упрекать вас за это, зная, что вы обманывали себя, думая, будто я согласилась бы выйти за вас, не появись Деймрел в Прайори. Как вы могли думать, что я в состоянии питать нежные чувства к мальчику немногим старше Обри? Это выше моего понимания! Прошу, постарайтесь быть более разумным и излечиться от нелепых мечтаний. Только подумайте, что бы произошло, если бы я, к примеру, оказалась так же глупа, как вы, и согласилась стать вашей женой? Вы всерьез полагаете, будто сэр Джон и леди Денни не противодействовали бы этому смехотворному браку?

— Что бы они ни сказали, это не отвратило бы меня от моей цели! — заявил Освальд.

— Вот как? Тогда нам, очевидно, пришлось бы бежать к шотландской границе, так как вы не достигли совершеннолетия, и жениться через наковальню! На такой свадьбе я произведу впечатление! А что дальше? Отправиться в ваше чудесное путешествие, которое кажется мне абсолютно неудобоваримым, тем более что очень скоро мы оказались бы без перьев для подобного полета? Или вы полагаете, будто сэр Джон любезно предоставит вам солидное состояние? — Венеция не могла не улыбнуться при виде внезапной перемены выражения его лица. Теперь оно было ошеломленным и хмурым, как у обиженного школьника, и указывало, что он уже излечился от любви более чем наполовину. — Вы сами видите, насколько это глупо. Так давайте не будем больше говорить об этом. Когда вы достигнете моего возраста, то по-настоящему влюбитесь в девушку, которая сейчас вышивает в классной комнате, а если вспомните обо мне, в чем я сомневаюсь, то удивитесь, как могли свалять такого дурака! А сейчас отправляйтесь домой и, пожалуйста, больше не волочитесь за мной!

К этому времени Освальд ненавидел ее почти так же сильно, как обожал, но, не будучи склонным и в спокойном состоянии трезво оценивать свои чувства, он тем более не был способен сделать это теперь. Охваченный гневом, обидой и разочарованием, в которые его повергли холодные насмешки Венеции, он сознавал лишь то, что она обошлась с ним как с мальчишкой.

— По-вашему, я слишком молод, чтобы любить, не так ли? — заговорил он дрожащим от ярости голосом. — Ну так вы не правы!

Прежде чем она поняла его намерения, он схватил ее и, не выказывая особого опыта, заключил в объятия.

Венеция, тревожившаяся не столько за себя, сколько за несчастных котят, которые едва не вылетели из корзины во время этого внезапного нападения, громко вскрикнула:

— Осторожно! Глупый мальчишка, немедленно отпустите меня!

Но Освальд, еще никогда не обнимавший девушку, был во власти новых возбуждающих ощущений и стал целовать ее сначала в ухо, потом в лоб и в щеку, пытаясь добраться до губ. Между поцелуями он повторял срывающимся голосом:

— Я покажу вам, какой я мальчишка!

— Перестаньте, Освальд! Как вы смеете… О, слава богу!

Если бы Освальда интересовало, чем вызвано это неожиданное восклицание и почему Венеция перестала отбиваться, на размышление у него осталось бы всего несколько секунд. Чьи-то руки грубо ухватили его за шиворот и за пояс брюк, оттащили от Венеции, повернули к двери и вышвырнули из амбара.

Глава 9

Избавившись столь решительным образом от Освальда, Деймрел насмешливо посмотрел на Венецию.

— Как вам удалось довести мальчишку до такого состояния? — осведомился он.

— А вы как думаете? — огрызнулась растрепанная Венеция. — Пыталась исцелить его от глупой привязанности ко мне!

— Ах вот оно что! — Деймрел посмотрел на Освальда, поднимавшегося с земли. — Ну, тогда вам лучше уйти, радость моя, так как, насколько я понимаю, ваш вспыльчивый обожатель намерен попытаться меня нокаутировать.

— Ну нет! — заявила Венеция с воинственным блеском в глазах. — Предоставьте это мне, Деймрел!

Она проскользнула мимо него как раз в тот момент, когда Освальд, слегка отдышавшись, двинулся к Деймрелу со сжатыми кулаками. Обнаружив на пути Венецию, он остановился, и, прежде чем ему удалось отодвинуть ее в сторону, что явно входило в его намерения, она произнесла слова, подействовавшие на него как холодный душ:

— Теперь вы собираетесь устроить вульгарную потасовку для моего развлечения? Предупреждаю вас, Освальд, что, если вы не прекратите вести себя столь неподобающим образом, я сообщу вашему папе о том, что произошло и как вы продемонстрировали полное отсутствие хорошего воспитания. Мне совсем не хочется разочаровывать его и расстраивать вашу маму, поэтому, если вы намерены принести извинения за вашу грубость, сделайте это немедленно!

— Простите, — пробормотал красный и всклокоченный Освальд. — Я не хотел…

— Очень хорошо, этого достаточно, — прервала его Венеция. — Можете не сомневаться, что никто об этом не узнает ни от меня, ни от лорда Деймрела. А теперь вам лучше вернуться домой.

К чести Освальда, он смог удержаться от уничтожающей отповеди, не высказать колкости, вертевшиеся у него на языке, и даже скованно поклониться.

— Пожалуйста, примите мои смиренные извинения, мэм, и не сомневайтесь, что больше я никогда вас не потревожу. — Устремив пылающий взор на Деймрела, он свирепо добавил: — Что касается вас, то… — Судорожно глотнув, он чопорно окончил фразу: — Ваше лордство еще услышит обо мне.

Отвесив еще один поклон, Освальд зашагал прочь.

— Бедный Йорик! — промолвил Деймрел. — Я чувствую себя виноватым.

— И я тоже, — кивнула Венеция. — Мне следовало дать ему отпор, как только он начал за мной волочиться. Конечно, я бы так и поступила, если бы знала, что это нечто большее, чем простое юношеское увлечение, которое скоро пройдет.

— Если я не ошибаюсь, то меня, а не вас, нужно винить за сегодняшнюю вспышку. Глупый парень с первого взгляда захотел убить меня.

— Господи, как бы он и впрямь не наделал глупостей! — воскликнула Венеция.

— Молиться об этом бессмысленно, — улыбнулся Деймрел, — но он явно намерен лишить жизни не себя, а кое-кого другого. Не беспокойтесь. Готов держать пари на солидную сумму, что, прежде чем ваш поклонник доберется до Эбберсли, худшие страдания окажутся позади и он будет испытывать глубочайшее удовлетворение, представляя себе мое безжизненное тело, распростертое на земле на расстоянии двадцати ярдов от него. А может, даже свое собственное. Да, именно так! В таком случае вы до конца дней будете терзаться угрызениями совести, моя жестокая красавица, а мне придется бежать из страны, и поделом! Даже мои секунданты отвернутся от меня, ибо если я не выстрелю раньше, чем кто-то из них бросит платок, или не сделаю такую же гнусность, то все равно буду выглядеть жалко, в то время как он завоюет их восхищение непоколебимым спокойствием и благородной осанкой.

Венеция не могла удержаться от смеха, но с тревогой промолвила:

— Я поняла, что Освальд имел в виду, сказав, что вы услышите о нем, но надеюсь, он не совершит подобную глупость. Когда Освальд как следует обо всем подумает… Нет, что-что, а это он не сделает! Кстати, если он пришлет вам вызов, вы должны будете принять его?

— Принять вызов щенка, у которого еще не выпали молочные зубы? Безусловно не должен, глупая вы девушка!

— Слава богу! — облегченно вздохнула Венеция. — Хотя Освальд заслуживает хорошей взбучки! Я едва не уронила котят, когда он стиснул меня в объятиях! Терпеть не могу подобного обращения!

— Я согласен, что он нуждается в уроке. Очевидно, это была его первая попытка. Ему следовало сначала избавиться от котят, — сказал Деймрел, забирая у Венеции корзину и ставя ее на пол, — ибо пока вы были озабочены их безопасностью, чего еще он мог от вас ожидать, кроме отпора? К тому же он должен был заключить вас в объятия вот так, а не как медведь, который хочет задушить свою жертву. И совершенно незачем покрывать поцелуями все лицо девушки. Если вы не можете убедить ее хитростью приподнять голову, значит, нужно взять ее рукой за подбородок — вот так, радость моя!