Ген человечности 2, стр. 68
Визг двигателя нарастал, глиссер приближался. Надо было что-то делать – они в принципе могли уравнять скорость глиссера и буксира и идти впритык к нам, стреляя на любое движение. Высунувшись из-за борта – до глиссера было метров тридцать, не больше – я прицелился не по стрелкам, а по мотору. Наш единственный шанс отделаться от них – это ничем не защищенный от пуль мотор. Короткая очередь – и снова вниз, опережая реакцию стрелков на глиссере, явно не ожидавших что я решусь стрелять. Сверху снова застучал пулемет… Есть!
Звенящий визг мотора сорвался на высокой ноте и заглох. С глиссера стреляли, пули били по металлу, одна из них проделала аккуратную дырку в борту в нескольких сантиметрах от меня – но это было уже неважно. Течение и двигатель уносили нас все дальше – а вот глиссер потерял ход и все больше оседал в воду, от замолчавшего мотора тянулся шлейф гари. Стреляли в нас уже «по инерции», вымещая бессильную злобу…
Когда нас отнесло от глиссера метров на двести, только тогда я глянул вперед – и холодный пот прошиб. Мы шли уже по самому краю огражденного бакенами фарватера. Сам буксир управляться не мог, он шел строго прямо – еще немного и мы врезались бы в берег. Бросив на палубу автомат, рванулся вверх – но Мик, уже сидевший в рубке, меня опередил. Крутанул штурвал так, что буксир начал закладывать вираж по реке, накреняясь влево. Пришлось схватиться за настройки – иначе можно было и в воду упасть…
– Цел? Что?
Отставив в сторону пулемет, Мик снимал пластырь, которым он наспех залепил рану во время боя. Повезло ему в этот день несказанно – шальная пуля чиркнула по скуле, проделав длинную кровоточащую борозду и чудом не задев ухо. Еще чуть влево – и было бы попадание в голову. А так… кровь была и на форме, и на полу рубки, и на штурвале. Вид у Микки был такой, что и за одержимого принять можно…
ИПП тут не наложишь, надо было зашивать. Зашили с грехом пополам – с виски в качестве анестезии, и в качестве обеззараживающего средства тоже. Сверху наложили повязку, пропитанную бактерицидным гелем и еще выше – пластырь из гидроизолирующей ленты. Удивляюсь – почему эту гидроизолирующую ленту в аптечки не кладут – предмет первой необходимости при лечении огнестрельных ранений в полевых условиях…
В чем повезло – так это в том, что целыми остались приборы. Хотя мы и вели свою посудину «на глазок» – но это сейчас, по реке. А в залив выйдем, там как? В реке хоть русло есть, никуда не унесет, смотри на карту и плыви. А в заливе? Разбило, скажем, пулей компас – и привет. Можно до Кубы или до Мексики без компаса доплыть, вместо нужной нам Флориды.
А вот саму рубку пулями поклевало изрядно. Целым остался всего один иллюминатор, все остальные выбило. Пулевых пробоин в железе – двадцать насчитал и бросил это дело. Основной огонь как раз на рубку пришелся. Как обошлось без более серьезных последствий – не знаю…
Остаток пути по Дельте мы прошли без особых проблем – и уже к пятнадцати часам по местному времени вышли в Мексиканский залив…
Мексиканский залив Вечер
30 июня 2010 года
Вечерело. Буксир мерно покачивало на волнах, солнце из ослепительно-желтого превратилось в оранжевое и сейчас пылающий шар падал куда-то за горизонт, в темную воду. Быстро темнело…
За день вымотался – это сказать сложно как. Больше всего утомляет необходимость постоянно находиться в «желтом режиме» (прим автора – по теории легендарного полковника Джеффа Купера существует три режима контроля за окружающей обстановкой – зеленый, желтый и красный. «Желтый» означает повышенное внимание ко всему, что происходит вокруг и готовность мгновенно отреагировать на любую угрозу), постоянно оценивать и отслеживать опасность. С Ирака такого не было – там тоже после патрулирования приходишь, заваливаешься на кушетку, и целый час тупо лежишь, пяля глаза в потолок и приходя в себя. Устаешь не столько из-за жары и из-за веса снаряжения – а из-за постоянного напряжения, постоянного ожидания взрыва фугаса или автоматной очереди из-за угла…
Решил немного вздремнуть – иначе ночную вахту я просто бы не выдержал. Ночью мы решили не идти – пристать к берегу и бросить якорь. Пока я буду спать – Мик, немного отдохнувший за время моей вахты и пришедший в себя после ранения, как раз подыщет подходящую якорную стоянку. Оставалась опасность сесть около берега на мель из-за нашей неопытности – но тут ничего не поделаешь. Движок мощный, сам буксир очень легкий для такого мощного двигателя – соскочим… И только заснул – на тебе…
Еще перед началом плавания мы с Миком договорились: если что – он со всей силы три раза бьет ногой или прикладом в пол рубки. Каюта расположена как раз под рубкой, поэтому там все это прекрасно будет слышно. И сейчас – только отрубился – на тебе… Сверху загрохотало так, что чуть краска с потолка не посыпалась…
Самое хреновое и мучительное – когда мозг говорит «вставай» – а тело всячески против этого протестует. Ужасные ощущения, врагу не посоветую…
Поднялся. Чтобы прийти в себя – хлебнул воды из бутылки. Одеваться было не нужно – спали мы в одежде и в обуви – что произойдет через минуту не мог знать никто. Закинул за плечо автомат, открыл люк каюты и пошел наверх…
Микки, вместо того, чтобы вести буксир, напряженно вглядывался во что-то через бинокль…
– Там что, Лохнесское чудище? Или русские идут? – мрачно пошутил я, отчаянно стараясь не зевнуть
– Сам глянь – Мик передал мне бинокль – на что это все похоже. На самом горизонте…
Сначала даже не понял что это – просто темная, тонкая, едва видимая полоска на горизонте. НО прикинул в голове расстояние до нее, перевел на размеры … ого!
– Что это за хрень там такая?
– В том и вопрос. Посмотрим?
– Посмотрим…
Мик переложил штурвал, и буксир накренился вправо, меняя курс. Мореходность у него была, конечно – так себе. Не для того это судно вообще строилось…
Повесив себе бинокль на шею, я вышел на узкую площадку на лестнице, перед дверью в рубку – там толстое стекло рубки не искажало объекты в бинокле. Приложился – до объекта было еще далеко, но … даже с такого расстояния я понял, что это такое. Силуэт, несмотря на дальность, был уже виден и такой силуэт мог принадлежать только одному типу кораблей… Я вернулся в рубку.
– Там танкер. Большой.
– И что будем делать? Может, ну его…
– А если он на мель наскочит и разломится? Он, скорее всего нефтью доверху загружен. Ты представляешь, во что все здесь превратится?
Да уж… В восемьдесят шестом, если память не изменяет, танкер разломился у берегов Аляски и море нефти попало в воду. В некоторых местах, последствия этой катастрофы не устранены и до сих пор. А сейчас – и устранять будет некому, просто все побережье будет обосрано раз и навсегда…
– Может, подойдем поближе и посмотрим?
– Хорошая идея. Ты видел признаки того, что корабль кем-то управляется?
– Нет.
– И я не видел. Может, по связи их вызовем?
– А какая у них частота?
– А черт их знает…
Мда-а-а… Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу – вот как это называется. Даже частот связи не знаем…
– Ночь ведь на носу…
Надо место искать для якорной стоянки – а мы наоборот уходим в открытое море….
– Прорвемся. В крайнем случае – кинем конец на этот самый танкер, так и прицепимся…
А вообще – какого хрена? Проблем не хватает? Да я не говорю про проблемы – как, например, забраться на борт танкера, ведь у нас нет никаких специальных приспособлений, а борт там – ого го!
С другой стороны – танкер, наполненный нефтью – это же сейчас целое состояние по любому. На любом танкере есть радиорубка с мощнейшей радиостанцией, позволяющей связаться с владельцем, с портом приписки из любой точки земного шара. Танкер везет груз на десятки миллионов долларов, черную кровь экономики, поэтому на танкерах все оборудование – по высшему разряду… А если с танкера откроют огонь?