Брак по расчету, стр. 28
Горация взглянула на него с ненавистью.
– Просто я подумал, – продолжал Летбридж, – что вы все знаете о событиях прошлой ночи. Но вижу, что ошибся.
– Вы действительно ошиблись! – сказала она. – Я спрошу Р-Рула!
Он улыбнулся.
– Замечательная мысль, мадам. Обязательно спросите, если это успокоит вашу душу.
И, отвесив небрежный поклон, он удалился. Летбридж был доволен собой. По части отравленных стрел он был непревзойденным мастером и только что в очередной раз это доказал.
Горация, в свою очередь, припомнила жестокую улыбку леди Мейси, разговор с мужем и прошептала, сдерживая слезы:
– Она, конечно, знала!
Неделю спустя граф и графиня Рул принимали гостей в Воксхолл-Гарденс. Приехала и леди Мейси.
Сначала все шло великолепно. Сердечный хозяин, изысканное угощение, музыка, танцы, фейерверк – все было очаровательно.
Горация с мистером Дэшвудом, Пелхэмом и мисс Ллойд отправились к водопаду, Рул с несколькими друзьями прошел в беседку. Горация видела, как он шел по аллее с сэром Гарри Топхэмом. Через несколько минут она снова увидела его, но уже с леди Мейси. Та стояла рядом с эрлом и смотрела на него чересчур нежным взглядом, а когда Горация показалась в соседней аллее, положила руки ему на плечи.
Мисс Ллойд и Пелхэм отстали. Горация подхватила мистера Дэшвуда под руку и потащила в другую аллею, поэтому она не видела, как Рул сбросил руки леди Мейси со своих плеч.
Миледи Рул весь остаток этого ужасного вечера находилась в сильнейшем возбуждении. Многие это заметили, а мистер Дэшвуд нашел ее более, чем когда – либо, очаровательной.
Но когда на другое утро Рул вошел в ее комнату и сел на краешек ее кровати, она посмотрела на него отсутствующим взглядом. Поехать в Мееринг? О нет, она не может! Ведь у нее сотни встреч, а в деревне так ужасно тоскливо.
– Не очень это любезно с твоей стороны, – сказал Рул, улыбнувшись.
– Но ведь ты едешь всего н-на неделю. Подумай, как утомительно собирать вещи для такого короткого путешествия! К-конечно, я поеду с тобой после встречи в Ньюмаркете, если мы н-не поедем в Бат.
– Я бы очень хотел, и даже настаиваю, чтобы ты поехала со мной сейчас, Горри.
– Очень х-хорошо, – сказала Горация голосом мученицы. – Если ты говоришь, что я должна ехать, – значит, я поеду.
Он встал.
– Хорошо, дорогая!
– Р-Рул, если ты сердишься, скажи мне! Я н-не хочу быть п-плохой женой.
– Разве я выгляжу сердитым? – спросил он.
– Н-нет, но я никогда н-не могу определить по твоему виду, что ты думаешь, – откровенно призналась Горация. Он засмеялся.
– Бедная Горри, это, должно быть, так мучает тебя. Оставайся в городе, моя дорогая. Ты, вероятно, права. Арнольд будет занимать меня делами в Мееринге. – Он коснулся пальцем ее подбородка. – Не проиграй без меня все мое состояние, хорошо? – сказал он.
– Нет, к-конечно. Я буду п-послушна. И тебе не следует опасаться, что я стану встречаться с Летбриджем, мне Луиза все о нем рассказала.
– Я верю тебе, – ответил он, нагнулся и поцеловал ее.
Глава 14
Эрл Рул в сопровождении одного лишь мистера Гисборна отправился в Мееринг, а его жена осталась в Лондоне, стараясь убедить себя в том, что не скучает без него. И если ей это не удалось, то, по крайней мере, внешне никто и не подозревал, что она расстроена. Поскольку огромный дом на Гросвенор-сквер казался невыносимо пустым без его светлости, Горация старалась как можно больше времени проводить вдали от него. Никто из тех, кто встречался с ней на всех картежных вечеринках, раутах, увеселительных сборищах и пикниках, которые она посещала, не мог заподозрить ее в не принятом в свете томлении по собственному мужу. Напротив, ее сестра Шарлот сурово заметила, что ее фривольное поведение просто неприлично.
Для Горации не составило труда держать лорда Летбриджа на расстоянии. Они, естественно, встречались на многочисленных вечеринках, но его светлость, обнаружив, что Горация была с ним по-светски вежлива, но и только, казалось, спокойно принял свою отставку и переход в ранг просто знакомого и больше не делал попыток завоевать ее вновь. Горация выбросила его из своей жизни без особого сожаления. Повеса мог завлекать молодых благородных дам и обольщать их своими чарами, но что оставалось делать человеку, которого столкнули в пруд во всем его бальном одеянии? Горация, сожалея лишь о том, что так и не сыграла с ним в карты, оставила его без всякой жалости и больше о нем не вспоминала. Она восхитительно с этим справилась, когда совсем неожиданно и весьма вызывающе он заставил ее обратить на себя внимание.
В Ричмонд-Хаус был устроен увеселительный вечер с танцами и фейерверком. Сады были ярко освещены, ужин подавался в комнаты для игры, а шутихи запускались с лодок, стоявших на якоре. Все это привело в неописуемое восхищение гостей, а также жителей близлежащих домов. В полночь пошел дождь, но поскольку к тому времени фейерверк уже завершился, этому пустяку никто не придал значения, и гости возвратились в бальный зал.
Горация рано ушла с вечеринки. Было приятно смотреть на огни фейерверка, но у нее не было желания танцевать. Этим она частично была обязана своим туфелькам, украшенным бриллиантами. Они безбожно натирали ей ноги, и она вдруг поняла, что ничто не может испортить наслаждения сильнее, чем тесный башмачок. Вскоре после полуночи был подан ее экипаж, и, отклоняя все просьбы мистера Дэшвуда остаться, она уехала.
Она решила, что, вероятно, пресытилась балами, поскольку на этом откровенно скучала. Ей трудно было казаться веселой
и беззаботно отдаваться танцам, в то время как все се мысли были заняты одним – чем занят высокий, с ленивой улыбкой человек, находящийся за много миль от нее, где-то в Беркшире. Постоянные думы о нем расстраивали ее и вызывали головную боль. Она откинулась на спинку сиденья в углу экипажа и закрыла глаза. Прошла неделя, а Рул не возвращался. Что, если завтра отправиться в Мееринг и застать его врасплох? Нет, конечно, такое невозможно… Придется ей вернуть башмачнику эти туфельки, и пусть он никогда больше не шьет ей ни одной пары. Парикмахер тоже сделал ей отвратительную прическу. Дюжины шпилек впивались ей в кожу; негодяй должен был знать, что этот стиль ей вовсе не идет. Весь этот громоздкий плюмаж наверху делает се старухой. Что касается новых румян, которые ей навязала мисс Ллойд, это была самая ужасная на свете вещь. Она так и скажет мисс Ллойд при следующей их встрече.
Экипаж остановился, и она открыла глаза. Дождь лил вовсю, и ливрейный лакей держал над ней зонт, чтобы защитить великолепный наряд его хозяйки. Похоже, дождь погасил факелы, всегда горевшие в железных оправах у ступенек, которые вели к парадной двери. Стало темно – луна скрылась за тучами.
Горация поплотнее завернулась в плащ из белой тафты с воротником из набивного шелка и, одной рукой придерживая юбки, ступила на мокрую мостовую. Лакей держал над ней зонт, и она быстро взбежала по ступенькам. В спешке она успела переступить порог прежде, чем поняла свою ошибку. Горация перевела дух и, осмотревшись, поняла, что стоит в узкой прихожей чужого дома, а лакей не был похож на слугу Рула.
Она быстро повернулась.
– Это ош-шибка! – испуганно воскликнула Горация. – Немедленно откройте дверь!
Позади раздались шаги. Повернувшись, она увидела лорда Летбриджа.
– Добро пожаловать, миледи! – сказал Летбридж и распахнул двери гостиной. – Умоляю вас, входите!
Она стояла не двигаясь, лицо ее выражало смесь гнева и удивления.
– Я не понимаю! – сказала она. – Что это оз-значает, сэр?
– Позвольте, я расскажу вам, мадам, но, умоляю, проходите! – сказал Летбридж.
Она чувствовала присутствие молчаливого лакея за спиной и не хотела при слуге устраивать сцены. После минутного колебания она вошла в гостиную.
Она была освещена множеством свечей, а в глубине ее был накрыт стол, на котором стояли блюда с холодными закусками. Горация нахмурилась.