Пруд Белых Лилий, стр. 16
— Возьми простыню близнецов в ящике под кухонным диваном.
Штеффи выхватила две простыни из диванного ящика и сунула их под кран с водой. Когда они намокли, Штеффи развесила их на бельевой веревке, натянутой поперек кухни. Вода капала на пол, и образовалась лужица.
Нинни, дугой выгнув спину, задыхалась. Ее круглое личико побледнело до синевы.
— У вас есть зонтик?
— Зонтик? — озадаченно спросила Май.
— Она должна вдыхать пар, — сказала Штеффи. — Нам нужен зонтик, чтобы удержать вокруг нее влажный воздух.
— У нас нет зонта, — ответила Май и услышала свой голос словно со стороны. — Она умирает, ты разве не видишь, она умирает!
Тогда вместо зонта мы возьмем одеяло, — сказала Штеффи.
Она вытащила из ящика кухонного дивана одеяло. Май сидела на стуле и качала на руках Нинни. Она плакала.
Наконец вода вскипела.
— Пойдем, — сказала Штеффи. — Держи Нинни поближе к баку, но так, чтобы она не обожглась.
Май держала голову Нинни над баком, из которого валил пар. Штеффи взяла одеяло и накрыла им, словно пологом, Май, Нинни и бак.
Через несколько минут кашель Нинни ослабел и дыхание стало спокойнее. Сначала она барахталась, пытаясь высвободиться из объятий Май, но через некоторое время успокоилась и обмякла.
— Я задыхаюсь, — послышался из-под одеяла голос Май. Ее лицо покраснело, очки запотели.
— Давай я немного подержу Нинни.
Они поменялись местами.
Под одеялом было нестерпимо жарко. Вспотевшее тельце Нинни скользило в руках. На счастье Штеффи, прибежала мама Май, а за ней и Бриттен.
— На улице ждет такси. Дай ее мне, мы поедем в больницу.
Они отнесли Нинни в такси и соорудили маленький шатер из мокрой простыни на заднем сиденье. Мама Май захлопнула дверь, и такси уехало.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Май.
— Мой папа врач, — сказала Штеффи. — Он делал так моей младшей сестре, когда у той был круп.
Через два часа вернулась мама Май. Нинни пришлось остаться в больнице до завтра.
— С ней ничего опасного, — сказала мама Май. — Приступ прошел, и она спала, когда я приехала. Доктор сказал, малышке повезло, что она сразу стала вдыхать пар, иначе все могло быть гораздо хуже.
— Я так испугалась, — сказала Май. — Думала, что она умрет.
— Вы все сделали правильно, — сказала мама Май. — Стефания, ты ведь понимаешь, как я тебе благодарна.
Благодарна. За последние полтора года Штеффи только и слышала, что должна быть благодарной всем, кто ей помогал. И теперь она испытывала непривычное, но приятное чувство.
Мама Май не вернулась на работу. Она долго сидела в кухне и пила кофе.
— После такого тяжелого испытания нужно подкрепиться, — сказала она и послала Бриттен купить две венские булки. Штеффи с Май съели одну, а Бриттен с мамой — вторую.
В этот день уроков они так и не сделали. Соседки, услышав переполох и увидев у ворот такси, приходили одна за другой и спрашивали, что случилось. Мама Май угощала их кофе и рассказывала. Соседки охали и хвалили Штеффи и Май.
Штеффи немного смущало внимание к ней, но в то же время она чувствовала гордость. Когда она шла к трамвайной остановке, ее так переполняли впечатления, что она даже не подумала выяснить, был ли в пивной Свен.
Глава 18
Штеффи вернулась домой и увидела на столике в прихожей письмо.
"Любимая Штеффи!
Спасибо за письмо, оно нас очень обрадовало, и прости, что задержались с ответом! Мы так много и тяжело работаем, что трудно найти время для самого важного: написать вам с Нелли.
Мама больше не работает у той пожилой дамы, она устроилась на фабрику. Это значит, что ее путь на работу стал еще дольше, чем прежде. После обеда она часами стоит в очереди в магазине, где евреям разрешено делать покупки и где продают полусгнившие овощи и испорченное мясо, которое не берут в обычных магазинах. Теперь мне тоже приходится ходить на работу пешком, туда и обратно, потому что евреям запретили ездить на сороковом маршруте трамвая до Еврейского госпиталя!
Жизнь здесь становится все более и более невыносимой, и все, кто могут, стараются покинуть страну. Твоя подружка Эви уехала вместе с родителями на прошлой неделе. Они верили до последнего, что их не тронут, потому что мама Эви — католичка, но теперь гонения такие, что никто не чувствует себя в безопасности. Они уехали к родственникам в Бразилию через Португалию.
Мы сами вместе с тетей Эмилией и ее мужем подали новое заявление в консульство США. Тете Эмилии посчастливилось связаться с дальним родственником из Нью-Джерси, он обещал попытаться нам помочь. Может, на этот раз повезет больше. В любом случае мы не теряем надежды, пока знаем, что вы, девочки, ждете нас. Но если не повезет и если письма станут доходить до вас редко, ты должна помнить, мы думаем о вас с Нелли каждый день, да что там, каждый час.
С любовью, твой папе,".
Радость, которую Штеффи только что чувствовала, мгновенно исчезла.
Вот бы приехать домой и рассказать родителям, что она сегодня сделала. Они бы, конечно, гордились своей дочерью.
Почему же над ней словно нависла мрачная тень? Почему она не может, как другие девочки, огорчаться только из-за неважных отметок или что нос недостаточно прямой?
Почему родители отправили ее в Швецию?
Для ее же блага, конечно, но все же…
Штеффи чувствовала себя совершенно одинокой и покинутой.
За стеной в комнате Свена послышалась музыка. Она осторожно постучалась к нему.
— Входи.
Штеффи открыла дверь.
— Это ты? Заходи и садись.
Свен убрал со стула несколько книг и стопку бумаги, а сам сел на кровать. Штеффи осталась стоять посреди комнаты.
— Что такое? — спросил Свен. — Что-нибудь случилось?
Штеффи заплакала. Тихо, только слезы бежали по щекам.
— Стефания, — сказал Свен, — милый мой друг. Иди сюда и садись.
Штеффи не двинулась с места. Тогда Свен поднялся, взял ее за руку и подвел к кровати. Они сели рядом, и Свен обнял ее за плечи. Штеффи положила голову ему на грудь, чувствуя тепло его тела. От Свена едва уловимо пахло лосьоном для бритья. Никогда еще она не была так близко к нему.
Они сидели тихо-тихо. Вот бы сидеть так целую вечность, не двигаясь. Он обнял ее за плечи, она склонила голову ему на грудь. Штеффи слышала, как бьется его сердце.
Наконец Свен слегка отстранился и приподнял ее лицо за подбородок.
"Сейчас, — подумала Штеффи и закрыла глаза. — Сейчас, сейчас он меня поцелует".
В ожидании она чуть раскрыла губы, как это делала героиня фильма.
Но Свен ее не поцеловал. Он достал чистый носовой платок из кармана брюк и вытер ей слезы. Затем поднялся и подошел к граммофону. Только сейчас Штеффи заметила, что музыка закончилась, а игла царапает пластинку.
— Что случилось?
Он выдвинул стул и сел напротив нее.
— Я получила от папы письмо.
— Что он пишет?
— Все так ужасно. Маме приходится работать на фабрике, и у них не хватает еды, а папе запрещено ездить на работу на трамвае. Эви уехала в Бразилию, и мы, наверное, никогда больше не встретимся.
Все ее мысли и мечты, вся тоска и беспокойство выплеснулись наружу, словно поток, прорвавший плотину.
Свен слушал.
— Как бы я хотел тебе помочь, — сказал он, когда Штеффи замолчала. — Я бы сделал все, что в моих силах, лишь бы твоим родителям позволили приехать сюда.
Штеффи молча кивнула. Она знала, ничего больше не поделаешь. Тетя Марта и дядя Эверт, даже жена доктора уже испробовали все, чтобы мама с папой получили разрешение на въезд в Швецию.
— Друзья должны рассказывать друг другу обо всем, — сказал Свен. — Так ведь?
Штеффи снова кивнула. Но ей стало интересно, так ли откровенен с ней Свен или все-таки что-то скрывает. Что-то, что связано с районом Майорна и пивной.