Отбросы, стр. 17

— Я думал, ты принимаешь эти чертовы таблетки, — со злостью процедил он.

— Я принимала. Вот только несколько недель, как перестала.

Признавшись в обмане, она опустила голову, не в состоянии выдержать сурового взгляда его зеленых глаз.

— Господи Иисусе! — пробормотал Крис. Его голос набирал силу. — Твою мать, ты решила меня провести?

— Нет, — слабо возразила она, прекрасно осознавая всю тяжесть подобного обвинения.

— Ты давала мне понять, что предохраняешься, и все это время не принимала таблеток? Значит, ты меня использовала, как хотела! — Он пытался сдержать гнев, но это ему плохо удавалось.

— Крис!

— Два месяца! Два года! Какая разница? Все равно: тем, кто вляпался, оказался я, разве нет?

Она чувствовала, как к глазам подступают слезы, но постаралась сдержаться, разозлившись на себя.

Они долго молчали. Наконец Крис заговорил:

— Итак, что ты собираешься делать?

— Что ты имеешь в виду?

— С ребенком?

— Собираюсь оставить.

Он покачал головой:

— Ну, в общем-то это твое дело, но, полагаю, ты просто дура.

Линн нахмурилась.

— Это не только мое дело! — с вызовом бросила она. — Твое тоже. В конце концов, отец — ты.

— Ты уверена?

Тон и само замечание глубоко ранили ее.

— Ты подонок! — прорычала она. — Да, я уверена, что он твой. Если бы кто-то еще трахал меня, ты бы имел возможность это выяснить.

— Ну и что же ты собираешься с этим делать?

— Я уже сказала. Собираюсь рожать. Я хочу ребенка. Это наш ребенок.

До него наконец дошло сказанное, и горькая усмешка исказила его лицо.

— Знаешь, Линн, у тебя больше мозгов, чем я предполагал.

— Что это должно означать?

— Ребенок. То, что ты перестала предохраняться. Ты все спланировала, да?

Она коснулась его руки, почти удивленная тем, что он не отшатнулся, и заговорила тихим, умоляющим тоном:

— Крис, только таким путем я могла тебя удержать. Я люблю тебя. Никогда прежде я никого не любила. Я не хочу тебя потерять.

— И ты решила обманом сделать меня папашей? — Его голос был полон сарказма.

Она отдернула руку.

— Я думала, ты женишься на мне, узнав о ребенке, — призналась Линн. — Ты же его отец...

— Только потому, что ты перестала пить свои чертовы таблетки! — огрызнулся он, вскочив на ноги. — Прости, Линн, но к подобному я не готов. — Крис сделал глубокий вдох, не вполне уверенный в том, что ему следует делать: пожалеть ее или как следует врезать... Она тоже поднялась со своего места.

— Я люблю тебя. Я хочу от тебя ребенка, я хочу тебя, — сказала она, позволив первой слезе скатиться по щеке.

— Извини... Послушай, ты мне нравишься, ты хорошая девочка, с тобой весело и...

Линн не дала ему договорить, чувствуя, как гнев захлестывает ее.

— И легко трахаться, — прорычала она.

— Я просто не люблю тебя, — проговорил с заметной неохотой Крис.

Несколько секунд она стояла, дрожа и пытаясь удержать поток слез.

— Итак, каким будет твой ответ? — потребовала она надломленным голосом.

Он отступил от стола.

— Думаю, будет лучше, если мы перестанем встречаться, — проговорил он.

— Так просто? Забыть наши отношения? Девять месяцев коту под хвост? Значит, для тебя все это было легкой забавой? — Теперь она кричала, слезы струились по щекам. — Захочешь всласть потрахаться, пожалуйста! А я всего лишь удобная девка под рукой, которую в любой момент можно использовать!

— Кажется, мне лучше уйти, — спокойно решил Крис.

— Да, иди! Уходи! Отваливай! — Она принялась стаскивать с себя футболку, невзирая на его просьбы не делать этого. Освободившись от одежды, она швырнула ею в него, оставшись стоять голой в тесной кухне, заполненной дымом и запахом жареного.

— Мне очень жаль, Линн, — сказал он.

— Убирайся! — завизжала она, схватив бутылку с кетчупом и запустив в него. Бутылка попала в стену рядом с ним и разбилась, забрызгав все вокруг красной густой жидкостью. На линолеуме заблестели осколки стекла.

Всхлипывая, она присела к столу и уронила голову на руки. Послышался звук захлопнувшейся двери.

Обнаженная, Линн продолжала сидеть в одиночестве на кухне, ее слезы обильно поливали бумажную скатерть и растекались по ней, как прозрачные чернила на промокательной бумаге.

Так она просидела минут тридцать. Затем вытерла лицо и побрела наверх одеваться. Натянув на себя узкие джинсы и футболку цвета хаки, Линн спустилась на кухню и навела там порядок.

В половине одиннадцатого позвонила своему врачу и договорилась с ним об аборте.

Глава 13

— Да, это получше, чем торчать под этим хреновым деревом, не так ли? — заметил Кит Тодд, регулируя громкость в кассетном магнитофоне.

Пенни Уолш хихикнула и придвинулась к нему поближе, глядя в ветровое стекло и наблюдая за тем, как надвигаются зловещие грозовые тучи. Уже стемнело, и готовая вот-вот разразиться буря сделала воздух тяжелым, словно стиснула небольшую машину в непроницаемо черном кулаке. Фары были выключены, и единственным источником света оставался газоразрядный фонарь, горевший в десяти ярдах от них на аллее, которую с обеих сторон обрамляли густые заросли деревьев и высоких кустарников. Параллельно аллее шли широкие травяные газоны, на одном из которых припарковался Кит.

— Так ты действительно хочешь выкупить ее у отца? — спросила Пенни, похлопав по удобному сиденью.

— Да, как только получу работу, — заверил ее Кит. — А до того он ничего не будет иметь против, если я время от времени буду пользоваться ею.

Ни Кит, ни Пенни не имели работы с тех самых пор, как два года назад шестнадцатилетними подростками закончили школу. Мечты о том, как славно они заживут, когда наконец получат работу, стали для них, как и для сотен тысяч их сверстников, чуть ли не способом жизни. Кит, однако, оставался неиссякаемым оптимистом, а сегодня вечером он испытывал особый подъем. Его интуиция переросла в уверенность, когда он почувствовал на своем бедре руку Пенни. Кит: притянул девушку к себе, и, вцепившись друг в друга губами, они неистово заработали языками, исследуя друг друга.

Кит ощутил, как ее рука подбирается к растущему бугорку в его джинсах. В ответ он стиснул ее левую грудь, чувствуя, как под тонкой тканью блузки напрягается сосок.

Пенни развернулась на сиденье, поджав под себя одну ногу. Нетерпеливой рукой он расстегнул ей блузку и принялся тискать пухлые груди. Она, в свою очередь, ухитрилась расстегнуть молнию на джинсах, выпустив на волю затвердевший член, пробежала по нему пальцами от головки до основания, а потом схватила его теплой ладошкой.

Кит застонал и засунул руку под ее короткую юбку. Ее рука ритмично двигалась вверх-вниз, ноги она слегка расставила, и он, отодвинув в сторону тонкую материю трусиков, принялся ощупывать влажное тепло ее лона. Вложив два пальца ей во влагалище, он почувствовал, как она напряглась в ответной реакции.

Пол Харви был менее чем в десяти ярдах от машины.

Согнувшись в три погибели в кустах, он крепко сжимал серп и наблюдал за действиями молодой парочки со смешанным чувством отвращения и смущения. Упали первые капли дождя, но Харви не обратил на них никакого внимания, не в силах оторваться от того, что происходило в машине. Стекла ее запотели, и теперь ему стало трудно различать внутренность автомобиля с той весьма выгодной позиции, которую он занимал. Фигуры двух молодых людей расплылись и превратились в неясные пятна. Он тверже сжал серп.

Ни в детстве, ни в отрочестве ему не посчастливилось испытать радости от общения со сверстниками. Он пытался завязывать дружбу, когда отец позволял ему это, но его застенчивость и наивность заранее обрекали его на неудачу, так что в конце концов он сам приговорил себя к одиночеству. И ни один человек в Игзэме никогда не попытался ему помочь преодолеть его слабости. Рок и городское окружение, казалось, вступили против него в сговор, пытаясь сделать все, чтобы он никогда не узнал, что такое быть частью общества. Правда, вполне возможно, Харви и не хотел стать его частью.