Зачарованные, стр. 31

— Да уж, этот древний секрет индейцев, столь долго хранимый ими, обошелся бы твоим ученым подороже десятка оленьих шкур.

— Оленьи шкуры! Я говорю о деньгах. О долларах.

— А что, на шкуру или выделанную кожу уже ничего нельзя купить?

— Эта валюта давно вышла из обращения, дорогой мой, — сказала она с усмешкой. — Расплачиваются за все теперь бумажными деньгами и монетами. Я уж не говорю о кредитных карточках, чековых книжках и прочих способах расплатиться.

Впрочем, и в вашем способе оплаты есть своя прелесть. Могу представить, какой фурор я произвела бы в ИРС, предъявив индейскую валюту. Прихожу и вываливаю перед кассиром пару-тройку оленьих шкур!

Тут она разразилась неудержимым смехом.

— Что такое ИРС? — серьезно спросил он. Нос Никки сморщился, будто ей под нос сунули какую-то тухлятину.

— Полное название — Инфернал ревенью сервис, государственный отдел, собирающий федеральные налоги с ежегодных доходов граждан. Конечно, каждый работающий человек, будь то мужчина или женщина, считает, что с него дерут несправедливо много. Недаром люди прозвали эту контору Инфернал [29] ревенью сервис, поскольку несколько тысяч граждан с удовольствием разделались бы с этой бражкой, как в Бостоне в свое время разделались с английским чаем во время «Бостонского чаепития» [30].

— Если граждане так недовольны, почему они это терпят? — поинтересовался он. — Если бы они все разом отказались, это сработало бы.

— Вижу, ты читал очерки по ранней американской истории. — Никки посмотрела на мужа и вздохнула. — Но отвечаю на твой вопрос: американцы владеют многим, однако они страшно разобщены. Мы проводим выборы, на которых побеждают те, что, обещают исцелить болезни общества, исправить ошибки Конгресса, но, будучи избранными и попав в свои кабинеты, они редко вспоминают о данных обещаниях. Кое-кто из них все же старается что-то исправить, но таких меньшинство, потому им мало чего удается добиться. У людей, впрочем, всегда остается надежда на следующие выборы, на появление идеального лидера и так далее и тому подобное. В один прекрасный день общество достаточно прозреет, и правительству не удастся и дальше игнорировать насущные проблемы людей; но для того, чтобы это случилось, мы сначала должны обрести сильного, влиятельного лидера, который сможет реально переменить положение дел в Вашингтоне. Нам нужен человек, обладающий мужеством Джорджа Вашингтона, честностью Авраама Линкольна, силой духа Рузвельта и обаянием Джона Кеннеди.

Вдруг Никки осенила мысль, заставившая ее иронично добавить:

— Если бы Текумсех не поступил так безрассудно, он вполне мог быть именно таким человеком, в котором нуждается Америка в тысяча девятьсот девяносто шестом году!

13

Новость о своем родстве с Никки Конах восприняла гораздо спокойнее, чем можно было ожидать, более того — с видимым удовольствием.

— Милости прошу, дочка, в мое сердце, — сказала она смущенной Никки и неожиданно хихикнула: — Очень странно думать, что моя правнучка почти как я годами.

— Ох, я и не пытаюсь этого понять, — вздохнув, ответила Никки. — Меня другое занимает. Вы будто и не особо удивились. Может, не поверили?

В темных глазах Конах вспыхнули задорные огоньки.

— Давно знаю твоего мужа, как не поверить? Сколько себя помню, удивлялась, какие чудеса творили Текумсех и Серебряный Шип.

— А Пророк? Он разве не творил чудес? Конах покачала головой:

— Тенскватава не такой сильный, хотя он всегда хотел творить чудеса лучше братьев. Не получалось у него, вот и стал таким злым и противным.

— Да, действительно, — сказала Никки — жаль, что свои способности он обратил не во благо, иначе тоже свершал бы великие дела.

— Все может быть… — Конах пожала плечами. — Но я не очень верю.

— Расскажите о Серебряном Шипе, о том особом искусстве, которым он владеет, и о всяких его чудесах, — попросила Никки.

— Однажды, — с улыбкой ответила Конах, — его каноэ уносила река, и я своими глазами видела как он повернул реку к себе и вернул лодку.

— Зачем такие подвиги? Получше бы привязывал лодку, не пришлось бы терзать бедную речку! — с усмешкой сказала Никки. — И почему он не повторил этот свой трюк, когда подобное случилось с нами? А на что еще он способен?

Конах на минуту задумалась, потом рассказала:

— Два года назад он и мой муж, Скотэй Китехи — по-вашему Огненное Сердце, — пошли летом на охоту и встретили мать-медведицу с детенышами. Медведица погналась за ними. Ну, они видят, убежать нельзя, и залезли на дерево, думают, там она их не достанет. А мать-медведица встала под деревом, когтит ствол, рычит на них. Тогда Серебряный Шип позвал ее. Мне Огненное Сердце потом говорил, медведица смотрела прямо в глаза Серебряному Шипу, потом повернулась, ну совсем как та река и спокойно пошла к своим детенышам. Тогда охотники слезли с дерева и вернулись в деревню живы-здоровы.

Никки задумчиво поджала губы.

— Мне кажется, он ее просто загипнотизировал, эту медведицу, — наконец проговорила она и, заметив вопрос в глазах прародительницы, добавила: — От его взгляда она будто уснула и во сне покорилась его воле.

И вновь Конах пожала плечами.

— С Серебряным Шипом все возможно, я ничему не удивлюсь.

— Вот именно! Жить с ним — все равно, что стоять на краешке скалы и знать, что малейшего дуновения ветерка достаточно, чтобы тебя оттуда сдуло. В этом есть нечто завораживающее, но нервам достается, конечно.

Конах проявила сильнейший интерес к далекой жизни праправнучки и ее семьи. Женщины проговорили не один час, удивляя друг друга рассказами 0 своей жизни. Затрагивались и исконно женские темы, речь заходила и о воспитании детей, и о стряпне, и о проблемах уборки жилья, и о том, как лучше ублажить мужей. Говорили также о здоровье и гигиене.

Некоторые аспекты последней темы особенно интересовали Никки.

— Вы не представляете, Конах, как вам повезло, что у вас такая гладкая кожа, никаких волосков. Я бьюсь с этой проблемой, но результатов почти никаких. К несчастью, вместе со своими фиолетовыми глазами я унаследовала от матери и эту напасть.

Она приподняла подол юбки и показала ноги.

— Видите? Это просто несчастье какое-то. И двух недель не прошло, а опять заросла как леший, чувствую себя обезьяной. Если в ближайшее время не предпринять экстренных мер, придется заплетать косички.

— Шерстистые ножки, — рассмеявшись, поддразнила правнучку Конах, — они не дадут твоему мужу замерзнуть ночью.

— Ну конечно, давайте все будем смеяться! Но только знайте, любезная моя бабушка, что для меня эта проблема вовсе не повод для шуток.

— Дочка, а как ты раньше избавлялась от своих волосков? — спросила Конах, изо всех сил стараясь подавить веселье и явить на своем лице должную серьезность.

— Бритье, выдергивание, удаление с помощью воска.

— Это помогает избавиться от волос, да?

— Да. Выдергивать лучше всего, но только если вы используете нечто вроде электрической бритвы, выдирая волоски с корнем. Тогда можно целый месяц провести на курорте, позабыв о проклятой растительности.

— А с воском что? — поинтересовалась Конах.

— Разогретый воск намазывается на ноги ила на верхнюю губу, если у вас растут усики, а когда он остынет, вы просто резко срываете его, и на нем остаются все волоски. Больно, но эффективно.

— Почему Нейаки не сделает так сейчас? У шони плохой воск?

— Конах, вы гений! Какого черта я сама до этого не додумалась?

Конах рассмеялась и с самым комичным видом задрала нос.

— Да ведь Конах — бабушка! И потом, все знают, что Снежная Птица умнее Дикой Гусыни.

Заполучить в советчицы Конах и Мелассу было большой удачей. Ведь именно Меласса объяснила Никки, какими симптомами будет сопровождаться ее беременность. И обе они, вместе с Конах, проинструктировали ее, какой пищи следует избегать, как лучше нейтрализовать утреннюю тошноту и какой бальзам использовать для грудей и живота, чтобы потом на них не осталось послеродовых следов — последствий сильного растяжения кожи.