Искушение. Сын Люцифера, стр. 19
Возвращаться в комнату он просто боялся. Шлем притягивал его к себе, как магнит. Ему все время хотелось опять его одеть. Опять пообщаться с этим чудовищным компьютером… Поговорить с ним о своей жене, о всей этой ситуации… Пусть он его опять поутешает.
Что все это, мол, не по-настоящему. Это же всего лишь игра! Мираж! Виртуальная реальность. Что это Вы, Константин Викторович, так разволновались? Да и вообще, неделя ─ это прекрасный срок.
Сидоров почувствовал, что слезы снова наворачиваются ему на глаза. Эх, Настенька, Настенька!.. Ну, почему?! Почему? Как ты могла? Я же тебя так любил! А ты….
А кстати, существует ли вообще в мире любовь? Настоящая любовь! Вечная. Которая «сильна как смерть». Или все это просто красивые сказки? Надо будет спросить. У этого монстра. Он же все знает. Знает наверняка и это. Все мне объяснит и по полочкам разложит. Обязательно спрошу. Только не сейчас. Сейчас мне надо самому подумать. С мыслями собраться и подумать. Пока время есть. Пока Настенька не пришла.
Как мне вообще теперь себя с ней вести и как общаться? По-прежнему я уже не смогу, а как? Люблю ли я ее?.. Сам не знаю… Так, как раньше… Нет, не люблю. В прошлом все это, и больше уж этого не вернуть. Никогда. Между нами теперь всегда этот проклятый шлем будет и хлыщ этот… Черти бы его побрали!! Ну чем, чем он лучше меня?!
(«Да всем! ─ тут же насмешливо ответил он сам себе. ─ Сам же знаешь.»)
Черт! Черт-черт-черт! Сидоров не выдержал, плюнул на чайник (пес с ним, с этим чаем!) и, проклиная самого себя, понуро поплелся назад в комнату. Сел в кресло и больным, расслабленным движением натянул, или скорее даже нахлобучил на себя шлем.
Его новый знакомый все так же неподвижно стоял у окна, с заложенными за спиной руками, в той же самой позе, в какой Сидоров его оставил, расставаясь. Казалось, он так и простоял здесь все это время, не шевелясь и никуда не отлучаясь, покуда Сидоров тусовался в ванной и на кухне. На новое появление Сидорова он никак не отреагировал. Как будто даже и не заметил.
— Я вот что хотел сп-просить… ─ запинаясь от волнения, с ненависью глядя на неподвижно застывший в проеме окна темный силуэт, начал Сидоров, еще сам не зная толком, о чем он, собственно, собирается «спрашивать»? О вечной любви? Есть ли на свете настоящая любовь? Все ли кругом рогатые или это только ему так повезло? Как будто ему от этого легче станет! А что? может, и станет… Хотя нет, не станет… Ничего ему теперь уже не поможет. Бесполезно. Будь ты проклят!!! Со своей сатанинской игрой.
— Вы совсем не о том сейчас думаете, Константин Викторович, ─ все так же не поворачиваясь, вдруг неожиданно перебил его собеседник.
— Что?! ─ растерялся Сидоров. ─ Простите?..
─ Я говорю: Вы не о том сейчас думаете, ─ мужчина расцепил руки и повернулся лицом к Сидорову.
─ Почему?.. ─ заранее обмирая от какого-то страшного предчувствия, неслышно, одними губами, переспросил тот. (Господи! Что? Что еще может случиться?)
─ Потому что ровно через… ─ мужчина взглянул на часы, ─ 3 минуты 8 секунд Ваша жена вернется домой, и ей вдруг ужасно захочется надеть шлем. Такой вот у нее будет неожиданный каприз. Вы ведь ей разрешите? Попробовать? ─ мужчина сделал паузу, иронически взглянул на Сидорова и, не дождавшись ответа, продолжил. ─ Впрочем, помешать Вы ей все равно не сможете. Лучше даже и не пытайтесь. Женщина… что поделаешь… Если уж что-нибудь решила…
Итак, Ваша жена продержалась неделю. Целую неделю! А вот сколько, интересно, продержитесь Вы, уважаемый Константин Викторович? А? Как Вы сами-то думаете? ─ мужчина сделал еще одну паузу и снова вопросительно посмотрел на Сидорова. Тот сидел, хватая ртом воздух, как вытащенная на берег рыба, не способный вымолвить ни слова. ─
Поразмышляйте, поразмышляйте-ка пока над этим, уважаемый Константин Викторович!.. Только не слишком долго. Не дольше… ─ мужчина кинул еще один небрежный взгляд на часы, ─ сорока семи секунд. А потом, после игры, если захотите, мы с Вами порассуждаем и о вечной любви. Вы же именно об этом хотели меня сейчас спросить, не так ли? Ах, любовь, любовь!.. ─ мужчина театрально вздохнул. Сидоров по-прежнему сидел как мертвый. ─
Ну что ж, прощайте. И знаете, ─ мужчина вдруг неожиданно подмигнул Сидорову и заговорщически понизил голос, ─ скажу Вам по секрету. Мне почему-то кажется, что Ваша жена тоже проиграет. Как и Вы. Только с гораздо более, так сказать, разгромным счетом. Неделю Вам не продержаться. Нет! Час от силы. Да и то вряд ли. Несколько минут! Ну да, сейчас увидим. Прощайте.
В тот же вечер Настенька собрала свои вещи и уехала к родителям, а еще через неделю подала на развод.
Впрочем, Сидорову было к этому моменту уже все равно. Всю неделю подряд от беспробудно пил и вряд ли вообще толком понимал, что происходит.
Разбитый и искореженный шлем валялся в углу. Точнее не шлем, а то, что он него осталось. Узнать в этой безобразной, бесформенной мешанине торчащих отовсюду осколков пластмассы, кусков металла и обрывков проводов некогда красивое и изящное изделие было практически невозможно.
И спросил у Люцифера Его Сын:
─ Зачем Ты мне все это показал?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ Ты живешь среди людей. И цели твои среди людей. Людьми же движут чувства. Узнай цену этим чувствам ─ и ты узнаешь цену людям. И ты сможешь тогда добиться всего, чего захочешь.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Разве нет на свете истинной любви?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ Одной только любовью душу не заполнишь. Там всегда останется место и для ревности, и для страха, и для ненависти. Для всего того, что делает человека человеком.
Искры этих чувств тоже всегда тлеют в душе и всегда готовы вспыхнуть, достаточно только дунуть.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Он учит Любви. А чему учишь Ты?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ Любви нельзя научить. Она либо есть, либо ее нет. А иначе ─ пусть Он научит Меня.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Так чему все-таки учишь Ты?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ Свободе.
И задумался Сын Люцифера и прекратил на время свои расспросы.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. День 2-й.
И настал второй день.
И сказал Люцифер:
─ Сказано: не искушай. И это истинно. Человек не может бороться с искушениями. Он слишком слаб.
И спросил у Люцифера Его Сын:
─ А Христос? Он же выдержал все Твои искушения?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ Нет.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Но Он же сумел возразить Тебе?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ А зачем Он возражал Мне? Зачем Он вообще разговаривал со Мной? Он надеялся Меня переубедить?
Он решил, что разгадал Меня и не смог удержаться от искушения сообщить Мне об этом. Это было искушение гордыней, и Он его не выдержал.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Но ведь Он действительно разгадал Тебя? Ты указывал Ему неверные пути.
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ А разве существуют для Бога неверные пути? Для Бога любой путь верный.
Христос мог пойти любым путем. Но Я заставил Его сделать выбор и пойти одним-единственным. И потерять свободу.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Но ведь Он не пошел Твоим путем? Туда, куда хотел Ты.
И ответил Люцифер Своему Сыну:
─ Разве? Если хочешь заставить врага пойти налево, посоветуй ему пойти направо. Только и всего. Христос пошел именно туда, куда хотел Я.
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
─ Но Он же не поклонился Тебе?