Ночное пламя (Пламя любви), стр. 3

— Вот поэтому я и решила поехать с отцом, — ответила Сара, продолжив перечисление причин, побудивших ее к этому поступку, — Эдди, через несколько недель над этим городом нависнет такая скука, какая может быть только на панихиде, потому что лучшие юноши города уйдут сражаться. По крайней мере, я куда-то съезжу, посмотрю страну. Это куда интереснее, чем проводить свои лучшие дни и часы с такими же скучающими женщинами, как и ты сама. Сплетни и чай по вечерам хороши в нормальных дозах, но сидеть на такой диете все лето я не желаю. Кроме того, к осени отец рассчитывает вернуться в Вашингтон, как раз к открытию сезона светских приемов, так что я не пропущу ничего сколько-нибудь важного.

— А как же Джеймс? — настаивала Эдди. — Ты же потеряешь его? Неужели ты думаешь, что он будет ждать тебя все это время?

Сара презрительно дернула плечиком:

— Знаешь, Эдди, я буду крайне удивлена, если он вообще заметит, что я уехала, — настолько он связан по рукам и ногам в своем дурацком госпитале. Может, это послужит ему уроком, и он поймет, что не должен относиться ко мне так небрежно, что мне надоело постоянно ждать, когда же у него наконец появится свободная минутка и для меня.

— Ну а если он и в самом деле не станет ждать? Если он найдет кого-нибудь еще, пока тебя здесь не будет?

— Тогда я просто уйду от него. Верно? — беспечно прощебетала Сара.

— Тебя действительно не волнует, чем все это может обернуться? Нет? — спросила Эдди и внимательно посмотрела на подругу.

Та улыбнулась.

— О, Эдди, дорогая, ты и сама, кажется, не вполне равнодушна к нашему красавцу-доктору! — Увидев, как краснеет ее подруга, Сара негромко рассмеялась. — Бери его, Эдди! Он — твой, с моего благословения. Хочу только предупредить, что тебе придется взять Джеймса вместе с его профессией. Боюсь, что любимая женщина в его жизни всегда будет на втором плане, а это не то место, которое я хотела бы занять в жизни мужчины.

— Ты мало печешься о собственных интересах, Сара, — заметила Эдди, — но в данном случае я только рада этому. Когда тебя не будет рядом, у меня могут появиться шансы на успех. Так что не осуждай меня, если к тому времени, когда ты вернешься, я уже стану миссис Джеймс Мур.

— Миссис доктор Джеймс Мур, — поправила ее Сара, тряхнув своими великолепными волосами.

Сам же красавец-доктор отнюдь не был обрадован тем, что отныне он отодвинут Сарой на второй план.

— Сара, все это заслуживает сожаления. Если это всего лишь способ заставить меня уделять тебе больше внимания, то твоя цель достигнута уже после первой угрозы. И нет необходимости пускаться в этот поход. Останься, и я клянусь, что буду проводить с тобой гораздо больше времени.

В смятении и растерянности он наблюдал за тем, как слуги укладывают в фургон последние вещи Сары. Ей удалось все же каким-то образом уговорить отца позволить ей взять два чемодана и одну шляпную картонку.

— Мне очень жаль, Джеймс, но решение уже принято. Эта поездка представляется мне очень интересной, и к тебе она не имеет никакого отношения. Со всей откровенностью должна заявить тебе — я решилась на нее, чтобы выбросить из головы другого мужчину.

— Что! — вскричал Джеймс.

Все, кто находился рядом, удивленно обернулись.

— Ты хочешь сказать, что, пока я ухаживал за тобой, ты встречалась еще и с другим? — уже гораздо тише, но не менее обиженно спросил он.

Сара едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, но решив, что мужчина из ее грез в настоящий момент может ей пригодиться, она сказала:

— Да, Джеймс, боюсь, что это так.

— Кто? Кто этот негодяй? — снова вскипел Джеймс.

— Этого я не могу тебе сказать. Допустим, ты никогда не встречал его и, скорее всего, уже никогда не встретишь.

— Это один из подчиненных твоего отца? Именно поэтому ты так настаиваешь на этой поездке? Ты хочешь убежать вместе с ним?

— Нет-нет! Ничего подобного! — замахала она руками и, окончательно сбив его с толку, добавила загадочным голосом: — В случае чего я постараюсь не попасться к нему в руки.

Через четверть часа, оставив позади так ничего и не понявшего Джеймса, Сара была уже в пути. Вместе с отцом и в сопровождении солдат, специально выделенных для ее охраны, она покинула столицу ввергнутой в войну страны. Что отыщет она на западных ее рубежах, ей было неизвестно. А выбросить из головы она надеялась мужчину куда более грозного, чем тот, который стоял у нее за спиной и махал рукой, посылая ей последнее «прости».

ГЛАВА 2

Прежде всего Сара почувствовала, что ей не хватает горничной. Никогда раньше ей и в голову не приходило, сколько забот она, оказывается, перекладывала на Тилли — та помогала ей одеться, проверяла, чтобы ее одежда и белье были выстираны, выглажены и выложены перед ней, делала ей прическу по последней моде… А скольких усилий ей стоило втиснуться в платье с тридцатью мелкими пуговками вдоль всей спины!

Не менее тяжело ей было наблюдать и за теми переменами, которые произошли с ее отцом. Сара быстро привыкла к тому, с какой резкостью отдает он приказы своим подчиненным. А вот к чему она никак не могла привыкнуть — так это к столь же резким приказам в свой адрес! Ее терпеливый, все понимающий папа превратился вдруг в непримиримого солдафона, в котором, как ей казалось, не осталось ни единой знакомой черточки.

Но не только это было для нее в новинку — Сара никак не могла свыкнуться с мыслью, что ей придется каждое утро вставать с восходом солнца. А солнце с. каждым днем всходило все раньше и раньше! Отправляясь в поход, не учла она и того, что на завтрак ей будут подавать кусок жареного сала, налепленный на ломоть горячего хлеба, и напоминать при этом, что одеться, поесть и собраться в дорогу она должна за какие-нибудь полчаса! Дома Тилли каждое утро приносила ей в постель поднос с завтраком. Сара пила свой горячий шоколад и не спеша покусывала подрумяненную булочку, просматривая между делом утренние газеты. А потом Тилли заботливо помогала ей одеться и причесаться…

Кроме всего прочего, в окружении мужчин у нее совершенно не было возможности уединиться! Саре никогда не приходило в голову, что самые интимные нужды ей придется отправлять прямо в открытом поле! Бедняжке приходилось либо устраиваться где-нибудь за кустиком, либо прятаться со своим ночным горшком в дальнем углу фургона. До чего же неловко было ей проходить потом с этим горшком мимо провожающих ее насмешливыми взглядами мужчин. В такие минуты Сара готова была умереть со стыда. Да и никогда в жизни она не могла предположить, что когда-нибудь ей придется мыть за собой ночной горшок.

Прежде чем Сара успевала окончательно оправиться ото сна, они были уже в пути. Как правило, вплоть до полуденной остановки девушка предпочитала находиться в фургоне. Затем она отдавала распоряжение подать ей лошадь и, будучи искусной наездницей, в течение последующих часов ехала верхом рядом с отцом.

Армейская пища была тяжелым испытанием для ее желудка. Никогда прежде не ценила она блюда, приготовленные их домашней поварихой, сильнее, чем сейчас. Сара с большим трудом заставляла себя проглотить эту тяжелую снедь. А кофе, подаваемый на десерт, был таким крепким, что едва не плавил металлическую кружку.

В первые дни пути, после многочасовой езды в пыли и грязи, под палящим солнцем или проливным дождем, Саре не раз хотелось заплакать, но сквозившие во взгляде ее отца непреклонность и надежда на то, что дочь сумеет наконец взять себя в руки, удерживали ее от слез. Но если с ними ей все-таки удалось справиться, то усмирить свой язык после четырех дней пути Сара так и не смогла.

— Почему это, — обрушилась она на отца, — ты не разрешил мне взять с собой Тилли? Ведь ты же имеешь ординарца, который предупреждает все твои желания и нужды?

Ладошки ее сжались в маленькие кулачки Единственное, что оставалось Джорджу, — это постараться удержаться от смеха, глядя на ту бунтарку, которую представляла собой сейчас его дочь.