Очищение смертью, стр. 20

– Что за книга?

– Моя книга, Даллас. «Убийственное совершенство. Хроника дела Айконов». Вернее, это будет книгой, когда я сдам ее в издательство. Но я хочу, чтобы сначала ты прочла.

– Зачем? Я там была, я уже знаю, чем дело кончится.

– Именно поэтому. Ты там была, ты это остановила. Ты жизнью рисковала, чтобы это остановить. Если я в чем-то отклонилась от правды, хочу, чтоб ты мне сказала, где и в чем. Это очень важно, Даллас, и не только для меня. Хотя для меня – видит Бог! – это крайне важно. Это очень важная история, но ее бы не было, если бы не ты. Книги бы не было.

– Да, да, но…

– Пожалуйста, прочти. Пожалуйста.

– Черт бы тебя побрал, – нахмурилась Ева.

– И будь со мной честна, не щади меня. Я тоже большая девочка. Я хочу, чтобы все было правильно. Чтобы книжка стала значимой.

– Ладно, ладно. – Ева взяла диск и положила его к себе на стол. Чтобы компенсировать отрицательные эмоции, она взяла пончик. – У меня работа стынет, Надин.

– Ты сказала «Возможно». – Надин указала на доску с фотографиями.

Да, Ева сказала «Возможно». И не только из-за пончиков. Надин, конечно, вцепится в эту историю, как терьер, но чем хороша Надин? Она никогда не забывает, что речь идет о людях. И она умеет держать слово.

– Путем сравнения медицинских записей Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка подтвердил, что мужчина, отравленный в церкви Святого Кристобаля, не был Мигелем Флоресом, а являлся пока не установленным лицом, выдававшим себя за Флореса.

– Вот дерьмо!

– Да, – кивнула Ева, – верно подмечено.

– Где Мигель Флорес? Что за медицинские записи? – Надин извлекла из сумки камеру. – Департамент располагает предположениями о подлинной личности убитого? Связана ли она с мотивом убийства?

– Полегче, подруга, – осадила ее Ева. – Полиция исследует все имеющиеся версии.

– Не отшивай меня полицейской казенщиной, Даллас.

– Это не полицейская казенщина, это правда. Мы исследуем все имеющиеся версии. Нам неизвестно местонахождение настоящего Мигеля Флореса, но мы активно изучаем зубные снимки – как Мигеля Флореса, так и человека, взявшего себе это имя пять-шесть лет назад. В то же время мы исследуем и версию о том, что подлинная личность убитого может быть мотивом убийства.

– Значит, кто-то его узнал, – заключила Надин.

– Это пока версия, а не факт. Убитый в свое время сделал лицевую пластику, а это наводит нас на мысль, что он хотел добиться максимального сходства с Флоресом.

– Он больше пяти лет – ближе к шести, так? – выдавал себя за священника?

– Возможно, и дольше. Нам еще нужно установить многие детали.

– И никто не догадывался? Другие священники, прихожане?

– Очевидно, он здорово умел прикидываться, – пожала плечами Ева.

– Почему ты думаешь…

– Надин, я не скажу тебе, что и почему я думаю. Ты и так уже получила немало для своего «Канала 75», причем на два часа раньше других каналов.

– Значит, мне лучше поторопиться и выпустить это в эфир. – Надин встала. – Спасибо. – Она остановилась у двери, пока Ева слизывала сахарную пудру с большого пальца. – Не для протокола. Как ты думаешь, зачем он все это время изображал священника?

– Не для протокола. Ему нужна была маска, а Флорес подвернулся под руку. Он ждал чего-то или кого-то, и ему хотелось ждать дома.

– Дома? – переспросила Надин.

– Не для протокола, – еще раз напомнила Ева. – Да, я думаю, он вернулся домой.

– Если ты это подтвердишь и передашь мне, тебя ждет новая порция пончиков.

Ева невольно рассмеялась.

– Брысь отсюда!

Когда Надин удалилась, энергично цокая красными каблуками высотой с небоскреб, Ева вновь повернулась к своей доске.

– Чего-то или кого-то, – прошептала она. – Тебе это было чертовски важно, Лино.

6

Ева позвонила Фини. Ее бывший напарник, ныне капитан отдела электронного сыска, сидел за своим рабочим столом, хрустя засахаренными орешками. У него был слегка помятый вид.

– Есть подвижки с установлением личности?

– У меня двое ребят над этим работают. Макнаб и Каллендар.

Тот факт, что у Каллендар был роскошный бюст и не было ни одной мужской хромосомы, ничего не значил для Фини. Для него она была одним из его ребят.

– Ну и? – спросила Ева.

– Они над этим работают. Я просмотрел по-быстрому. Чертовски здорово сделано, с глубокой проработкой. Это не на пять минут. – Его глаза печального сенбернара вдруг прищурились. – Это что такое? Что это у тебя там?

– Что? Где?

– Пончики?

– В чем дело, Фини? Ты изобрел новую электронную игрушку? Телефон с функцией нюха?

– Я вижу край коробки. Что я, кондитерскую коробку не распознаю? – Фини заерзал, пытаясь разглядеть получше. – Печенье? Сдоба?

– Ты угадал с первого раза.

– И ты звонишь мне по телефону вместо того, чтобы зайти и поделиться?

– Я, между прочим, работаю. Жду из лаборатории проявку татуировки. Мне должны прислать записи о крещениях, надо проверить пальчики и ДНК и… я не обязана делиться своими пончиками. Это моя взятка.

– Тогда тем более ты не должна выставлять их напоказ.

– Я… – «Черт бы тебя побрал», – подумала Ева и отодвинула коробку, чтобы убрать ее из поля зрения. – Слушай, Фини, ты католик или как?

– В основном.

– Ладно, допустим, ты католик. Убить священника – это больший грех, чем убить простого парня?

– Господи, нет, конечно. Хотя… может быть. Погоди. – Фини почесал голову, поросшую жесткими, как проволока, седовато-рыжими волосами. – Нет. Все равно, он же на самом деле не был священником, верно?

– Верно. Я просто стараюсь все прояснить. Тут есть два варианта. Либо убивали священника, либо убивали просто парня. А может, есть и третий. Может, убивали парня, который оказался священником. Я думаю, это второй вариант.

– Я забыл, какой вариант – второй?

– Убили просто парня. Я думаю, убийца знал этого парня, но вот вопрос: раз он пробыл на своем месте несколько лет, зачем ждать так долго?

Фини вздохнул и бросил в рот новую горсть орешков.

– А может, убийца появился здесь только сейчас.

– Может быть, может быть. А может, он прокололся. За пять лет можно потерять бдительность, что-то не так сказать, не так сделать. Не знаю, мне надо подумать. Дай знать, когда у тебя что-то будет.

– А у тебя есть пончики с джемом? – спросил Фини.

– Возможно. – Ева с коварной улыбкой отключила связь.

Она привела в порядок свои заметки, добавила фотографии семьи Солас на доску, хотя сомневалась в их причастности к этому делу. Может, позвонить в лабораторию и поторопить их с татуировкой? Ева уже потянулась к телефону, но тут Пибоди просунула голову в дверь.

– У нас тут… Ой, пончики!

– Ты свое получишь. Что у нас тут есть?

– Марк Тулуз. Сюда его вести или в комнату отдыха?

– Вот тут загвоздка, – признала Ева. – Если пойдем с ним в комнату отдыха, сколько пончиков останется в коробке к нашему возвращению?

– Я приведу его сюда, – поспешно отозвалась Пибоди.

У Тулуза было длинное гибкое тело бегуна и кожа цвета кофе с щедрым добавлением сливок. Серо-голубые глаза смотрели устало, но не убегали от взгляда Евы.

– Лейтенант Даллас!

– Мистер Тулуз, спасибо, что пришли. Присядьте.

– Магда сказала, что вы приходили утром. Меня не было. Мы по-прежнему не работаем в полную силу. Мигель… Я думаю, Магда вам сказала, что мы считали себя командой. И друзьями.

– Иногда друзья одного пола более откровенны друг с другом, чем с друзьями другого пола.

– Да, наверное, так и есть.

– Ну так расскажите мне о своем друге и товарище по команде.

– Хорошо. – Марк набрал в грудь побольше воздуха. – Трудно говорить о нем в прошедшем времени. Мигель был умен, с ним было интересно. В нем был силен дух соревнования. Всегда играл на победу. Он очень много сил отдавал центру, старался заинтересовать детей, увлечь их, чем-то занять. Он умел устанавливать с ними контакты, понимаете? Сделал из них команду. Заставлял их вкладывать душу. Он им не проповедовал, не читал нотаций, поэтому они его слушали, не пропускали ничего мимо ушей. Они его хорошо понимали. Они часто забывали, что он священник. Считали его просто одним из нас.