Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917), стр. 32

Лето проходило в бесплодных ожиданиях. Уже были выкуплены фортификационные планы Очакова у французских инженеров, которые вели работы по укреплению крепости. Но Потёмкин всё не решался на штурм. Он боялся турецкой артиллерии на маленьком острове Березань, который находился у входа в лиман, к югу от Очакова. Огонь её доставал до Кинбурна и не давал возможности штурмовать Очаков со стороны моря, где было больше возможностей на успех. «Сия ничтожная фортеция» была неприступна. Несколько раз её пытались взять русские моряки, но зоркие сторожа крепости вовремя поднимали тревогу, и она ощетинивалась всеми огнестрельными средствами.

Уже наступила осень, а Потёмкин всё выжидал, держа армию в окопах на холоде и под дождями. При этой «осаде Трои», как язвительно называл Румянцев бестолковое сидение под крепостью, войска несли огромные потери. Морозы предзимья застали солдат в лёгком платье, голод от недостатка продовольствия и болезни косили людей сотнями. Трижды прав был Суворов, который говорил: «Одним гляденьем крепости не возьмёшь. Послушались бы меня, давно бы Очаков был в наших руках». [338] Даже адмирал Нассау-Зиген ещё летом по этому случаю высказал своё уверение, что «…крепость можно было взять ещё в апреле». [339]

Потёмкин мрачнел и целыми днями злым взором смотрел на крепость. Не хотел он связываться с казачеством, напоминавшем о бунтаре Пугачёве, да некуда было деваться. Бывшие запорожцы, а ныне «верные казаки», проглотившие обиду за свою Сечь, умели издревле применяться к подобной обстановке. Им было не привыкать ходить даже на Константинополь в своих ладьях. А эта крепость на острове Березань была доступна только им. Суворов сочувствовал Потёмкину: «Боже, помози на Березань!» — писал он ему. [340]

Долго не решались бывшие запорожцы на операцию, но в одну из тёмных, холодных ночей они изловчились и взяли эту «фортецию». Другая часть казаков, посланная в Гаджибей (Одессу), сожгла там склады с продовольствием и снаряжением для Очакова. Теперь Грицко Нечеса, как называли Потёмкина казаки за его вьющуюся шевелюру волос, был уверен, что крепость долго не продержится.

Но прошёл ещё месяц, а истощённый гарнизон не сдавался. Сложившаяся тяжёлая зимняя обстановка вынудила Потёмкина к решительным действиям. В метель и мороз шесть колонн одновременно с двух сторон крепости — с западной и восточной — начали её штурм, который продолжался «час с четвертью». Сражение было жестоким.

Суворов не без иронии послал Потёмкину поздравление с затянувшейся до крайности победой: «С завоеванием Очакова спешу вашу светлость нижайше поздравить. Боже, даруй вам вящие лавры…». [341]

За эту кампанию Г. А. Потёмкин был незаслуженно награждён высшей степенью ордена св. Георгия и получил в память потомству именную золотую медаль с изображением его персоны, о чём сама императрица указывала в рескрипте: «…почтили мы Вас знаком 1-й степени военного Нашего ордена… жалуем Вам фельдмаршальский повелительный жезл, алмазами и лаврами украшенный… и в память оным сделать (приказали) медаль…» [342]

Она (диаметром 80 мм) была выполнена мастером Карлом Леберехтом. Надпись вокруг «монументального портрета» самого Потёмкина гласила: «Князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический генерал-фельдмаршалъ». На оборотной стороне изображён план штурма крепости Очаков с надписью в верхней части: «Усердием и храбростью». [343]

«А. В. Суворов… получил в награду бриллиантовое перо на шляпу ценой в 4450 рублей», [344] Кутузов — орден св. Анны 1-й степени и Владимира 2-й степени. [345] Особо отличившиеся офицеры были награждены орденами Георгия и Владимира, а «незаслужившим» их при штурме Очакова «…жаловали мы знаки золотые для ношения в петлице на ленте с чёрными и жёлтыми полосами…». [346] Этот крест с закруглёнными концами представлял собой нечто среднее между офицерским орденом и видоизменённой крестообразной медалью. Исключительная редкость его объясняется сравнительной малочисленностью награждённых. И хотя знак этот по рангу стоит ниже боевых орденов, в историческом смысле он представляет бесспорно больший интерес.

На лицевой стороне его, в середине, в двойной овальной рамке помещена трёхстрочная надпись: «ЗА СЛУЖБУ — И — ХРАБРОСТЬ», а на оборотной, точно в такой же рамке — четырёхстрочная надпись: «ОЧАКОВЪ — ВЗЯТЪ. 6. — ДЕКАБРЯ — 1788».

Награждённому этим крестом сокращался срок службы на «три года из числа лет, положенных для заслужения ордена военного…». И по истечении его офицер «…должен получить этот орден (св. Георгия), яко за подвиг…». [347]

В своём рескрипте Екатерина пишет очень много об офицерских пожалованиях, а о награждении солдат обмолвилась лишь одной фразой: «…Нижним чинам и рядовым, на штурме Очаковском бывшим, за храбрость их, Всемилостивейше жалуем серебряные медали…» [348]

Медали эти — необычной формы: узкий овал с изображением вензеля Екатерины II, увенчанного императорской короной; под ним лавровая и пальмовая ветви, перевязанные лентой.

На оборотной стороне медали изображена девятистрочная надпись: «ЗА — ХРАБРОСТЬ — ОКАЗАННУЮ — ПРИ — ВЗЯТЬЕ — ОЧАКОВА — ДЕКАБРЯ — 6 ДНЯ — 1788».

Медаль эту получили участники штурма крепости Очаков, а носили её солдаты на груди на Георгиевской ленте.

За храбрость на водах финских. 1789 г

Война с Турцией велась полным ходом. В связи с этим все войска были сосредоточены на юге России. В то время, когда русская гребная флотилия в лимане перед Кинбурном громила турецкий флот и велась подготовка к осаде Очакова, Швеция на севере 21 июня 1788 года без объявления войны начала военные действия против России. Король Густав III был намерен вернуть все прибалтийские земли, завоёванные Петром I, и снова превратить Балтийское море в шведское озеро. Кроме этого, он требовал от своей двоюродной сестры Екатерины II отдать Турции Крым и восстановить с ней границы, существовавшие до Кючук-Кайнарджийского мира.

Итак, Россия вынуждена была вести войну на два фронта. «Матушка, всемилостивейшая государыня! — писал с горьким сочувствием Г. А. Потёмкин императрице, — заботят меня ваши северные беспокойства!» [349] Действительно, создавалась серьёзная угроза — подступы к Петербургу оставались почти обнажёнными. Императрица сетовала на Петра: слишком-де «близко расположил столицу». [350] Из Петербурга вызваны были гвардейские части, и 19-тысячная армия под командованием генерала Мусина-Пушкина была направлена к границе, навстречу Густаву III с 38-тысячным войском. Шведский флот в это время шёл прямым курсом на Кронштадт, минуя береговые пограничные укрепления с целью разгромить русскую эскадру и с помощью десанта захватить Петербург.

Король Швеции не сомневался в своей победе. Он уже назначил коменданта города и с полной уверенностью обещал сбросить с пьедестала статую Петра I на Сенатской площади, а своим придворным дамам устроить роскошный бал в Петергофе.