Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917), стр. 20

Серебряная, диаметром 28 мм, с надписью Р. (резал) А. Лялин.

Золотые медали предназначались для награждения священников и чиновников, прививавших оспу. Серебряные — для прививальщиков-простолюдинов. [197]

Несколько позднее были отчеканены ещё два вида серебряных медалей диаметром 28 и 40 мм с надписями на финском языке. Они служили для поощрения прививальщиков оспы на территории Финляндии. [198]

Медали XIX века тоже присуждались Вольным Экономическим обществом. Выполнены они медальерами А. Клепиковым и А. Лялиным. [199]

Согласно статье 727 «Свода Законов Российской Империи за 1910 год» указывается, что «…Прививатели предохранительной оспы вообще, гражданского и прочего ведомств, награждаются золотыми и серебряными медалями по уставу Врачебному». [200]

На рисунке показана медаль, выполненная Александром Лялиным — учеником знаменитого медальера Фёдора Толстого, сработавшего целую серию памятных медалей на различные сюжеты Отечественной войны 1812 года, представляющих собой образцы высшего достижения русского медальерного искусства.

За победу при Кагуле. 1770 г

С приходом к власти Екатерины II Россия вступила в полосу новых войн за возврат причерноморских земель и выходов в Чёрное и Средиземное моря.

Подстрекаемая Англией и Францией, Турция 25 сентября 1768 года объявила войну России и организовала прорыв русской границы огромными полчищами крымских татар и ногайцев, намереваясь таким образом углубиться далеко на территорию русского государства. Но враг был вовремя обнаружен, разбит по частям и отброшен назад. Однако 15 января 1769 года крымский хан Гирей снова с 70-тысячным войском вклинился в русские земли, надеясь пройти с грабежами через них в Польшу, где его ждали конфедераты. Много было перебито тогда врагами русских людей, разграблено их селений, много пленено молодых женщин, которые были отправлены в Константинополь в подарок турецкому султану. [201]

Военные действия развернулись одновременно в трёх направлениях: на юго-западе, в Крыму и Закавказье. В районе Хотина действовала 1-я армия, командующим которой был назначен генерал-аншеф А. М. Голицын. Но он в кампании 1769 года не оправдал надежд Екатерины — проводил боевые операции вяло, нерешительно, с чрезмерной осторожностью; все его действия фактически свелись к овладению Хотином, который был взят с огромными трудностями, да и то благодаря тому, что турки оказались в бедственном положении со снабжением.

В сентябре 1769 года Голицын был отозван в Петербург, а командующим армией был назначен герой минувшей Семилетней войны П. А. Румянцев.

Летом 1770 года он двинул свою армию в юго-западном направлении. Это был самый трудный район военных действий — далёкий, с растянутыми коммуникациями; местность открытая, способствующая успеху лёгкой конницы неприятеля, и в довершение ко всему — в придунайском крае свирепствовала чума.

Русские двигались с берегов Днестра, через Яссы, к Дунаю — навстречу сильнейшим группировкам турецких и татарских войск. В июне П. А. Румянцев разбил превосходящие силы противника в ста километрах южнее Ясс, близ урочища Рябая Могила. Следующий удар был нанесён ещё по одной турецкий армии, сосредоточенной на левом берегу Ларги, у места впадения её в реку Прут. Здесь произошло большое сражение. Перед боем 5 июля Пётр Александрович призвал солдат к активным действиям: «…слава и достоинство (воинства российского) не терпят, дабы сносить неприятеля, в виду стоящего, не наступая на оного…» [202]

Восьмичасовое сражение с превосходящими в два раза силами противника закончилось полным разгромом турецкой армии. Уцелевшие турки, «…бросив весь свой лагерь, устремились… в бег», — писал в своей реляции Румянцев.

Во время разгрома турецкого лагеря у реки Ларги русские солдаты проявили исключительную дисциплину и порядок. «Ни один солдат не прикоснулся ни к какой добыче… — писал главнокомандующий, — (хотя) предлежали… по пути многие манящие вещи, то за повиновение дисциплине и в награждение их храбрых дел осмелился я из экстраординарной суммы на каждый корпус выдать солдатам по тысяче рублей (по рублю на солдата)». [203]

Бежавшие в панике турки устремились к Дунаю, где в этот момент визирь заканчивал переброску главных своих сил с южного берега на северный. Часть войск была подтянута от Измаила, и вместе с бежавшими от Ларги турок насчитывалось до 150 тысяч. С такой армией великий визирь шёл на разгром Румянцева, который располагал в этот момент войском в 38 тысяч.

Была и ещё одна угроза русской армии — с тыла наседала 100-тысячная конница крымского хана. «Всяк представить себе может, — писал Румянцев Екатерине, — в каком критическом положении была по сим обстоятельствам армия: пропитание войску давали последние уже крохи, визирь с сту пятьюдесят тысячами был в лице, а хан со сту тысячами облегал уже спину и все провиантские транспорты. Великого духа надобно было, изойти только из сих трудностей». [204] На просьбу о подкреплении Екатерина II ответила командующему напоминанием о древних римлянах, которые не заботились о числе врагов, а только спрашивали, где они находятся.

Несмотря на такую сложную и опасную обстановку, П. А. Румянцев сам 21 июля неожиданно для турок атаковал их лагерь, расположенный на реке Кагул, близ села Вулканешти. Он нашёл единственно правильное тактическое решение в организации своего войска против преобладающей конницы противника. Построенная в несколько взаимно поддерживающих друг друга каре, пехота не давала возможности коннице противника атаковать её. Атакуя одно каре, противник неизбежно попадал под огонь других и нёс огромные потери.

Учитывая пятикратный перевес неприятеля, Румянцев выискивал невыгодные стороны позиции великого визиря, сосредотачивал основные силы против слабого боевого порядка передней линии; 11 тысяч солдат выделил на прикрытие своего тыла от татарской конницы, 8 тысячами сковал правый фланг турок и с 19 тысячами ударил в левое крыло противника. И когда янычары смяли одно центральное каре и стали теснить другое, Румянцев сказал сопровождавшему: «„Теперь настало наше дело“ и с сим словом, презря грозную опасность, бросился к бегущим, кои уже перемешались с лютыми янычарами, под саблю сих последних». [205] Возгласом «Ребята, стой!» он остановил отступающих, снова построил каре, организовал подкрепление артиллерией и резервами. [206] Это и решило исход сражения. Артиллерийские удары в сплошные массы конницы и толпы янычар наносили неприятелю страшный урон.

Хорошо организованное взаимодействие каре «на штыках» с артиллерией и кавалерией в наступлении на противника было настолько успешно, что «…неприятель, видя великий свой урон, бросил обоз и побежал толпами во все ноги к стороне Дуная, где было до трёхсот судов… которые послужили к его переправе, но не безбедственной, а затем завладели войски турецким полным лагерем, получили в добычу всю артиллерию во сте сороку хороших орудиев на лафетах и со всеми к тому артиллерийскими запасами и великим багажем». [207]