Просто совершенство, стр. 61

Глава 21

Герцог Энбери требует маркиза Аттингсборо в библиотеку, доложил дворецкий Джозефу, едва тот переступил порог дома в Элвесли. Но спешить на зов отца он не стал и первым делом направился к себе в комнату, где у постели Лиззи застал Энн и Сиднема Батлера. Девочка не просыпалась с тех пор, как он уехал в Линдси-Холл, сообщили ему супруги.

– Отец хочет меня видеть, – объяснил Джозеф. Сиднем ответил ему сочувственным взглядом.

– Ступайте, – сказала Энн и улыбнулась. – Мы сменили Сюзанну с Питером всего полчаса назад и можем пробыть здесь, сколько понадобится.

– Спасибо! – Джозеф подошел к кровати и легко прикоснулся кончиками пальцев к щеке Лиззи. Во сне она крепко сжимала уголок подушки. Какое счастье, что их тайна раскрыта! Джозеф наклонился и поцеловал дочь, она пробормотала что-то неразборчивое и вновь умолкла.

В библиотеке разразился скандал. Отец рвал и метал – очевидно, он успел поговорить с Порцией и заверить ее, что Джозеф будет впредь вести себя как подобает, а она больше никогда не увидит его внебрачного ребенка и не услышит его имени. И Порция наконец согласилась не расторгать помолвку.

Но условия этой сделки не устроили Джозефа. Он известил отца, что больше не желает прятать Лиззи и встречаться с ней тайком. Увезти ее в Уиллоугрин, проводить с ней как можно больше времени – вот его мечта. И поскольку Порция освободила его сегодня отданного ей обещания, ей придется смириться с его желаниями, иначе помолвка будет разорвана.

Джозеф не дрогнул, даже когда отец пригрозил вышвырнуть его из поместья Уиллоугрин, забрать этот свой подарок обратно. В таком случае он поселится вместе с дочерью в другом месте, заявил Джозеф. В конце концов, в финансовом отношении он не зависит от отца. Если понадобится – выстроит другой загородный особняк.

Этот спор – точнее, непоколебимое упорство Джозефа и бешенство его отца – продолжался довольно долго. Присутствовавшая при нем мать молчала.

Наконец отец и мать покинули библиотеку вместе и позвали Порцию.

Она явилась в бледно-голубом платье, сдержанная и красивая, как всегда. Джозеф стоял перед холодным камином, сцепив руки за спиной. Порция прошла через всю комнату, села у камина и расправила юбки. Потом подняла голову, и Джозеф увидел, что ее лицо не выражает никаких эмоций.

– Я очень сожалею о случившемся, Порция, – заговорил он. – И признаю, что во всем виноват только я. С тех пор как умерла мать Лиззи, я знал, что моя дочь всегда будет занимать главное место в моей жизни. Я был обязан обеспечивать ее всем необходимым – в том числе моим вниманием, временем и любовью. Но так получилось, что до сих пор я не понимал, что вести двойную жизнь и соответствовать всем требованиям светского общества невозможно. Если бы я осознал это раньше, я успел бы обсудить все вопросы с моим и вашим отцом и ни за что не подверг бы вас испытаниям, подобным сегодняшнему.

– Лорд Аттингсборо, – выдержав паузу, ответила Порция, – я пришла сюда только потому, что меня заверили: больше при мне никогда не упомянут имя этого противного слепого ребенка. Я согласилась не расторгать помолвку с вами и спасти вас от позора в глазах светского общества при одном условии – все должно идти так, как прежде, до вашего опрометчивого признания на пикнике. Между прочим, никаких откровений от вас не понадобилось бы, если бы эта учительница не проявила преступную небрежность и не вознамерилась заполучить в мужья не кого-нибудь, а герцога, забыв о подопечных.

Джозеф сделал медленный выдох.

– Нет, так не годится, – заявил он. – Я могу понять ваши доводы, Порция, но согласиться на ваши условия – отнюдь. Мой ребенок должен быть рядом со мной. Я обязан исполнять отцовские обязанности по отношению к нему. Так предписано долгом, этого требует сердце. Я люблю ее. И если вы не можете с этим смириться, боюсь, наш брак неосуществим.

Она поднялась.

– Значит, вы готовы расторгнуть нашу помолвку? – уточнила она. – Отказаться от всех своих обещаний и условий брачного контракта? Не выйдет, лорд Аттингсборо. Я не дам вам свободу. Папа не позволит вам так легко отделаться. Герцог Энбери отречется от вас.

Следовательно, как он и предполагал, сегодня днем она успела все обдумать. По меркам ярмарки невест, молодостью и свежестью она не блистала. Несмотря на родовитость, богатство и красоту, вторая разорванная помолвка могла навсегда лишить Порцию шанса на брак. Возможно, другая достойная партия ей не представится. А Джозеф знал, что она поклялась в будущем стать герцогиней.

Но ее стремление принудить его к браку, который уже сейчас обещал быть несчастным, изумило Джозефа.

Он на миг прикрыл глаза.

– Порция, нам настоятельно необходимо другое, – объяснил он, – поговорить с вашим отцом, Жаль, что они с вашей матушкой не задержались здесь дольше. Могу себе вообразить, как тяжело вам пришлось сегодня без них. Может быть, заключим перемирие? Из вежливости будем вести себя на завтрашнем балу как ни в чем не бывало, а послезавтра покинем поместье? Я отвезу вас домой, и мы все обсудим с вашим отцом.

– Он не освободит вас от обещаний, не надейтесь. Отец заставит вас жениться на мне и расстаться с этим мерзким существом…

– Место Лиззи в моей жизни не подлежит обсуждению, – спокойно прервал ее Джозеф. – Но я все-таки прошу на время забыть о случившемся. Скоро вы вернетесь к родным, получите моральную поддержку со стороны матери, а переговоры возьмет на себя ваш отец. А пока позвольте проводить вас в гостиную.

Он предложил Порции руку, она взяла его под локоть и позволила вывести ее из библиотеки.

Итак, официально он вновь помолвлен. И возможно – кто знает? – свободы ему уже никогда не видать. Джозеф всерьез опасался, что Болдерстон согласится на его условия, лишь бы выдать Порцию замуж, а после свадьбы она наотрез откажется соблюдать прежние договоренности.

И всю эту кашу придется расхлебывать ему одному, потому что выбора у него нет.

Миг свободы оказался кратким, ее возвращение – призрачным.

Ах, Клодия!

Джозеф не осмеливался думать о ней с тех пор, как перешагнул порог этого дома.

«Любимая…»

На следующее утро Лиззи сидела за столиком в спальне Джозефа, одетая в то же платье, в котором была днем раньше на пикнике. Горничная принесла платье в комнату уже вычищенным и отглаженным, помогла девочке причесаться и завязала бантом свежевыглаженную белую ленту. Лиззи завтракала и принимала посетителей.

После завтрака ей предстояло вернуться в Линдси-Холл, но прежде дать ряд аудиенций. Лиззи навестили Кит и Лорен, Сиднем, Энн Батлер и ее сын, Гвен с тетей Кларой, Лили и Невилл, а следом за ними Сюзанна и Уитлиф. Всем хотелось пожелать Лиззи доброго утра, обнять и спросить, хорошо ли ей спалось.

И у каждого посетителя была припасена улыбка для Джозефа.

В улыбках сквозили грусть и сочувствие: все понимали, какое испытание он выдержал вчера, за закрытыми дверями. Улыбаясь гостям, Джозеф гадал, зачем вообще так долго скрывал свою тайну. Да, в светском обществе действуют свои правила, но среди его родных и близких немало людей, которые ни при каких обстоятельствах не откажут ему в любви и внимании.

Наконец в комнате появилась мать Джозефа. Она молча обняла сына, затем присела к столу, за которым завтракала Лиззи. Девочка подняла голову, догадавшись, что, кроме нее и ее отца, в комнате кто-то есть.

– Лиззи… – Мать Джозефа взяла девочку за руку. – Это уменьшительное от Элизабет? Мне нравится и то, и другое. Детка, ты так похожа на своего папу! Я его мать и твоя бабушка.

– Моя бабушка? – переспросила Лиззи. – Вчера я слышала ваш голос.

– Да, дорогая! – Герцогиня дружески похлопала ее по руке.

– После того как мы с Хорасом пошли гулять и заблудились, – вспомнила Лиззи. – А потом папа и мисс Мартин нашли меня. Папа обещал выдрессировать Хораса, чтобы больше мы с ним не терялись.

– Какая же ты смелая! – умилилась мать Джозефа. – Совсем как твой папа в детстве. Он всегда забирался на те деревья, к которым ему запрещали даже подходить, и купался в самых запретных и глубоких озерах, пропадал целыми днями в поисках приключений, никому не сказав ни слова. Сама не понимаю, как у меня сердце не разорвалось от страха и тревоги.