Искушение, стр. 30

Осторожно он положил монетку на тумбочку у постели. Если бы он так же легко мог вернуть ей ее чистоту.

ГЛАВА 12

Первое, что заметила Аманда, проснувшись на следующее утро — это отсутствие Грэнта. Она лежала одна в своей постели, согреваемая лишь воспоминаниями о минувшей ночи. Какими чудесными были эти воспоминания! Она была совершенно не подготовлена к такому захватывающему любовному чувству. Даже сейчас в ней всколыхнулось наслаждение, и сердце забилось, когда она вспомнила непередаваемое ощущение от прикосновения его губ, вспомнила его запах, его тяжесть, силу страсти и судороги наслаждения!

Разочарованная тем, что он не остался с ней до утра, Аманда, однако, не удивилась. Чувство приличия, скорее всего, не позволило ему остаться с ней, чтобы это не открылось — по крайней мере до тех пор, пока он не порвал с Анабел и не объявил об их с Амандой помолвке.

Женский инстинкт подсказывал ей, что Грэнт не любил Анабел. Их отношения выглядели такими блеклыми и безжизненными по сравнению с огненной страстью прошлой ночи. Она не могла представить, как Грэнт или любой нормальный мужчина предпочтет вялого партнера, особенно после такой ночи.

Повернувшись на подушке, она обнаружила, что голова болит так, будто готова расколоться. Боль была мучительной, но это было ничто по сравнению с новым страданием, от которого у нее сжалось сердце: она заметила поблескивающую на ночном столике золотую монетку. Ее монетка!

— Нет! — прошептала она. — О Боже, нет! — Слезы потекли у нее из глаз, сердце заныло. Словно назло в больной ее голове проносились отчетливые сцены их любовной игры — руки Грэнта, ласкающие ее обнаженное тело; ее ответные объятия; долгие, сладостные поцелуи, прожигавшие ее насквозь; тот болезненно-острый миг, когда он овладел ею; блаженство, охватившее их после этого, ее признание в своей любви к нему.

Теперь она вспомнила, что он никогда не отвечал на ее внимание, ни разу он не говорил ей слов любви, даже когда восхищался ее красотой, ее соблазнительным телом. Какой же дурой она была; какой сумасшедшей идиоткой, если надеялась на его любовь, прекрасно в глубине души понимая, что интересует его только ее тело. Он не любил ее и, возможно, не любил Анабел, хотя обе надеялись на это. Охваченная страстью, Аманда забыла, что она могла ждать от Грэнта ночи блаженства, и ничего более. Ну что ж, долго же ему придется ждать, прежде чем Аманда снова попадется на эту удочку. Теперь-то она не будет такой простодушной.

Но больнее всего было вспоминать о том, с каким облегчением всего день назад она убедилась, что не потеряла девственности. Больше не было этого утешения, не было ее чистоты, и винить в этом было некого, кроме себя самой, да еще это проклятое шампанское, усыпившее ее волю и рассудок! И Грэнта, который все-таки оказался грязной скотиной!

Вытерпеть это, казалось, выше ее сил. Будь он проклят! Он взял у Аманды самые ценные сокровища, что были у нее — ее чистоту и любовь. А что она получила взамен? Золотую монетку. Свою собственную золотую монетку. О, какое издевательство! Заплатил за услуги, точно она шлюха. Заплатил ее собственной монеткой!

Лежа в этой неуютной комнате на постели, испачканной ее девственной кровью, и сжимая в руке золотой символ своего падения, Аманда безудержно рыдала. Боль пронизывала все ее существо, и слезы текли неиссякаемым ручьем. Она стонала как раненое животное, пока у нее совсем не пропал голос.

Когда Грэнт постучался в ее дверь, он не получил ответа. Разыскав Чалмерса, завтракавшего в столовой, он убедился, что Аманды с ним не было. Не было ее и в других местах, и они терялись в догадках, с чего начать поиски. В надежде, что она оставила записку, они обратились к портье и выяснили, что рано утром она уехала. Портье сообщил, что она села в экипаж; возможно, она отправилась на станцию, но он не уверен.

— Почему она уехала, не сказав ни слова? — сдвинув брови, гадал Чалмерс. — И куда бы она могла поехать?

— Домой, в Туманную Долину, я надеюсь, — отрывисто бросил Грэнт, раздумывая над поведением Аманды. Чувствовала она такое же отвращение к себе, как и он? Мучили ли ее угрызения совести? Чувство вины? Злость? Помнила она что-нибудь, или винные пары стерли воспоминания о забавах этой ночи? Нет, не похоже. Если бы это было так, она вряд ли уехала сегодня утром, даже не повидавшись с ним.

— Тысяча чертей! — выругался он. — Никогда не знаешь, что у женщин на уме. Мы возвращаемся домой, Чалмерс. Несомненно, она окажется там.

К тому времени, как они собрались и отдали все нужные распоряжения, Аманда уже давно находилась в пути. Они прибыли на ферму, усталые и запыленные, рано утром на следующий день, когда прислуга еще крепко спала.

Поставив Султана в конюшню, Грэнт лег в постель и проспал почти до середины дня. Разбудил его Чалмерс.

— Сэр, с мисс Амандой творится что-то неладное, — сообщил слуга.

— По крайней мере, ты нашел ее, — сонно выговорил Грэнт. Но когда смысл слов Чалмерса наконец дошел до него, он встревожился. — О чем ты, что с ней такое? Она больна?

— Не знаю, сэр. Говорит, что — нет, но похоже на то, что она много плакала, а кухарка говорит, что мисс ничего не ела ни вчера вечером, ни сегодня утром, сэр. Когда я спросил ее, что случилось, мисс Аманда только покачала головой, грустно улыбнулась, и так ничего и не ответила. Может, вам самим все разузнать у нее?

Грэнт догадывался, в чем дело, и признал, что настало время им с Амандой потолковать.

— Я сейчас спущусь, Чалмерс. Где она?

— В вашем кабинете, сэр. Сидит, уставившись в окно. — Уходя, он вдруг вспомнил: — Да! Мне следует сказать вам, что в Балтиморе, за день до скачек она была у врача из-за каких-то болей в животе. Он дал ей таблеток. Как вы думаете, может это побочное действие? Надо ли послать за доктором Лоуэллом?

— Не сейчас. Сначала я поговорю с ней. — Занятый своими мыслями, Грэнт больше не обращал внимания на Чалмерса. Интересные, однако, новости. Аманда была у врача перед их, ну скажем, любовным свиданием — вероятно, это наиболее подходящее название для произошедшего той ночью.

Грэнт перебирал всевозможные причины, которые привели ее к врачу. Первое, у нее вполне могло быть обычное расстройство желудка. А если нет, то что? Беременность? Быть может, она легла с ним в постель для того, чтобы навязать ему чужого ребенка?

Нет-нет, она была девственна, и он это прекрасно знал. Самая опытная шлюха не смогла бы так разыграть боль, а пятна крови на простыне он видел собственными глазами. А, может, она с помощью этого доктора, хотела одурачить его?

Нет, он несомненно ощутил препятствие, свидетельствующее о том, что она девица. Он прекрасно помнил ее сопротивление, он видел кровь и знал, о чем это говорило. Это вернуло его к исходному пункту размышлений. Зачем она ходила к доктору? Может быть, она сама желала соблазнить его и рассчитывала получить какое-либо средство от беременности? Если так, то для чего? И кто кого на самом деле затащил к себе в постель?

Входя в кабинет, Грэнт испытывал изрядную неловкость.

— Аманда, нам надо поговорить, — произнес он с наигранным спокойствием.

— Для чего? Что это изменит? — обернувшись, она посмотрела на него. В глазах ее светилась ярость и еще что-то, похожее на обиду. — Что сделано, то сделано!

— А если я скажу, что очень сожалею, и мне ужасно неловко за то, что я сделал?

— О, разумеется! — съязвила она. — Почему бы не посыпать рану солью? Сожаления и раскаяния — это как раз то, что жаждет услышать каждая женщина от мужчины, которому отдалась. Не желаешь ли сообщить мне о том, какой безразличной и холодной я была в постели?

— Я вовсе не это хотел сказать, я хотел лишь извиниться за то, что причинил тебе страдание. Но, с другой стороны, откуда я мог знать? Ты должна была предупредить меня, что ты девушка.

— В самом деле? В какой-нибудь подходящий момент, не так ли? А тебе не кажется, что это не то, о чем говорят запросто? «Передайте, пожалуйста картофель. Можно сливок? Да, кстати, вы знаете, я девушка!» Может, мне надо было повесить плакат на шею? Или написать это у себя на лбу? Или дать объявление в «Лексингтонских новостях»? Разослать извещения тебе и твоим дружкам-зазнайкам, которые судят обо всем по первому впечатлению, не задумываясь о том, что скрывается за внешней оболочкой.