Форсаж, стр. 71

Видишь ли, объяснял Моррис «пациенту», способность тела к выживанию поразительна. Оно оберегает себя. Мы конечно же промоем рану бетадином и наложим повязку, так чтобы ребятам, которые будут над тобой трудиться, досталась чистая рана. Томми сфотографирует каждый этап процедуры. Что же касается руки, я оберну ее целлофаном в месте разреза, заверну в алюминиевую фольгу и положу на лед. Она не будет прямо соприкасаться с ним. Ты можешь об этом не беспокоиться. Нужно, чтобы рука была остужена, но не заморожена. Тогда в течение трех-четырех часов ее можно пришить. К тому времени ты будешь в Бельвью. Я сильно облегчу жизнь тамошним хирургам.

Моррис ждал, что Рик начнет протестовать, но тот был подавленным и обессиленным. Боль мучила кровоточащий остаток зуба, в налившихся кровью глазах потемнело.

– Я о тебе хорошо позабочусь, понял? Но если ты начнешь сопротивляться, обзывать меня или драться, тогда я дам тебе наркан. Что это такое, спросишь ты. Я бы назвал его богом в шприце. Он блокирует действие морфина. Антидот. С его помощью можно заставить парней, которые от передозировки выглядят как покойники, встать и запеть. Я эти опыты проводил сам. Так что если ты начнешь брыкаться, Рик, я введу тебе два миллиграмма наркана, и он нейтрализует те пятнадцать миллиграммов морфия. Наркан начнет действовать через двадцать секунд. Понятно? Это значит, что твое состояние изменится: ты почувствуешь, что руку только что отрезали. Не слабо, правда? – Моррис замолчал, успокаиваясь. – И будь уверен, она уже будет отрезана. – Он бросил взгляд на Томми. – Достань мою циркулярную пилу. А также подай пластиковый комбинезон. Хорошо, включаем музыку. Ты пленки взял?

Голос Томми отозвался эхом в пещере комнаты Я люблю свою руку, свои пальцы, подумал Рик со странной отстраненностью.

– Обожди, обожди, – тихо сказал он. – Обожди…

– У меня есть «Роллинг Стоунз», «Солт энд Пеппер», шиеетпся Брюс Спрингстин, Вилли Нельсон – знаешь, наверное, «Голубые глаза плачут под дождем» – разная хорошая музыка. – Моррис повернулся к Рику. – Какой будет заказ?

Рик сжал кулак левой руки как напоминание. О Пол, подумал он, сделай что-нибудь, пожалуйста.

– Выбирай, – приказал Моррис.

Рик выплюнул кусок зуба на нижнюю губу. Боль в ребре возобновилась.

– Поставь Брюса.

– Отличный выбор, – кивнул Моррис с одобрением. – Чудесно. Включи погромче, Томми. Хорошо. Да. Давай пилу. – Он посмотрел на Рика. Его рот был искривлен гримасой. – Все сделаем быстро, парень. Слушай музыку.

Комната 527, «Пьер-отель» Шестьдесят первая улица и Пятая авеню, Манхэттен

Кто-то выбирает ему костюмы, предположила она, наблюдая за Чарли у стойки бара. Он прихлебывал из бокала и читал что-то, не заметив, как она подошла к нему. Она подготовилась к встрече, потратив почти все свои деньги: новая помада, духи, пара фальшивых золотых серег. Сейчас ей показались смешными ее ухищрения – что ему до всего этого. Одета она была в то же черное платьице, другого у нее, собственно, и не было. Довольствуйся тем, что имеешь, советовали ей в тюрьме.

В этот день она работала в «Джим-Джеке» в дневную смену, закончила в четыре и поспешила домой под проливным дождем, чтобы принять душ и почистить перышки. Она спрашивала себя: что может привлекать мужчин, которым далеко за пятьдесят, в молодой женщине? Молодость, в первую очередь. А вот яркое и дешевое – не для таких, как Чарли. Если он почувствует безвкусицу, постарается избежать отношений. Вежливо улыбнется и отойдет. Она прикоснулась рукой к рукаву Чарли.

– Эй, мистер, – прошептала она, – помните меня? Я та девушка, которая заигрывала с вами прошлым вечером. – Быстро поцеловала его в щеку, оставив следы помады. Она нервничала и была слегка неуверена в себе, но рюмка-другая это поправит. – Давно меня ждешь?

– Нет. – Он сложил листок, который читал, и спрятал его в нагрудный карман. Они постояли в молчании. В его голубых глазах была печаль. Она вспомнила историю с его сыном.

Кристина заказала выпивку.

– Ты выглядишь мрачным и озабоченным или равнодушным.

– Вовсе нет, – сказал он, – просто дела. – Неловко переступил с ноги на ногу.

– Всего лишь тяжкий груз дел?

– Именно так, – сказал он. – Каждый делает хорошую мину при плохой игре и при первой же возможности всаживает нож в спину другому.

Она коснулась шрама на его руке, погладила его.

– Почему ты стал бизнесменом?

– Хотел делать деньги.

– А другие склонности были?

– Ты имеешь в виду артистические, музыкальные? Хотел ли я стать танцором-чечеточником?

– Тебе лучше знать.

– В то время я думал, как прокормить свою семью.

Она отпила из бокала, не зная, что сказать. Неужели он никогда не мог заниматься тем, что нравилось?

– В твоей жизни произошло такое, чего не ожидал? – спросила она.

– А разве бывает иначе, Мелисса? Не сомневаюсь, что с тобой тоже что-то случалось, к чему ты не была готова.

– Я думала, что ты видишь во мне просто привлекательную женщину, которой нравится с тобой болтать. Хочешь узнать больше? – Она почувствовала, что от выпивки загорелись щеки.

– Ты, без сомнения, привлекательная и молодая. Почему же не замужем или не встречаешься с каким-нибудь замечательным парнем?

– Если бы только знал.

– Ну, не преувеличивай.

– Слушай, вчера, когда я услышала, как ты распекаешь кого-то по телефону, а потом увидела твой отсутствующий взгляд, который ты бросил на меня, я подумала – вот наконец-то живой человек. – Она мягко шлепнула его по руке. – Понятно?

– Понятно. – Он улыбнулся. – А в тебе что-то есть.

– Мне приходится производить впечатление, – поддразнила она его. – Как же иначе я привлеку твое внимание?

– В этом смысле ты преуспела.

– Я заметила, что у тебя что-то со спиной.

– Я в полном порядке. – В его голосе послышалась сухость.

– Ты просто ходишь слишком прямо, вот и все.

Он промолчал.

– У тебя была травма?

Он вынул из нагрудного кармана знакомый ей листок бумаги, кинул на него взгляд, потом сложил и спрятал обратно.

– Это случилось давно.

Они снова замолчали. Ей захотелось поцеловать его в бровь. Он не может начать разговор о чем хочет, просто не знает как. Она склонилась к нему поближе.

– Чарли? – прошептала она.

– Да?

Она нежно поглаживала его руку, вернее, материю костюма.

– Сними номер.

– Здесь?

Она кивнула.

– Конечно. Ты приляжешь, я буду массировать тебе спину и услаждать приятной беседой.

Он внимательно посмотрел на нее, в глазах была грусть.

– Мелисса, ведь я не молод. Я…

Она прикоснулась пальцем к его губам.

– Доверься мне, – прошептала она. – Мы ограничимся беседой, если это все, чего ты хочешь.

Он тяжело вздохнул и вытащил бумажник. Положил кредитную карту на стойку бара, взял салфетку и написал на ней: «Мне нужна комната на двоих сейчас. Устройте это, пожалуйста. Пятьсот долларов чаевых». Подозвал бармена и положил перед ним кредитку и салфетку.

Тот прочитал просьбу, моргнул в знак согласия и, не посмотрев на Кристину, исчез, чтобы сделать звонок.

В номере было слишком холодно, он выключил кондиционер. Сквозь окна проникал последний свет угасающего дня. Он сел в мягкое кресло. Вглядись в его глаза, сказала она себе, тогда кое-что поймешь. Слова – это маскировка, как и твои собственные. Она закурила.

– Мне, наверное, не следует здесь курить?

– Все равно.

Она сделала одну затяжку и затушила сигарету. Удастся ли соблазнить его? Мысли были только об этом.

– Чем ты занимался, когда был в моем возрасте? – спросила она.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать семь.

– Я летал на самолетах. Она была удивлена.

– На каких самолетах?

– Реактивных истребителях.

Она пыталась связать то, что он сказал, с человеком, которого видела перед собой.