Троя. Герои Троянской войны Книга 1, стр. 30

Ахилл аккуратно опустил бутылку в полотняный мешок, сложил туда же почти весь запас самшитового мха [21], собранного в здешних горах, свернутые холщовые бинты и большой кусок целого холста, несколько глиняных чашек, небольшой медный горшочек. Кинул нож с роговой рукоятью, зачем-то большой роговой гребень (возможно, он неосознанно представил себе в этот момент медные струи волос зеленоглазой Андромахи), положил огниво и трут.

В последний момент, уже собравшись выходить, герой вдруг понял, что не переоделся и собирается идти в перепачканной кровью и пропитанной потом набедренной повязке... Он крикнул Брисеиде, чтобы скорей принесла чан с водой и таз, поспешно, почти лихорадочно, обмылся с ног до головы (даже не сняв сандалий, чтобы не терять времени, и вызвав этим дикое изумление рабыни), надел чистый хитон и пояс и набросил на плечи плащ, чтобы спрятать привешенный к поясу мешок. Захватил лук со стрелами и короткий бронзовый меч.

Все это время Тарк, встретивший колесницу еще на подъезде к стану мирмидонцев, молча лежал в углу, следя за хозяином и понимая, что тому не до него. И когда Ахилл свистнул ему и коротко позвал: «Тарк, за мной!» огромный пес даже взвизгнул от радости и, подскочив, кинулся следом за Пелидом.

У порога шатра ждал Антилох, и герой, испугавшись вопросов юноши, сразу стал отдавать распоряжения:

– Последи, чтобы воины не сильно напились, Антилох. Не то как бы их ликование не кончилось плохо... Я уйду... мне нужно отдохнуть. Если кто-то из базилевсов станет меня разыскивать, объясни, что я хочу побыть один. Ты понял? Да, и пошли кого-нибудь вернуть Аяксу Теламониду его доспехи и передать мою благодарность. Лучше отправляйся с этим сам. И найди среди моей добычи какой-нибудь богатый подарок для большого Аякса. Если бы не он, мне не в чем было бы выйти на поединок. Все, ступай, оставь меня теперь!

Он понимал, что, если возьмет колесницу, это вызовет совсем уже странные мысли у его воинов, и поэтому, оказавшись за пределами лагеря, просто припустил бегом через кусты и через лес. Он бежал напрямик и едва ли медленнее, чем двигалась бы колесница, поэтому вернулся к гроту лишь чуть заполдень. Тарк мчался следом, не отставая, но и не обгоняя его.

Подходя к спрятанному среди кустов входу, герой вдруг услышал голос Андромахи. Сперва он напрягся и вслушался, заподозрив, что кто-то еще проник в пещеру, но тут же понял: Андромаха говорила со своим лежащим в беспамятстве мужем...

– Все хорошо, родной мой! – ее голос звенел необычайной, не знакомой Ахиллу нежностью, – Все хорошо! Я знаю: ты не слышишь меня, но я буду говорить, потому что душа твоя, которая сейчас между жизнью и смертью, меня слышит. Не уходи, останься, Гектор! Потерпи... Скоро станет лучше.

– Я пришел! – сказал Ахилл громко, пригибаясь и входя в грот.

Андромаха обернулась к вошедшему, и в ее глазах сверкнула радость. Левой рукой (правой она держала безжизненную руку мужа) молодая женщина попыталась поправить на плече сползающее разорванное платье.

«Я не взял для нее никакой одежды! – подумал Ахилл. – А у моих рабынь этого тряпья, как у цариц!.. И еды никакой не взял...»

– Это Тарк, – сказал герой, заметив, что Андромаха с опаской смотрит на вбежавшего следом за ним пса. – Он будет вас охранять, когда я уйду. Ни человек, ни зверь не тронет вас при нем. Тарк, слышишь: эту женщину и раненого ты должен охранять ото всех! И никуда не отлучаться, пока нет меня. Ты понял, Тарк?

Пес оскалил зубы и вильнул пушистым хвостом.

– Он все понимает, – пояснил Ахилл. – Не бойся его.

– Я его не боюсь, – Андромаха слабо улыбнулась, но губы ее задрожали. – Гектору очень плохо, Ахилл. Ты принес... принес снадобье?

– Да, – он даже не обиделся на ее вопрос, понимая, КАК она ждала. – Вот. Грей воду, и побыстрее, а я пока займусь его раной.

И он протянул Андромахе медный горшочек и трут с огнивом.

– Сучья набери возле грота, их тут хватает. И не разводи большого костра – не то будет полно дыма. Сложи очаг из небольших камней.

Отдавая эти приказания, он, тем временем, вновь опустился на колени возле лежащего в беспамятстве Гектора. Тот выглядел хуже, чем два-три часа назад: лицо заострилось, глаза, плотно закрытые, утонули в глубоких черных провалах, кожа посерела. Дыхание участилось, стало сухим и мучительным, при каждом еле слышном вздохе на сомкнутых губах вспухали крохотные розовые пузырьки крови...

Сняв повязку, Ахилл увидел, что рана начала воспаляться.

– Этого я и боялся! – прошептал он, уже не удивившись слову «боялся» – Ну что же, посмотрим, что удастся сделать этому волшебному зелью!

Он безгранично верил мудрости Хирона и знал, что тот не мог ошибиться в свойствах волшебного снадобья.

Ахилл вытащил пробку из горлышка бутылки, и маленькую пещеру наполнил густой аромат неведомых горных трав, пчелиного воска, какого-то знойного ночного цветка... На подставленный кусок чистого холста медленно вытекала не жидкость, а очень густая, янтарно-коричневая масса, почти непрозрачная и вязкая, как мед. На ощупь она казалась теплой.

Пропитав тряпицу зельем, Ахилл аккуратно приложил ее к ране на горле Гектора и прибинтовал, проводя бинт наискосок через грудь героя, чтобы не стягивать повязку на горле. Потом он так же поступил с раной на бедре, понимая, что и она может воспалиться. Нагретую Андромахой воду Пелид вылил в чашку и добавил туда зелья. Оно долго не растворялось, когда же растворилось, вода стала желтой и ароматной. Со всей осторожностью Ахилл разомкнул сжатые губы раненого и по капле влил жидкость ему в рот. К его облегчению, Гектор проглотил снадобье – он еще мог глотать!

– Что теперь? – тихо спросила Андромаха.

– Теперь только ждать.

Он вновь осторожно положил раненого на место и укрыл своим плащом.

– Завтра утром я поменяю повязку.

– А сейчас ты уйдешь?

Голос женщины задрожал, и она посмотрела на Ахилла с такой мольбой, что тот невольно опустил глаза.

– Мне нужно в лагерь. Я ушел, никому ничего не объяснив. Ты же сказала, что не боишься. И Тарк остается с вами.

– Я... не боюсь. Не боюсь зверей, не боюсь, что сюда придут люди. Но... если Гектору станет хуже?

Ахилл покачал головой.

– Я ведь больше ничего сделать не могу!

– Можешь! – горячо воскликнула Андромаха и с какой-то детской отвагой схватила его за руку. – Ты столько знаешь... Если ты будешь здесь, ничего плохого не случится!

– Хорошо. Я останусь.

«В самом деле, ничего страшного, если меня не будет в лагере! – мелькнуло у него в голове. – Я же сказал Антилоху все, что нужно...»

Чтобы как-то оправдать свою уступчивость, он переделал очажок, неловко сложенный Андромахой, и дабы сделать его прочнее, принес с берега ручья глины и старательно обмазал ею камни. На краю поляны рос наполовину высохший куст, герой выломал его и наготовил сухих ветвей с тем, чтобы их хватило на всю ночь.

Он понимал, что спать им не придется...

Глава 12

Ночью у Гектора начался жар. Его тело пылало, по лицу и груди текли ручейки пота. Дыхание стало слышнее, но сделалось еще более трудным и хриплым.

После полуночи раненый стал бредить. Говорить связно он не мог, лишь хриплый, невнятный шепот вылетал из его воспаленных губ. Среди бессвязного бормотания несколько раз отчетливо прозвучало только имя Андромахи...

– Он чувствует, что ты здесь, – сказал Ахилл, видя, как мертвеет и искажается лицо молодой женщины. – Говори же, говори с ним, как говорила днем, и он не уйдет в Царство мертвых!

– Я слышу дыхание смерти! – прошептала она, задыхаясь. – Бог смерти Танат стоит где-то там, в темноте, и ждет, когда ему можно будет войти...

– Пускай только попробует! – воскликнул Ахилл в порыве безумного, ничем не объяснимого гнева. – Я верю моему учителю – зелье, которое он дал, победит смерть! А если упрямый бог из Аидова царства вздумает все же проникнуть в мой грот, я спутаю ему крылья, как некогда сделал великий Геракл, если верить сказаниям [22]...