Сказки барда Бидля, стр. 4

Три волшебницы и рыцарь рука об руку сошли с холма.

Все они жили долго и счастливо, и никому из них даже в голову не пришло, что источник, дарующий счастье, вовсе и не был волшебным.

Альбус Дамблдор о сказке «Фонтан феи Фортуны»

«Фонтан феи Фортуны» неизменно пользуется успехом у читателей. Именно по этой сказке был поставлен единственный за всю историю Хогвартса рождественский спектакль.

Бывший в то время преподавателем траво-логии профессор Герберт Бири [4], страстный поклонник любительского театра, предложил порадовать в Сочельник преподавателей и студентов спектаклем по всеми любимой сказке.

Я тогда был молод, преподавал трансфигурацию, и мне поручили обеспечить «спецэффекты», в том числе фонтан и миниатюрный холм, на который якобы поднимутся герои, в то время как холм будет постепенно погружаться и в конце концов совсем уйдет под сцену.

Могу заметить, не хвастаясь, что и Фонтан, и холм добросовестно исполнили свои роли - чего не скажешь, увы, о других участниках спектакля. Не будем сейчас говорить о выкрутасах гигантского змея, которого подготовил преподаватель по уходу за магическими существами, профессор Сильванус Кеттлберн; сгубил постановку человеческий фактор.

Профессор Бири, исполняя обязанности режиссера, совершенно упустил из виду драму, разыгравшуюся у него под самым носом. Он и ведать не ведал, что между студенткой и студентом, получившими роли Аматы и рыцаря, до этого происходил роман, и лишь за час до поднятия занавеса «сэр Невезучий» внезапно переключил свое внимание на «Ашу».

Достаточно отметить, что наши охотники за удачей так и не добрались до вершины холма. Не успел подняться занавес, как «змей» профессора Кеттлберна, оказавшийся при ближайшем рассмотрении увеличенной с помощью магического заклинания огневицей [5], взорвался тучей раскаленных искр и пепла, наполнив Большой зал дымом и обломками декораций. Огневица отложила яйца у подножия холма, и от раскаленной кладки загорелся пол. «Амата» и «Аша» сцепились в ожесточенном поединке, и даже сам профессор Бири угодил под случайное заклинание. Зрителей срочно пришлось эвакуировать, поскольку пожар, бушевавший на сцене, грозил охватить все помещение. Веселье закончилось в больничном крыле, которое его участники заполонили почти целиком, в Большом зале еще несколько месяцев держался запах горелой древесины, голова профессора Бири еще не скоро вернулась к своему первоначальному размеру, а профессора Кеттлберна надолго отстранили от занятий [6]. Директор Армандо Диппет строго-настрого запретил на будущее какие-либо постановки в школе. С тех пор в Хогвартсе не дают театральных представлений, и эта традиция сохраняется и по сей день.

Несмотря на оглушительный провал хогвартской постановки, «Фонтан феи Фортуны» остается, пожалуй, самой популярной из сказок Бидля, хотя есть у нее и противники, так же как у «Сказки о Прыгливом горшке». Многие родители требовали изъять ее из школьной библиотеки - в том числе, между прочим, потомок Брута Малфоя, входивший одно время в Попечительский совет школы Хогвартс, мистер Люциус Малфой. Мистер Малфой представил свое требование в письменном виде:

На книжные полки Хогвартса не должно допускаться ни одно произведение, документальное или же художественное, в котором шла бы речь о смешанных браках между волшебниками и маглами. Я не желаю, чтобы мой сын, чистокровный волшебник, читал книги, пропагандирующие браки волшебников с маглами.

Мой отказ изъять книгу из библиотеки поддержало большинство Попечительского совета. В ответном письме мистеру Малфою я объяснил причины такого решения:

Так называемые чистокровные семьи сохраняют так называемую чистоту крови, изгоняя или замалчивая породнившихся с ними маглов и волшебников немагического происхождения. Теперь они еще и пытаются навязать нам такое же лицемерие, требуя запретить книги, раскрывающие неугодную для правду.

На свете нет ни одного волшебника и ни одной волшебницы, в чьих жилах не текла бы какая-то доля магловской крови, поэтому я считаю нелогичным и безнравственным удалять из студенческой библиотеки произведения, в которых упоминаются смешанные браки [7].

С этого обмена письмами началась долгая борьба между мною и мистером Малфоем: он добивался моего смещения с поста директора Хогвартса, а я - его смещения с должности приближенного Пожирателя смерти при лорде Волан-де-Морте.

Мохнатое сердце чародея

Жил-был на свете чародей - молодой, богатый, талантливый. Заметил он, что его друзья, когда влюбляются, сразу глупеют - начинают чудить, хорохорятся, теряют аппетит и вообще ведут себя несолидно. Молодой чародей решил, что с ним такого не случится, и обратился к Темным искусствам, чтобы стать неуязвимым для любви.

Родные, не зная его тайны, посмеивались над холодным и надменным юношей:

– Все переменится, когда его очарует какая-нибудь красавица!

Шло время, но молодой чародей оставался ко всем равнодушным. Его высокомерие поначалу привлекало девушек, многие пускались на всевозможные уловки, лишь бы ему понравиться, но ни одна так и не смогла завоевать его сердце. Чародей торжествовал и радовался собственной предусмотрительности.

Но вот и первая свежесть юности ушла, ровесники чародея один за другим женились, у них появились дети. Глядя на молодых родителей, чародей только посмеивался:

– Должно быть, их сердца усохли и сморщились, изнуренные требованиями вечно хнычущего потомства!

И знай нахваливал самого себя за мудрый выбор.

Пришло время отцу и матери чародея умереть. Сын не оплакивал стариков, наоборот - считал их кончину благом. Оставшись единоличным хозяином замка, он поместил величайшее свое сокровище в самое глубокое подземелье и зажил без забот. Целая толпа слуг трудилась без устали ради его удобства.

Чародей не сомневался, что все завидуют его роскошной и спокойной одинокой жизни. Велика же была его злоба, когда он однажды нечаянно услышал, как двое лакеев болтали о своем хозяине.

Один из них жалел чародея - хоть тот богат и могуществен, его никто не любит.

Второй стал насмехаться над ним - если, мол, у человека столько золота и роскошный замок в придачу, не хуже королевского дворца, отчего же он не может найти себе жену?

Разговоры слуг жестоко ранили гордость чародея.

Он тут же решил непременно жениться, и не на ком-нибудь, а на самой лучшей из девушек. Пусть она будет ослепительно красива, чтобы ни один мужчина не мог перед ней устоять, пусть происходит из семьи чистокровных волшебников, чтобы у них родились магически одаренные дети, и богатством пусть будет равна ему, чтобы жизнь его осталась такой же роскошной, какой была до женитьбы.

И за пятьдесят лет не найдешь подобной! Но случилось так, что на другой же день именно такая девушка приехала погостить к родным, что жили по соседству.

Она была искусной волшебницей, и золота у нее было немало. При виде ее несравненной красоты у всякого трепетало сердце - у всякого, кроме одного. Сердце чародея ровным счетом ничего не чувствовало. Однако она была той, которую он искал, и потому он стал за ней ухаживать.

Видя, как изменился чародей, все диву давались и говорили девушке, что она победила там, где сотни красавиц потерпели поражение.

А девушку любезности чародея и привлекали, и отталкивали. От пылких его комплиментов и заверений в любви веяло холодом. Никогда еще ей не встречался такой странный и угрюмый волшебник. Но родственники заявили, что лучшей партии не сыскать, и охотно приняли приглашение на пир, который чародей устроил в честь девушки.

На столах стояла золотая и серебряная посуда, подавали самые изысканные вина и самое роскошное угощение. Менестрели играли на лютнях с шелковыми струнами и пели о любви, которой их хозяин никогда не испытывал. Девушка сидела на троне рядом с чародеем, а тот нашептывал ей разные нежности, которые вычитал у поэтов, сам не понимая их истинного смысла.