На самолете в Восточной Арктике, стр. 32

18 В МАРКОВО — НЕСМОТРЯ НА ПОГОДУ

Погода стоит пока отвратительная — каждый день низкие тучи, Рарыткин, который в прошлом году смеялся, когда мы не могли летать — теперь, когда мы ждем во всеоружии, закрывается упорно облаками. У нас очень мало горючего, и мы должны очень осторожно выбирать дни для полетов; если встретятся на маршруте тучи и придется вернуться, — повторить этот маршрут нельзя.

Но есть один полет, который мы можем сделать и при облачном небе—вверх по реке, за 700 км, в село Маркове. В прошлом году в место, носящее название "Крепость" ниже Маркова было завезено горючее для нас, и там будет в этом году наша западная база. Но прежде, чем базироваться там, надо проверить, сохранилось ли горючее—на Анадыре оно исчезает самым непостижимым образом, и в прошлом году у нас на глазах пропали 8 бочек бензола. Кроме того хорошо бы посмотреть и место, где мы хотим создать промежуточную базу—Чекаево. Наконец, надо проверить, сколько потребляет в час наша машина горючего: при отсутствии указателей, только использовав все горючее из баков и слив остатки, можно узнать норму потребления.

Поэтому, 27 июля, хотя облака закрывают небо, решаем вылететь: Рарыткин все же видно. Мы занимаем наши места, Куканов и Страубе у штурвала, за ними, во входе в башню А — борт-механик Шадрин, в самой башне А (передняя башня) я со своими приборами, а сзади в башне Б, в полном одиночестве, на высоком сиденьи, прицепленном к задней стенке, Салищев. Удобные кресла, немецкого происхождения, которые стоят в большой кабине у окон, остаются пустыми и мы заранее мечтаем, как потом, когда-нибудь, мы развалимся в этих креслах и поедем пассажирами, индифферентно поглядывая в окна. Но этот момент так и не наступил никогда.

Самолет с полной нагрузкой: все тщательно подсчитано, учтен каждый килограмм; мы не берем с собой даже чайника — чай можно варить и в ведре, которым наливают бензин.

Быстро отрываемся и идем прямо на запад. Изгибы Анадыря решаем срезать и лететь прямо в Чекаево. Сначала над громадным лиманом реки. Это—залив Онемен. Скучные берега с тундрой и бесконечными озерами. Длинные косы отходят в залив, на одной из них рыбалка и звероловная база Морзверпрома: здесь ловят сетями белух. Уже начался ход кеты, и вслед за ней белуха вошла в лиман. То и дело можно видеть над водой блестящую белую спину — это белуха гонится за кетой. Для питания такой туши, весом в целую тонну, надо за день наловить немало рыбы.

В конце залива Онемен с юга впадает река Большая (или Великая) и вскоре Анадырь принимает нормальные размеры, хотя река все еще до 3 км шириной.

Мы срезаем изгиб реки и выходим снова на нее южнее места аварии Маттерна — его самолет виден среди болота, белое пятно с красными точками. Но сейчас некогда — посмотрим на обратном пути.

Теперь летим над озерами и болотами левого берега. На юге хребет Рарыткин, сегодня он опять издевается над нами, видна только нижняя часть склонов, верх закрыт тучами. У его подножия на реке — угольные копи в местности, называемой Телеграфная. Это память об американской компании, которая собиралась провести проволочный телеграф из Европы в Америку, построила на северо-востоке Азии ряд баз и была разорена проводкой трансатлантического кабеля.

За Телеграфной на юге открывается большое озеро — Красное. Оно отделяется от Анадыря узкой полоской земли, переполненной озерами и протоками, и ясно, что когда-то река заходила туда, делая большую излучину к югу.

Но вот мы у Чекаева — это устье небольшой протоки, в кустах на стрелке стоит землянка и амбар. Тихая и глубокая протока, защищенная от ветров и достаточно широкая, чтобы прошел наш самолет. Мы виражим над землянкой, рассматриваем с живым интересом — большие ли кусты, есть-ли люди, но никого не видно, хотя здесь должен быть приказчик при складе.

Выше Чекаева Анадырь делает громадное колено к северу, к устью Белой, но мы сейчас не будем срезать прямо, а пройдем еще вверх по реке, чтобы пересечение было короче — пока полной уверенности в моторах еще нет.

Под нами громадная река; хотя выше Красного озера она и уменьшается, но по-прежнему — это широкая пелена воды, острова, протоки, озера, соединяющиеся с рекой, и болота, болота без конца. Только выше Утесиков—длинного ряда утесов по правому берегу—река становится быстрее, превращается в обыкновенную реку. А ниже еще доходят морские приливы и ветер разводит опасное волнение.

От Утесиков сворачиваем через низкие горы на запад. Первое пересечение без посадочных площадок—как-то оно пройдет? Прислушиваешься к стуку моторов—перебоев нет, все три мотора стучат равномерно и весело. Тучи задевают за вершины гор, но можно пролететь через седловину. Скучные места — округлые горы, осыпи и трава, лишь кое-где кедровый сланец своей черной зеленью одевает склоны.

Как ни убедительно-хорошо стучат моторы, все же приятно, когда открывается снова широкая равнина Анадыря. Здесь, выше Белой, Анадырь идет опять в громадной равнине, когда-то заливавшейся морем. Вся она покрыта озерами и бесчисленными протоками. Сама река и ее притоки соединяются протоками, проточками, всюду старицы, какие-то змееобразно изгибающиеся канавы обсаженные кустами, идущие неизвестно куда. Мы летим наискось, пересекая равнину прямо к Крепости. И когда подходим к последней я начинаю волноваться—ведь в этом году я веду самолет и должен найти среди этой сложной сети изгибающихся проток место соединения реки с протокой Прорвой, идущей из Майна в Анадырь и маленькую точку—Крепость, всего несколько избушек. Но к счастью карта реки здесь хорошая—работы топографа экспедиции Полевого 1912 г., Н. Июдина, и все на месте.

Вот в кустах сереют избушки и груз, покрытый брезентом. Сюда мы спустимся после, а пока летим в Марково, еще 20 км выше. Река рассыпается на маленькие проточки, желтеют галечники, и, почти чудо, — появляются рощи деревьев на островах, первые деревья. Марково найти трудно — оно стоит в лесу, в стороне от реки—и лишь близко подойдя к нему различаешь на поляне дома, несколько десятков изб, беспорядочно разбросанных.

Унылое, неприятное место, такое заброшенное, одинокое среди безбрежных болот и речной сети великой равнины. И к тому же вероятно тучи комаров и мошек, отравляющих жизнь.

Вираж над селом; к нашему удивлению из домов показываются всего 2 или 3 женщины. Неужели все спят? Но когда мы заходим выше по реке, чтобы посмотреть посадочные площадки — эта загадка разъясняется: все население у рыбалок, на берегу реки.

Крепость имеет очень помпезное название, но на самом деле тут никакого укрепления сейчас нет. В конце восемнадцатого века здесь действительно была построена крепость — место это удобно, лежит против протоки Прорвы, ведущей непосредственно в Майн, большой правый приток Анадыря, который близко подходит к р. Пен-жиной, — и следовательно лежит на путях к Охотскому морю.

Позже оказалось, что для жителей выгоднее жить выше, где река распадается на протоки с отмелями, пригодными для рыбной ловли; так возникло среди рыбалок Марково. Еще недавно в нем был административный центр округа, но с развитием пароходных рейсов и рыбных морских промыслов, центр передвинулся в Анадырь, Марково стало хиреть, и жители из него убегают в Усть-Белую. А Крепость снова получила значение как перевалочный пункт—сюда доходят в большую воду моторные катера.

Покружив немного над Крепостью, мы сели на тихом плесе среди кустов, и подрулили к галечному берегу. Никто нас не встречает — и только заяц, который вышел было попить воды, в ужасе удирает по отмели.

На берегу в куче лежит наше горючее — семь бочек бензола и неопределенное количество бидонов бензина в ящиках. С. Призант, начальник геологической партии Арктического института, работающий сейчас в районе Маркова, озаботился о доставке сюда горючего.