Влюбленный холостяк, стр. 10

— И вы в их числе? — спросила она ядовито-сладким голоском.

Его глаза метали молнии.

— Две мои невестки — американки. Мой брат Чарлз, которого вы чуть не убили, служил в армии в Бостоне. Там он понял и полюбил американцев. Он обязан им жизнью. Да, мадам, могу заверить вас, что я — один из них, и чем скорее закончится этот проклятый конфликт, тем счастливее я буду себя чувствовать.

Эва отвела глаза, вдруг пожалев о своих едких словах.

— Так что вы хотите от меня?

— Вашего содействия. Я прошу выяснить, что случилось с лордом Брукхэмптоном.

Она пожала плечами.

— Не знаю, насколько это в моих силах. Если в отчетах сказано, что он пошел ко дну вместе с кораблем, то, возможно, именно это и произошло.

— Отчеты могли подделать. Перри к тому же мог назваться другим именем, чтобы сохранить инкогнито. Мог быть и ранен, и захвачен в заложники… Возможно все, что угодно. Я не успокоюсь, пока не узнаю всей правды.

— А разве вы сами это выяснить не можете?

— Как вы только что напомнили мне, мадам, я англичанин и не обязательно друг Франции, а в скором времени, возможно, и враг, если вам, янки, удастся выполнить задуманное. — Эва внутренне вздрогнула, хотя ей было известно, что англичане благодаря своим шпионам прекрасно осведомлены о том, чего добиваются американцы. — Вы же можете беспрепятственно вращаться в высших сферах французского общества. Я хочу, чтобы вы выяснили, остался ли Перри в живых. Если да, то хочу, чтобы вы узнали, где его содержат. Я хочу, чтобы вы помогли мне вернуть жизнь моей сестре.

«Я хочу, чтобы вы помогли мне вернуть жизнь моей сестре». Никакие другие его слова не могли бы повлиять на нее сильнее. Блэкхит говорил, что она молода, романтична и влюблена. Эва помнила, что это такое. Когда-то она и сама была такой. Она помнила это с горьким чувством, которое заставляло ее страдать все эти годы, вызывая спазмы в горле от первого предательства, утраты невинности, несбывшейся мечты. У нее не было никакого желания помогать герцогу. Но его сестра… Она тяжело вздохнула.

— Я сделаю все, что в моих силах, Блэкхит. Но не для вас. Для вашей сестры.

— Несмотря на то что никогда не видели ее?

— Это не имеет значения. Она женщина. Она страдает. Я слишком хорошо знаю, что это такое.

— Вы полагаете, что мужчины не страдают?

— Нет. Как они могут страдать? У них нет сердец, потому-то им и доставляет такое удовольствие разбивать наши.

Он посмотрел на женщину долгим взглядом, и Эва непостижимым образом почувствовала, что он видит все ее давным-давно похороненные и скрытые от всех тайны. Она поежилась от благоговейного страха и робости.

И от горящего внутри ее страстного желания.

— Вам холодно?

— Да, — солгала она.

— Я вас согрею, — произнес он.

И, заключив в объятия, поцеловал ее.

Глава 6

Ночь была очень холодной, воздух — хрупким как стекло, но, ощутив на своих губах губы Блэкхита, Эва почувствовала, как по всему телу разливается жгучий, всепоглощающий жар.

Его руки скользнули под бархатный плащ и стали исследовать ее тело, при этом большие пальцы касались обтянутой шелком груди, а ладони, огладив бока, опустились на изящный изгиб талии и принялись ласкать бедра и попку. Он сильнее прижал женщину к себе. Эва и не думала сопротивляться. Она положила ладони ему на грудь, ощущая упругие, рельефные мышцы, слыша ровный стук его сердца. Как же приятно быть в таких мощных объятиях! Как же опасно и безрассудно это внезапное забвение собственных принципов и убеждений! Она забыла о своей злости; забыла о сожалении, возмущении, негодовании. Были только его губы, требовательные, нетерпеливые, твердые и восхитительные.

Она вздохнула, покоряясь ему, ее губы открылись ему навстречу. Эва позволила ему делать с собой что угодно и с жаром отвечала на его нескромные ласки. Кровь вспыхнула огнем, обволакивая все ее существо всепожирающим пламенем. Она превратилась в еретика, сжигаемого на костре.

Отрицать это уже невозможно. Господи, она хочет его и обязательно будет с ним — на своих условиях, конечно, не на его, никогда на его, — и произойдет это сегодня ночью. Сладкая мысль. Она вспыхнула на острие ее нарастающей страсти…

Руки Люсьена, лаская ее ягодицы, прижали ее прямо к каменно-твердой выпуклости в брюках, плоть к плоти. Эва обхватила шею мужчины, тяжелый бархатный плащ соскользнул с ее плеч и упал к их ногам. Но она не ощущала холода. Были только его губы. Руки. И неровное дыхание. Эва отстранилась, прижимаясь горячим лбом к его груди и с трудом переводя дух.

— Если вы сделаете такое еще раз, я буду вынуждена вас убить, — неуверенно проговорила она, пытаясь восстановить дыхание и в каком-то оцепенении глядя себе под ноги.

— И вы полагаете, что это меня остановит?

— Вы же знаете, что у меня к вам нет никаких чувств.

— Значит, вы великолепная актриса.

— Я ненавижу вас. Я ненавижу вас с тех пор, как узнала, что вы именно тот человек, который мешает нам здесь, во Франции… Дело с любовным эликсиром — всего лишь верхушка айсберга.

— Гм, да… — Его теплая, несмотря на морозный ночной воздух, рука придерживала ее затылок, пальцы ласкали нежную кожу за ухом. — Хотел бы и я проявить такую самоотверженность, но боюсь, что покорен с того самого момента, как впервые увидел вас.

— Вожделение, и ничего больше. Не обращайте на него внимания, и оно пройдет.

— Я пытался. Не помогло.

— Тогда найдите другую женщину.

— Мне не нужны другие женщины. — Голос герцога превратился в хриплый шепот, и она почувствовала его дыхание у себя на шее. Его губы. Шепот, слившийся с поцелуем — неожиданным, запрещенным, опасным. —

Мне нужна ты.

Горячая дрожь пробежала по ее телу. Он способен разбить ей сердце. Разломить на кусочки, растоптать и уйти, даже не оглянувшись. Страх почти парализовал ее… но Эва не привыкла бояться. Если это пугает ее, то тем больше оснований не позволить этому продолжаться.

— Что вы скажете, миледи? Вы вдова, а не стыдливая девственница, не представляющая, что делают взрослые люди в постели. И если я не ошибаюсь, вы так же, как и я, хотели бы закончить то, что мы начали в моей. А я, Эва, обычно не ошибаюсь. Позвольте мне доказать вам, что мужчина может быть очень… по-настоящему интересен.

У Эвы подгибались колени.

— У меня есть… одно дело на балу, которое нужно сделать.

— У вас есть дело, которое вы должны сделать для меня. Но сначала удовольствие, потом работа, правда?

Люсьен взял ее за руку. Страх и желание боролись в ее душе. Ночь обступила ее со всех сторон, леденила кожу, стараясь заморозить кровь, но Блэкхит зажег в ней огонь желания.

И тогда ей в голову пришла неожиданная мысль. Соблазнительная мысль, настолько удачная, настолько отвечавшая ее собственным планам, что она едва смогла сдержать торжество.

Потешить себя.

— Ну что ж, Блэкхит, — промурлыкала она, глядя снизу вверх в его скрытое тьмой лицо. — Я не в восторге от мужского пола, но мне хочется дать вам шанс изменить мое мнение о нем. Мы с вами пойдем ко мне домой, но, — она прищурилась, — See произойдет на моих условиях, так, как я захочу.

— И каковы будут условия?

— Полная власть.

Герцог приподнял бровь.

— Боже, эта ночь обещает больше, чем я предполагал…

— И я говорю вам сейчас: если вы разочаруете меня хоть в чем-нибудь, я убью вас.

— В таком случае обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы доставить вам полное… — его губы изогнулись в медленной, опасной улыбке, — удовольствие.

Они порознь вернулись на бал, и Эва, сославшись на головную боль, покинула громадный шумный зал.

Она увидела Франклина, которого явно не обманули ее отговорки. Он видел ее с Блэкхитом. Он наверняка раздумывал, для чего она общается с противником. Но у Эвы были собственные планы…

Он ждал ее, как и обещал, у подножия огромной лестницы, ведущей на верхние этажи. Стояла тишина; вокруг не было даже слуг.