100 великих зарубежных фильмов, стр. 22

Что касается самой музыкальной партитуры картины, написанной Чаплином, то в ней чаще всего звучат две переплетающиеся темы: шутливый или лирический лейтмотив Чарли и мелодия старой боевой революционной песни американских рабочих.

5 февраля 1936 года фильм «Новые времена» начал демонстрироваться при аншлагах в зале «Риволи» в Нью-Йорке, а с 11 февраля — в лондонском «Тиволи». На следующий день и «Китайском театре» Граумана в Голливуде состоялась гала-премьера.

Корреспонденты крупных газет телеграфировали из Нью-Йорка:

«Полиции пришлось немало поработать, чтобы расчистить проход в кино „Риволи“, — тысячи зевак заполнили Бродвей. Всем хотелось поглазеть на знаменитостей, приехавших на премьеру фильма Чарли „Новые времена“. На этом гала-представлении присутствовали отец и сын Фэрбенкс, Глория Свенсон, Джинджер Роджерс, Эдвард Д. Робинсон…

Критика жалуется на отсутствие единства в новом фильме. По её мнению, он состоит из интересных и даже превосходных кусков, соединённых, однако, весьма произвольно; в сущности говоря, в фильме нет ни начала, ни середины, ни конца. Многие считают, что Чаплин пожелал создать антологию своих былых удач, соединив как попало эпизоды из старых фильмов.

А широкая публика радуется, что увидела прежнего Чарли, который не пускается в психологические тонкости и не выдаёт себя ни за социолога, ни за философа».

И действительно, публика принимала фильм так, как о том можно только мечтать.

Памфлет Чаплина не мог понравиться власть имущим. Ассоциация кинопродюсеров и кинопрокатчиков Америки приложила все усилия, чтобы сгладить в фильме наиболее острые углы. По её требованию были вырезаны целые куски, в частности «слишком реалистическое» столкновение манифестантов с полицией и осмеяние «благотворительной» деятельности священника в тюрьме.

Херстовская пресса писала: «Чаплина упрекают в том, что никогда ещё он не был так резок, так строптив. Находят, что нынешнее его политическое направление совсем близко к коммунизму. Ему не прощают того, что он яснее чем когда-либо заявил себя врагом крупных промышленников и полиции».

Ещё более показательно запрещение «Новых времён» в фашистских странах. Доктор Геббельс попытался даже с помощью своих подручных во Франции возбудить судебное дело против Чаплина, обвинив его в… плагиате: будто бы «Новые времена» являлись переделкой картины Рене Клера «Свободу — нам!» (1932). Но все доводы адвокатов фирмы «Тобис» были опровергнуты на процессе показаниями Рене Клера. Восторженный почитатель Чаплина заявил, что он был бы горд, если бы действительно мог чем-либо помочь своему учителю.

«ВЕЛИКАЯ ИЛЛЮЗИЯ»

(La Grande illusion)

«Великая иллюзия», несомненно, наиболее законченный фильм французского режиссёра Жана Ренуара в том смысле, что форма и содержание достигают здесь подлинно классической завершённости.

Если «Великая иллюзия» и не автобиографический фильм в полном смысле этого слова, то он всё-таки имеет некоторые точки соприкосновения с судьбой своего создателя. В годы Первой мировой войны Жан Ренуар был лётчиком. Его сбили над Германией, и до конца войны он находился в немецких лагерях.

В 1934 году Жан Ренуар встретился с однополчанином Пенсаром, дослужившимся до генеральского звания, и наслушался от него рассказов о побегах из лагерей военнопленных. «Семь раз его сбивали немцы. И каждый раз ему удавалось приземлиться живым и здоровым. Семь раз он бежал из плена. История его побегов показалась мне хорошей основой для приключенческого фильма, — вспоминал Ренуар. — Я записал те подробности, какие счёл наиболее характерными, и вложил листки с записями в свои бумаги, намереваясь когда-нибудь сделать по ним фильм».

Встретив сценариста Шарля Спаака, Ренуар поделился с ним сюжетом о французских военнопленных, которые готовят и успешно осуществляют побег. Потом они поговорили с Жаном Габеном. Замысел всем очень понравился.

Однако ни одна постановка не давалась Ренуару с таким трудом. В мемуарах «Моя жизнь и мои фильмы» он пишет: «История моих хлопот по розыску денег на съёмку „Великой иллюзии“ могла бы послужить сюжетом для фильма. Целых три года таскался я с рукописью сценария по кабинетам всех французских или зарубежных продюсеров, как традиционалистов, так и авангардистов. Без вмешательства Жана Габена никто из них не отважился бы на подобную авантюру. Очень часто он сопровождал меня в визитах к продюсерам. Наконец нашёлся финансист, который, потрясённый внушавшей доверие солидностью Жана Габена, согласился стать продюсером фильма».

Действие происходит во время Первой мировой войны преимущественно в немецких лагерях для военнопленных офицеров. Здесь собраны люди разных классов: аристократ-лётчик Боэльдьё (Пьер Френе), крестьянский парень авиамеханик Марешаль (Жан Габен), сын богатого коммерсанта еврей Розенталь (Далио). Пленные готовятся к побегу и роют подземный ход, но их неожиданно переводят в другой лагерь — старинный замок. Несмотря на все трудности, Марешаль и Розенталь совершают побег, а прикрывающий их Боэльдьё погибает от пули коменданта лагеря фон Рауффенштайна. Беглецы находят приют у молодой немецкой крестьянки вдовы Эльзы (Дита Парло), затем переходят границу.

Плен и общее желание бежать из него сближали героев и на время уничтожали классовый антагонизм.

Фильм назывался «Побеги капитана Марешаля». Немецкие охранники в сюжете играли второстепенную роль.

Всё перевернуло неожиданное появление Эрика фон Штрогейма. За несколько дней до начала съёмок в Эльзасе его пригласил на крохотную роль Рауффенштайна директор картины Ремон Блонди. Австриец Штрогейм, только что с блеском сыгравший прусского офицера в фильме «Марта Ришар», стремился любым способом продлить срок пребывания во Франции и, кроме того, заработать несколько лишних франков. Поэтому он согласился на роль, не требуя дополнительных объяснений.

Блонди даже не подозревал, что имеет дело не только с актёром, но и с величайшим режиссёром немого кино, кумиром Жана Ренуара!

Узнав, кто будет играть Рауффенштайна, Ренуар едва не лишился чувств. Роль немецкого коменданта умещалась в коротенькую сцену и в четыре реплики!

При встрече потрясённый Ренуар бросился к Штрогейму, обнял его и расцеловал, как старого друга.

Штрогейм спросил: «Уважаемый мсье, расскажите мне мою роль!»

Ренуар поспешил его успокоить: «Позже, время терпит, но это — великолепная роль! Потрясающая! Вы — немецкий офицер в лагере для французских военнопленных во время войны 1914–1918 годов. Блестящий офицер. На сегодня больше ничего не скажу! — И добавил: — Мы отправляемся на съёмки через два дня, и самое важное для вас — заказать у портного костюм!»

Штрогейма устроило столь краткое объяснение, и он удалился с первым чеком в кармане, который свидетельствовал о серьёзности этого фильма.

Через двое суток съёмочная группа отправилась в киноэкспедицию в Эльзас. Штрогейм остался в Париже — ему сказали, что в первых сценах он не участвует.

По ночам, с помощью Беккера и ассистентки режиссёра Франсуаз Жиру, печатавшей на машинке и дававшей свои советы, Ренуар переписывал сценарий «Великой иллюзии», придумывая и вводя в него персонаж — фон Рауффенштайна.

Штрогейм же, воспользовавшись отсрочкой, придумал для своего героя корсет. Фон Рауффенштайн повредил позвоночник, когда его самолёт был сбит противником! Специальный «жёсткий воротник» упирался в подбородок. И то и другое среди прочего Штрогейм навязал Ренуару.

Через несколько дней Штрогейм присоединился к съёмочной группе, и каждое утро, хотя его никто не вызывал, появлялся на съёмке в мундире немецкого офицера, со всеми ортопедическими принадлежностями и выбранными им самим наградами, и приветствовал Ренуара щёлканьем каблуков: «Я сегодня снимаюсь или нет?» Режиссёр в ответ говорил: «Нет, не сегодня, не сегодня! И даже не завтра!» И так продолжалось до тех пор, пока роль Рауффенштайна не была прописана в сценарии.