Сказание о верном друге, стр. 22

Вот он остановился. И вдруг сверху снова загрохотало, загудело.

Лан едва успел отскочить в сторону: вторая каменная глыба, быстро увеличиваясь в размерах, неслась на него.

Так это медведь сталкивал на них с волком камни! Он хотел убить их! Бегом бросился Лан прочь от крутого склона. Бежал, словно заяц, поглядывая назад, не спускается ли медведь, не гонится ли за ним.

Если тигр был хозяином и властелином Солнечной долины и именно с ним людям племени таж приходилось соперничать из-за добычи, то хозяином здешних мест – и этих мрачных черных скал, и можжевельниковой поляны, и ореховой рощи, где Зурр и Муна нашли нору, пригодную для жилья, и даже речки, вблизи которой ребята устроили свое ненадежное логово, – всей этой теплой обильной долины был, конечно, медведь, свирепый медведь. И если он пришел сюда, то может прийти и к их жилищу…

Нет, они не защищены. Они не могут спать спокойно. Этот зверь легко раскидает завалы из камней. А если он придет, когда Муна в жилище одна! От такой мысли Лану стало не по себе, хотя и они с Зурром не в силах справиться со свирепым зверем, разве только смогут отогнать огнем.

Огнем? Надо что-то делать. Надо искать надежное жилище.

ДИВЫ НОЧИ ЗАБАВЛЯЮТСЯ

Зима пришла и сюда, в долину ореховых и арчово-яблоневых рощ. Обильным снегом занесло облепиховые и барбарисовые ягодники, ярко-зеленые до последних дней склоны предгорий. Резче обозначилась речка на ослепительно белом снегу, украсилась звонкими ледовыми заберегами.

Исчезли звонкоголосые птицы, лишь беспечные синицы снуют в кустах да весело перестукиваются пестрые деловитые дятлы. Тихо стало в долине, пусто. Высоко в горы ушли кабаны, косули, олени, козы и горные бараны. Даже мыши и крысы редко стали оставлять на снегу цепочки своих следов.

Худо стало ребятам, голодно, холодно. Дважды соба приносил им добычу – зайцев. Зурр и Лан отыскали нору дикобраза и убили его. Другой раз Зурру посчастливилось подстрелить горную курочку. Некоторое время еще ребята кормились бояркой и кислыми яблоками, но вскоре не стало и этого: часть птицы расклевали, часть погубили морозы.

Муна раскапывала снег и рвала кислую траву и съедобные листья, выдергивала из влажной, не успевшей еще промерзнуть земли безвкусные волокнистые коренья.

Далеко уходить от огня боялись: несколько раз поблизости появлялся медведь. Огонь – единственная защита от этого свирепого коварного зверя, их главного врага.

Издали, с высокого камня, проследил Лан черную цепочку медвежьих следов от распадка к речке, к их речке. Совсем близко подходил зверь к жилищу людей, воду пил, глядел, наверное, на огонь. Ближе подойти не решался или сыт был, а настанет голод – решится. Накануне волк уходил на охоту, а то почуял бы врага.

Только Муна не знала об угрожающей им опасности. Каждый вечер возилась со шкурой косули: острой палочкой протыкала дырочки в лоскутках и соединяла их тонкими жилками.

Однажды поутру Лан сказал:

– Глади, Муна, много пищи есть для огня, корми огонь, не уходи из жилища: большой зверь бродит близко…

Он сурово отвернулся, не желая видеть испуганного лица девочки.

– Я, Зурр и соба пойдем искать нору для зимнего жилья, а то пропадем.

Не один, не два дня искали они подходящую пещеру, но не нашли.

Как-то Лан спросил Зурра:

– Нору медведя найдешь?

– Вуа! – испугался Зурр. – Он убьет нас.

– Может, он ушел оттуда?

– Нет. Там его логово.

– Возьмем огонь. Близко не пойдем, издали посмотрим.

К логову медведя шли не по дну распадка, а верхами. Идти было трудно. Приходилось то взбираться по заснеженным склонам, то съезжать с них. В седловинах особенно туго приходилось волку, слишком глубок для него был снег. Шерсть его намокла, на брюхе и лапах намерзли ледышки.

По дну распадка вдоль ручья идти было бы легче, зато медведь мог подкараулить их и столкнуть сверху каменную глыбу. Они теперь знали его повадки.

Наконец вышли к вершине высокой, замшелой с боков скалы, на краю медвежьего дола.

– Во, – показал Зурр на черное отверстие на противоположной стороне каменного уступа.

Отсюда хорошо была видна рощица из громадных орешин, в беспорядке раскиданные обвалом обломки скал, ручей, змеей извивающийся между ними. Только отверстие в темном уступе Лан разглядел не сразу. По извилистому коридору из скальных обломков чуть приметно вился припорошенный след к норе – видно, хозяин давно не выходил из логова.

Да там ли он? Может, давно ушел в горы вслед за добычей. Может, пуста теплая, сухая нора?

Лан долго глядел вниз, что-то мучительно соображая. На обратном пути он вдруг останавливался, задумчиво, с сомнением покачивал головой и шел дальше.

– Глаза мне говорят, – сказал Лан Зурру, – медведь спит в норе. Можно взять сурков из его запаса. Там, в земле, их много зарыто.

Зурр промолчал.

– Пойдем, как встанет солнце, – продолжал Лан.

В жилище вернулись в сумерки, усталые и голодные. Молча грелись у огня. Даже волк прилег недалеко от костра, промок и промерз, видно.

Было уже совсем темно, когда зверь вдруг вскочил на ноги. Глядя на него, забеспокоились и ребята. Никогда не видели они своего волка таким напуганным и робким.

Зверь дрожал и прислушивался к чему-то. Хвост, против обыкновения, был поджат.

– Соба, – ласково окликнула его Муна, но волк даже не взглянул на нее.

Он убежал в темноту, вернулся. Подбежал к Муне, затем к Лану, снова убежал.

Вскоре опять появился в свете костра, присел и вдруг, задрав кверху острую морду, завыл протяжно и скорбно.

Они вскочили. Запалили каждый по два факела и выбежали из-под скалы. Стояла морозная, ясная ночь. На небе важно и успокоительно мерцали звезды. Волк метался от людей к реке и обратно. Временами он вновь принимался выть. Что с ним? Совсем не так ведет он себя, когда близко опасный зверь.

– Соба, соба, – звала его Муна и пыталась поймать.

Зурр хотел было вернуться к уютному огню, но Лан остановил его жестом.

– Зверь зовет нас к воде. Может, там добыча, зачем он ходит туда?

Все трое настороженно двинулись за волком. Вот и река, но соба ведет их дальше по берегу, вниз по течению. Высоко над головами подняты факелы. Их ровный свет в неподвижном воздухе осветил искристый снежный наст на берегу. Никаких следов, ничего подозрительного.

Остановились в нерешительности. Не следовать же за зверем в темноту и холод. Пусть идет один. Вернется…

Сначала никто из троих не понял, что случилось. Лану показалось, будто он покачнулся и чуть не упал. Вслед за тем под ногами раздался глубокий глухой рокот, от которого сердце остановилось. Он видел, как упала в снег Муна, погасив разом оба свои факела. Зурр стал на четвереньки и широко разинул рот в неслышном, утонувшем в страшном грохоте, крике.

Ужасающий продолжительный скрежет и гул послышался сзади, со стороны скалы, где было их жилище.

Лан видел, да, он успел заметить, как вмиг погас костер, их славный горячий костер.

Мальчик сел в снег. Его сильное послушное тело сейчас показалось ему маленьким и хрупким. Хотелось лечь, сжаться в комок, а еще лучше исчезнуть, но он бессознательно держал над головой единственный уцелевший факел. Земля, всегда такая твердая и надежная, теперь шевелилась и качалась под ним, и в горах по-прежнему грохотало.

Сколько времени просидели они в снегу? Долго, наверное. Продолжали сидеть даже тогда, когда все затихло.

А звезды блистали равнодушно и весело, они были очень высоко, эти звезды.

Волк лежал тут же в снегу и поглядывал на Лана виновато и испуганно. Потом уселся рядом и оперся своей теплой жесткой спиной о замерзший бок мальчика. Только в нем искал он сейчас защитника от грозной опасности.

Зверь дрожал.