Сказание о верном друге, стр. 21
Надо было подкрепиться, так как день клонился к концу и голод терзал обоих охотников нещадно.
Волк быстро расправился со своей долей и снова голодными глазами уставился на Лана. Тот не выдержал и бросил ему еще кусок.
За радостной горячкой удачной охоты мальчик не заметил, как небо накрыло большой серой тучей и повалил густой снег. С добычей на шее Лан выбрался из скалистого ущелья и бодро зашагал вниз по склону.
Удача опьянила мальчика. Он не замечал, что ноги его закоченели в снежном месиве. Мокрый снег валил крупными хлопьями и тут же таял. Со стороны реки дул теплый влажный ветер.
Так хорошо, так весело было Лану, что он запел:
Пением эти выкрики назвать трудно, но Лану такая песня казалась очень хорошей, и он решил спеть ее ребятам по возвращении.
Волк тоже приободрился, хотя и часто останавливался зализать вчерашнюю рану. Она снова кровоточила.
Под нависшей скалой горел огонь. Так радостно и приятно охотнику возвращаться в жилище, когда светит ему огонь. Он побежал бы, если б не усталость и не тяжелая ноша на плечах.
– Вах-ха! Бо-бо-бо! – восторженно и удивленно завопил Зурр, увидев Лана с добычей.
Ему стало лучше: Муна извлекла из его тела множество заноз и колючек, боль в ранах тоже уменьшилась. Он весь был обложен целебными листьями подорожника.
Не мешкая, Лан и Муна принялись снимать шкуру с туши – приятная работа, если до этого долгое время приходилось питаться только плодами и ягодами. Зурр присоединился к ним.
Ненастная ночь окутала долину мутной снежной пеленой.
Лан и Муна заснули. Только Зурр продолжал еще жевать, не в силах оторваться от вкусной еды. Время от времени он мял свой тугой живот, как бы проверяя, войдет ли еще кусок, прислушивался, не булькает ли, не скрежещет внутри, как было недавно. Сальные руки он вытирал о волосы или размазывал жир по лицу и груди, как делал отец, Черный Ворон.
Волк-соба оказался таким же обжорой, как и Зурр. Сколько костей, сколько мяса, внутренности дали ему ребята – все съел. Умильными глазами поглядывал он на одинокое пиршество мальчишки и облизывался.
Еще раз помяв живот, тяжко вздохнув, Зурр отхватил резцом большой кусок мяса, оторвал и бросил половину соба.
Жаль спать, когда рядом столько хорошей пищи… Трудно бороться с дремотой после обильной еды. Как ни старался мальчик пальцами поддерживать веки, они все же опускались.
Разбудило его рычание волка. Снегопад прекратился. Сырой туман клубился над землей.
Снова волк заворчал в темноту. Зурр разглядел силуэт гиены, вот еще и еще… Хищницы почуяли добычу и сбежались: запах крови косули прибавил им смелости.
Мальчик приготовил головешки на случай, если придется отбиваться и отгонять дерзких зверей. Соба яростно рычал, но отступал к огню, одному ему, видно, не справиться с такой стаей.
Не волк пугал гиен, этих сильных смелых зверей, огонь заставлял их держаться на почтительном расстоянии от становища. Не будь огня, они напали бы на одинокого волка, на ребят.
ХОЗЯИН ДОЛИНЫ
Обильный снег пролежал одну ночь. С восходом солнца началось бурное таяние, с гор побежали мутные шумные потоки. Лан и Зурр еше дремали, а Муна уже поднялась чуть свет и принялась отмачивать шкуру косули в ледяной воде речки. Потом усердно скоблила ее камнем-скребком, просушивала на ветру и снова мочила в речке и скоблила, скоблила.
Мальчики поражались упорству Муны. Как решается она подолгу полоскаться в обжигающе студеной воде?
С любопытством наблюдал Лан за ее посиневшими руками.
– Погляди, – обернулась она к нему и указала на напористую речную струю, – она живая. Она щекочет меня, хочет отнять хорошую шкуру…
Несколько дней, пока не просохло в горах, охотники оставались в становище. Волк тоже отлучался недалеко и ненадолго: пищи было много.
В эти дни Муна заметила, что ее любимец-волк стал сопровождать Лана во время его отлучек из жилища. По-прежнему снисходительно принимал он ее ласки, был доверчив, дружелюбен, и только!
Как-то вдруг, за короткий срок признал волк Лана вожаком. Пусть Муна играла с ним и ласкала, пусть Зурр подкармливал вкусными кусками, но свою привязанность отдал он Маленькому Орлу.
Вот и сегодня, когда Лан вновь отправился на охоту, волк последовал за ним. Муна ревниво следила за зверем. Он шел чуть в стороне от охотника, но стоило Лану взять круто в гору – немедленно пошел вслед.
Они уходили вместе. Лан направлялся к сурковому поселению. Уж сегодня он не промахнется, пусть только соба покажет, где сидит сурок.
Конечно, сейчас важнее найти нору для жилья: с каждым днем становится холоднее, ненастнее. И здесь, в теплой стране предков, скоро тоже, видно, наступит зима…
Мальчик собирался хорошенько осмотреть скалистое ущелье: может быть, найдется хоть глубокая ниша в скале, если нет пещеры.
Стали попадаться арчовые рощицы. Вот, кажется, за той горой откроется обширная можжевельниковая поросль, где обосновались сурки.
Волк забеспокоился. Лан заметил, что сегодня ведет он себя иначе: шерсть на загривке вздыбилась, в злобном рычании – угроза и страх, верхняя губа приподнялась и обнажила острые клыки.
Мальчик остановился в нерешительности. Наподобие волка он принюхивался к ветерку, который, должно быть, говорил зверю что-то важное, но ничего не чувствовал.
Соба двинулся вперед. Временами он останавливался, как бы дожидаясь охотника. За горой открылась знакомая поляна, поросшая можжевельником и арчой. Но как она была изуродована!
Возле осыпи, где совсем недавно Лан нашел множество сурковых нор, громоздились кучи свежеразрытой земли, вывороченные камни, выдранные с корнями кусты и деревья. С удивлением и страхом глядел охотник на следы разрушения. Тихо и пусто было вокруг, ни единого зверька не мог заметить мальчик.
Что же здесь случилось? Кто так жестоко разрушил жилища зверьков?
С опаской приблизился Лан к крайней яме и увидел громадный когтистый след голой медвежьей ступни, странно напоминающий человечий. Так вот кто разорил жилища зверьков!
Вблизи глубина вырытых медведем ям и размер вывороченных каменных глыб еще больше поразили мальчика. Волк успокоился, значит, медведя поблизости нет. Обойдя и обнюхав несколько ям, соба принялся разрывать рыхлую землю около поваленной старой арчи. С любопытством Лан наблюдал за ним.
Вскоре показалась лоснящаяся серая шкурка, и волк зубами выволок из земли тушку сурка. Зверек казался уснувшим, только на затылке у него виднелась небольшая ранка от медвежьих клыков.
Лан бросился к ямке, разрытой волком: неглубоко в земле было спрятано много сурков – медвежий запасник. Прихватив несколько тушек зверьков и засыпав остальных, охотник поспешил вниз: вдруг медведю вздумается вернуться!..
Солнце спряталось в белесую дымку, и тотчас с гор потянуло холодком. Мальчик закоченел. Кутаясь в старую козью шкуру, он позавидовал густой рыжей шубе волка. К зиме надо запастись новыми теплыми шкурами коз, баранов и оленей.
Подошли к скалистому ущелью. Лан с удовольствием припомнил, как он бежчл вверх по каменной осыпи, как ловко первой стрелой попал в косулю…
От гулкого грохота похолодело внутри. Инстинктивно Лан отпрянул назад. В нескольких шагах перед ним стремительно пронесся огромный камень. За ним по склону наперегонки мчались камни поменьше, каскад камней. Обвал! Наверху на фоне белесого неба мальчик заметил какое-то движение и, пригнувшись, с ужасом узнал медведя. Издали могучий зверь казался бы просто черным камнем, если бы не двигался.