Рыжая, шальная, любимая…, стр. 20
Ну и пожалуйста! Интересно, а кто это пригласил его на обед? Насчет деловой встречи она бы знала заранее, ведь их ресторан всегда обслуживает такие обеды. Может, это не деловая встреча?
Может, это свидание с женщиной?!
Нет, он, конечно, целовал ее несколько раз. Но все это было результатом секундного порыва, обстоятельств, а не каких-то особых отношений. У него вполне может быть женщина.
Неожиданно Джолли поняла, что эта мысль ее не просто расстраивает, она ее раздражает! Да еще как! Артур обедает с другой… целует другую… Артур в постели с другой…
От последней мысли стало совсем плохо.
Даже руки затряслись, и Джолли поспешно брякнула поднос с горячими чашками обратно на стол, едва не обрушив их на сверкающий чистотой пол.
В чем дело?
Что это с ней?
В эту секунду Джолли все поняла. Она влюблена в Артура Фергюсона, влюблена по уши, насмерть, до дрожи в коленках!
Что она там несла ему про отца и Маргарет? Мол, нельзя влюбиться, зная человека всего три недели. Сама Джолли управилась значительно быстрее.
За пять дней.
Господи, только бы он не догадался!
— Мне казалось, ты говорила, что это ненадолго…
Его ехидный голос вернул Джолли на грешную землю, и она торопливо принесла кофе. Судя по всему, Артур и понятия не имел, какое потрясение она только что пережила, вот и хорошо! И не надо ему об этом знать!
Да если он узнает, то… С его отношением к любви, насколько она успела узнать, он убежит от нее на край света, переплывет океан и спрячется у аборигенов в Австралии!
— Бисквит?
Сейчас он уйдет, и она больше никогда не увидит этого человека! Или, наоборот, будет встречать еще долгие годы, станет свидетельницей его неудачного, лишенного любви брака, а это еще более мучительно.
Нет, это надо быть такой непроходимой дурочкой, чтобы влюбиться в Артура Фергюсона!
— Не хочу я бисквит, спасибо. Итак, ты думаешь о моей матери?
Мысленно он себя похвалил. Лучшая щита — это нападение.
Джолли смело встретила его испытующий взгляд.
— Мне кажется, она очень мила, очаровательна, очень красива…
— Давай опустим официальную часть. Что ты о ней думаешь?
— Тебе это не понравится.
— Ага! Она тебя поймала! Сыграла несчастную, всеми покинутую женщину, и ты купилась!
Он с возмущением откинулся назад, гневно раздувая ноздри. Джолли тоже почувствовала раздражение. Они ведут себя просто смешно!
— Не могу с тобой согласиться.
Да, они ели пирожные с кремом и хихикали, словно две школьницы, да, Джолли поверила, что Маргарет действительно любит ее отца, но это не значит, что она всецело приняла ее сторону. Просто каждый имеет право на недостатки, и почему Маргарет должна быть непогрешимой?
Артур сердито проворчал:
— Не могу поверить, что она тебя одурачила!
— Артур, то, что я думаю или думала о твоей матери, не имеет большого значения. Мое мнение вообще мало что решает.
— О, только не говори, что твой отец до сих пор считает ее безупречной, даже после того, как она разорвала помолвку.
Джолли постаралась говорить как можно мягче.
— Мой отец вовсе не так глуп, как ты думаешь.
Они с отцом проговорили всю ночь напролет после того, как Джолли проводила Маргарет и вернулась вместе с Жюлем Лавернье домой. Теперь девушка была уверена, что отец знает, что делает, что он действительно любит эту женщину и готов простить ей многое, и что та, в свою очередь, любит его.
Джолли облизнула пересохшие губы. Уже двенадцать часов, и отец скоро вернется на кухню. Их с Артуром время истекает.
— Артур, с помолвкой все не так просто… Они все-таки собираются пожениться.
— Ты это серьезно?!
— Абсолютно.
— Какой ужас!
Он бессильно опустил голову, и Джолли очень захотелось утешить его, изгнать из его памяти боль и обиды прошлых лет, из-за которых он никак не мог примириться с матерью. Вместе с тем она понимала, что это бесполезно до тех пор, пока Артур сам не захочет этого. Понять и простить.
— В любом случае они поженятся…
— Надеюсь, ты не ждешь, что я пошлю им свои поздравления?
— Думаю, для тебя это чересчур.
— Но Ты, конечно, поздравишь молодоженов? Может, даже подружкой невесты станешь.
— Артур, тебе никто не говорил, что злость и обида разъедают душу? Что ты не можешь всю жизнь…
— Мне кажется, я довольно ясно выразил свое отношение к твоим изысканиям в области прикладной психологии, нет?
— О да, Артур Фергюсон, в некоторых вопросах ты был весьма прямолинеен. Только позволь тебе заметить, что в данном случае ты не главное действующее лицо. И я тоже. Поэтому твое — и мое — мнение не так уж важны для твоей матери и моего отца.
— Другими словами, они поженятся с нашим благословением, или же без него.
— Да, но с ним им было бы легче.
— Хочешь поиграть в счастливое семейство, Джолли? А я вот не хочу!
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что раз они способны обойтись без моего благословения то и мое присутствие на свадьбе тоже необязательно.
Упрямый, гордый, строптивый мальчишка! Его гордость для него важнее всего, важнее свадьбы его собственной матери, важнее счастья других людей.
Джолли решила попытать счастья еще раз.
— Артур, ты не можешь…
— Почему это? Я, в конце концов, не присутствовал на ее первой свадьбе!
— Да ты же еще не родился!
— Зато во время ее второй свадьбы я был в наличии, но опять не присутствовал. Они с Джейком сбежали и поженились тайно, а семье рассказали все потом, поставили, так сказать, перед фактом. Не вижу повода нарушать семейную традицию.
Джолли встала. На щеках пылал румянец гнева.
— Ты забываешь только об одном. Тебе уже нё двенадцать лет.
— Не имеет значения, сколько мнё лет. Ответ тот же.
— Что ж… Ты должен знать. Маргарет и папа просили меня быть одним из свидетелей.
— Как мило!
— И они были бы счастливы, если бы ты согласился стать вторым свидетелем.
— И не мечтай!
— Но я…
— А им можешь передать, что их уловка не удалась. Незачем было подсылать с этим заданием тебя.
Честно говоря, они этого не делали. Она сама напросилась, решив, что так будет лучше. Что ж, она ошиблась.
— Знаешь, кто ты! Самый тупой и безжалостный упрямец на свете, капризный осел, вот кто ты!
— А ты, моя прелестная Джолли, самая наивная и восторженная девица из тех, кого я встречал в жизни.
Все, что произошло дальше, могло иметь только одно объяснение: дикие инстинкты!
Джолли схватила со стола миску со взбитыми белками и надела ее на голову Артура.
Он медленно и даже с достоинством снял миску и аккуратно поставил ее на стол. Взбитая пена медленно и красиво сползала по его волосам и лицу. Джолли замерла, с ужасом взирая на дело своих рук. За пять дней она ухитрилась сделать столько, что не хватит и десяти жизней, чтобы он простил ее.
Он ее и не простит. Никогда!
Глава 10
— Честно говоря, не вижу ничего смешного, Джек! .
Артур мрачно смотрел на своего кузена Джека, корчившегося от смеха напротив него. Они сидели в ресторане — не у мсье Жюля! — и беседовали, хотя вряд ли это можно было назвать беседой. Джек не мог ни слова произнести, из глаз у него текли слезы, а из груди вырывалось тоненькое сипение и стоны. Джек смеялся. Хотя нет, он не просто смеялся. Он рыдал от смеха. Наконец ему удалось справиться с собой.
— Арчи, прости! Черт, но это невыносимо смешно. Только представить — полная миска взбитых белков!
Артур попытался испепелить излишне смешливого кузена суровым взором, но тщетно. Джек опять трясся от хохота. Что ж, возможно, через много лет и сам Артур сможет улыбнуться этим воспоминаниям, но сейчас, спустя лишь час с небольшим после происшествия, он на это неспособен!
Вначале он смотрел на Джолли ошарашено и безмолвно. Это казалось ему кошмаром, дурным сном, но никак не явью. Однако теплые струйки пушистой белковой пены, сползавшие по его окаменевшему лицу, ясно указывали на то, что все случившееся — правда.