Любовь решает все сама, стр. 12

– Вы меня удивили, – хихикнула она, когда они возобновили прогулку. – Я не ожидала, что вы способны на такую… такую непосредственность.

Джеймс смеялся вместе с нею, но после этого замечания сразу посерьезнел.

– Очевидно, вы считаете меня простачком, – насмешливо заметил он. – Вы, вероятно, привыкли к людям космополитической закваски, светским, которые развлекаются более утонченным образом.

– Нет, нет, вы ошибаетесь, Джеймс, – смешливое настроение у Мелоди пропало. – И я не нарывалась на стычку. Поэтому не начинайте новую дуэль. Но раз уж мы заговорили по вашей милости об этом, то я хотела бы попросить вас – прекратите выдвигать всякие предположения, касающиеся моей личности, и время от времени выпытывать у меня, что мне нравится и что нет.

– Прекрасно. Если вам хочется развлечься, то какого рода действия вы предпринимаете? Она секунду подумала:

– Иду танцевать или в ресторан. Я люблю французскую кухню.

– Разумеется, с шампанским?

Мелоди блаженно закатила глаза и призналась:

– В шампанском я готова купаться!

– Впечатляет, – одобрил он. – Как же вы обошлись простым добрым столовым вином, когда мы ели спагетти на прошлой неделе?

– Так же, как и в случае с вами. – Мелоди не смогла удержаться от колкого ответа. – Я принимаю плохое наряду с хорошим.

Она видела признак их растущей дружбы в том, что могла делать такого рода замечания, а Джеймс не вспыхивал тут же обидой в ответ. Вот и теперь он ограничился довольно мягкой фразой:

– Вам известно, что иногда вы превращаетесь в маленькую болтушку?

– Виновато в этом беспокойство за Сета. Из-за этого я становлюсь озорной, – ответила Мелоди, увильнув в сторону, когда он попытался толкнуть ее в кучу опавших листьев. – А вы превращаетесь по той же причине в раздражительное, ворчливое существо.

– Кстати, о Сете, – напомнил Джеймс, – надо вернуться и узнать, как он там. Я продолжаю надеяться, что ему станет лучше, но он, кажется, застрял в чистилище.

– Я знаю. – Мелоди поежилась, но не только от мороза. – Вся эта аппаратура, в которую его сейчас впрягли, у меня вызывает ужас. Мне страшно смотреть, как он пытается дышать.

– Ждать – самое неприятное, – откликнулся Джеймс. – Да простит мне Господь, но иногда я думаю: скорее бы все это кончилось – так или иначе.

– Молитесь о чуде, – призвала Мелоди, на мгновение прижав голову к его плечу.

– Со мной молитвы не пройдут, – цинично возразил Джеймс. – Я знаю, что чудес не бывает.

Глава 4

Чудо произошло на следующий день. Уже под вечер, до этого не подавая никаких признаков улучшения, Сет внезапно открыл глаза и уставился на Джеймса и Мелоди.

– Боже мой, Боже мой, – прохрипел он застоявшимся голосом. – Похоронная комиссия уже прибыла.

– Она едва ли пригодится, – заверил его Джеймс, голос которого, как заметила Мелоди, тоже подозрительно срывался. – Ты не умрешь.

– Ну что ж, тогда извините, что разочаровал вас, – возразил Сет, демонстрируя свой былой темперамент, хотя и в менее красочном варианте. – Кто это вставил чертову трубку мне в нос?

– Время посещений кончилось, а трубку вставила я, – заявила сестра, войдя в комнату как раз в тот момент, когда Сет уже собрался освободить свой нос от постороннего предмета. – Трубка питает вас кислородом, чтобы вам дышалось легче.

– Так вот, уберите ее, – потребовал он капризно. – И когда будете заниматься этим, можете заодно снять повязку с моей руки. Я уже вам говорил: идите и вкалывайте свои шприцы в кого-нибудь другого. Мне они не нужны.

– Очень плохо, – сказала сестра. – Вы явно чувствуете себя намного лучше, но все останется по-прежнему, пока доктор не даст новых указаний. Теперь полежите спокойно. Я оботру вас намыленной губкой.

Подталкивая Мелоди и Джеймса к двери, сестра посоветовала Сету:

– Расслабьтесь. У вас нет ничего, чего бы я не видела уже тысячу раз.

– Он точно пошел на поправку, – слегка ухмыльнулся Джеймс, обращаясь к Мелоди, когда они вышли из палаты.

– Точно, – согласилась она. Молодые люди прошлись по всей длине зала и остановились у затуманенного дождем окна.

– Это означает, – произнес Джеймс, нарисовав пальцем на стекле круг и зачеркнув его прямой линией, – что вы можете быть свободны по вечерам и заниматься привычными для вас делами, вместо того чтобы бежать сюда, едва успев закрыть магазин.

– Да, – сказала Мелоди, причем ей хотелось бы чувствовать большее облегчение.

– Не будет и наших торопливых ужинов с тарелкой спагетти и дешевым домашним вином, – напомнил Джеймс с видимым удовлетворением.

Он улыбнулся, округлив губы так, что стали видны ямочки на щеках. Его шевелюра нуждалась в стрижке. Волосы слегка завивались у него на затылке, где кожа казалась особенно загорелой по контрасту с белым воротничком рубашки.

– Да, действительно, – мрачно подтвердила Мелоди.

– Вернетесь, я надеюсь, к вашему обычному меню шампанским в ресторанах с французской кухней? – полюбопытствовал Джеймс, изгибая свои безупречные брови и элегантно засовывая руки в карманы брюк.

– Обязательно, – вновь согласилась она, серьезно рискуя, что не сможет удержать на лице деланную робкую улыбку. Положа руку на сердце, она сознавала, что желала бы, чтобы Сет выздоравливал помедленнее и без таких драматических эффектов. Мелоди чувствовала себя из-за этого презренной личностью. Не хотелось думать, что она способна быть такой мелочной и эгоистичной.

– Дождь довольно сильный, – посмотрел за окно Джеймс. – Ваша машина далеко?

– К сожалению, на дальнем конце второй автостоянки.

– Как вы насчет последней чашки отвратительного больничного кофе в таком случае? Мы могли бы отпраздновать воскресение Сета. Может быть, к тому времени, когда мы это сделаем, дождь кончится.

Мелоди охватило волнение. Ей было все равно, если даже дождь будет идти всю ночь.

– Я, пожалуй, одолею последнюю чашечку. Они нашли укромный уголок и сели за столик друг против друга.

– За здоровье Сета, – сказал Джеймс, поднимая свою чашку и касаясь ею чашки Мелоди.

– Пусть он живет до девяноста лет, – добавила она и отвела глаза, потому что боялась, что Джеймс прочтет в них все.

Она удивилась, когда он взял ее руку в свою. Это пил первый случай, когда он коснулся ее, вложив прикосновение нечто, похожее на нежность, что глубоко потрясло ее и пошло по телу приятными волнами.

– Знаете, вы держались просто чудесно. – Джеймс переплел свои пальцы с пальцами Мелоди. – Вы не пропустили ни одного дня с тех пор, как Сету стало плохо.

– Вы тоже, – ответила Мелоди.

– Но я его сын.

– Я хотела бы думать, что я его друг.

– Думаю, он тоже хотел бы считать так. Он вправду симпатизирует вам. – Джеймс отпустил ее руку, и они теперь держали свои чашки, словно готовясь пить на брудершафт. Джеймс сверкнул улыбкой, снова! заиграв своими очаровательными ямочками на щеках. – В старом барбосе еще теплится жизнь, раз его волнует вид красивого женского лица.

Мелоди чувствовала, что краснеет от удовольствия.

– Вы хотите сказать, что находите меня красивой? Неделю назад такой вопрос вызвал бы у него раздражение, и в лучшем случае он буркнул бы что-нибудь нейтральное вроде «Видали мы и похуже».

Однако сегодня он разразился громогласным смехом.

– Вы же знаете великолепно: вы красивы, миледи, поэтому не напрашивайтесь больше на комплименты. Ведь вам-то в конце концов все равно, как бы я ни считал.

– Вы правы, – сказала Мелоди.

Но ее потрясло открытие: на самом деле ей было не все равно, и, солгав, она ощутила внутри острую боль. Когда Мелоди взялась за свой план воссоединения отца с сыном, она не думала, что может оказаться жертвой скупых по отношению к ней чар Джеймса.

– Дело выглядит так, что этот ливень будет лить еще долго, – кивнул он в сторону окна. – Мы можем, конечно, пробежаться к машине и закрыть вопрос.

– Меня привлекает эта идея по ряду причин, – сказала Мелоди и тут же пожалела о своих словах. Джеймс всполошился.