Благородный дом. Роман о Гонконге., стр. 289
Глава Эм-ай-6 задумчиво дунул на кончик своей сигареты.
— Сомневаюсь, что торг вообще состоится, мистер Данросс.
— Почему? Деньги гораздо важ...
— Это уж как посмотреть, мистер Данросс, если Брайан Квок действительно под арестом. В любом случае правительство Её Величества вряд ли позволит себя шантажировать. Это весьма бестактно.
— Полностью с вами согласен. Но сэр Джеффри тут же согласится.
— Сомневаюсь. Он слишком умен, чтобы пойти на такое. Если говорить о торге, мистер Данросс, я полагал, что вы хотели передать нам папки АМГ.
Данросс почувствовал, как внутри все похолодело.
— Я и передал их сегодня.
— Ради бога, не надо играть со мной, это же серьезно. Вы что, за дурака меня считаете? — проговорил Синдерс абсолютно тем же тоном, что и Данросс. Он вдруг сухо усмехнулся и продолжал с прежним леденящим спокойствием: — Те папки, что вы нам передали, к сожалению, не идут ни в какое сравнение с перехваченной. — Взгляд человека в мятой одежде стал ещё более суровым и угрожающим, хотя в лице ничего не изменилось. — Мистер Данросс, вы весьма хитро все обставили, это похвально, но пора отбросить уловки. Нам действительно хотелось бы получить подлинные папки.
— Если вас не устраивает то, что я вам передал, почему бы не поискать в бумагах АМГ?
— Я искал. — Синдерс улыбнулся без тени юмора. — Ну что ж, как говорили бандиты с большой дороги: «Кошелек или жизнь!» Обладание этими папками может оказаться смертельно опасным для вас. Вы согласны, Роберт?
— Да, сэр.
Синдерс попыхивал сигаретой.
— Значит, мистер Данросс, этот ваш Типтоп хочет поторговаться, да? Все в Гонконге одержимы торговлей. Это просто витает в воздухе, а? Но чтобы выторговать что-то ценное, нужно что-то ценное предложить взамен. Если вам нужны уступки, чтобы добиться уступок от противника... что ж, как говорят, в любви и на войне все средства хороши. Верно?
Лицо Данросса сохраняло то же невинное выражение.
— Да, есть такая поговорка. Первым делом я поговорю с губернатором. Давайте оставим все это в строгом секрете, пока я с ним не потолкую. До свидания.
Синдерс и Армстронг провожали его взглядом, пока он не прошел через вращающуюся дверь и не исчез из виду.
— Что вы думаете, Роберт? Подменил Данросс эти папки?
— Не знаю, — вздохнул Армстронг. — По лицу ничего не скажешь. Я наблюдал очень внимательно. Ничего. Но он востер как багор.
— Да. — Синдерс задумался. — Значит, противник хочет поторговаться, а? Я так понимаю, этот клиент остается в нашем распоряжении максимум на двадцать четыре часа. Когда вы проводите следующий допрос?
— В шесть тридцать утра.
— О! Ну, если вам начинать в такую рань, нам лучше уйти. — Синдерс попросил счет. — Я проконсультируюсь с мистером Кроссом, но знаю, что он скажет, — уже есть приказ из Лондона.
— Сэр?
— Они очень озабочены тем, что клиент посвящен во многие секреты — штабной колледж, канадская конная полиция. — Синдерс опять задумался. — А если подумать, Роберт, теперь, независимо от того как поступит мистер Данросс, нам ничего не остается, кроме как перейти к более интенсивному дознанию. Да. Мы отменим допрос, назначенный на шесть тридцать, продолжим в почасовом режиме, если позволят медицинские показания, и в «красную комнату».
Армстронг побледнел.
— Но, сэр...
— Извините, — мягко оборвал Синдерс. — Я знаю, что он друг, был другом, но теперь из-за ваших мистера Типтопа и мистера Данросса времени у нас не осталось.
СУББОТА
62
09:32
Низко зашедший со стороны моря реактивный лайнер компании «Джапан эрлайнз» из Токио мягко приземлился в аэропорту Кай-Так, из-под шасси разлетелся дымок. Двигатели тут же заработали на реверс, и самолёт, замедляя ход, подкатил к зданию аэропорта.
В оживленном терминале, в зоне таможенного досмотра, паспортного контроля и в зале ожидания, толклись пассажиры, экипажи самолётов, встречающие и провожающие. Пройти на посадку было легко. И у прибывших в основном не возникало проблем. Кроме японцев. У китайцев память хорошая. Слишком мало времени прошло после оккупации японскими войсками Китая и Гонконга, слишком глубоко врезались в память эти годы, слишком они были ужасны, чтобы просто взять и забыть. Или простить. Поэтому японцев проверяли с пристрастием. Даже проходящим контроль летчикам и элегантным, симпатичным и вежливым стюардессам, которых ещё и на свете-то не было, когда закончилась оккупация, документы возвращали словно нехотя, в ледяном молчании.
За японцами в очереди стоял американец.
— Доброе утро, — поздоровался он, передавая чиновнику свой паспорт.
— Доброе утро. — Молодой китаец открыл паспорт, взглянул на фотографию, потом на американца, перевернул несколько страниц, ища визу. Между тем ногой он незаметно нажал на потайную кнопку, подавая сигнал устроившимся неподалеку, в комнате для наблюдения, Кроссу и Синдерсу. Подойдя к одностороннему зеркалу, те стали разглядывать американца, ждавшего на паспортном контроле в самом начале одной из шести длинных очередей.
В паспорте, выданном год назад, значилось: «Винченцо Банастасио, пол мужской, место рождения — город Нью-Йорк, дата рождения — 16 августа 1910 года. Волосы седые, глаза карие». Чиновник привычно проверил остальные визы и отметки о выезде: Великобритания, Испания, Италия, Голландия, Мексика, Венесуэла, Япония. Поставил штамп в книжице с невыразительной серой обложкой и без комментариев вернул документ владельцу.
Зажав под мышкой дорогой кейс из крокодиловой кожи, Банастасио прошел зону таможенного досмотра. В руке он держал пестрый пластиковый пакет с бутылкой купленного в магазине «дьюти фри» спиртного, на плече болтался фотоаппарат.
— Хорошо выглядит этот парень, — заметил Синдерс. — Следит за собой.
Англичане провожали Банастасио взглядами, пока тот не смешался с толпой. Кросс щелчком включил портативный радиоприёмник.
— Клиент под наблюдением? — спросил он в микрофон.
— Да, сэр, — последовал немедленный ответ.
— Я буду на этой же частоте. Держите меня в курсе.
— Есть, сэр.
— У нас не будет проблем со слежкой, — сказал Кросс Синдерсу.
— Да. Я рад, что посмотрел на него. Предпочитаю иметь реальное представление о противнике.
— А он противник?
— Так считает мистер Роузмонт. А вы нет?
— Я не уверен, что это наш противник. Банастасио, несомненно, жулик, но связан ли он с разведкой?
Синдерс вздохнул.
— Вы проверили «жучки»?
— Да.
Вчера поздно вечером команда специалистов Эс-ай тайно установила «жучки» в спальне номера, забронированного Банастасио в «Хилтоне». А также в офисе и личном люксе Фотографа Энга — Ви Си Энга.
Кросс и Синдерс терпеливо ждали. Из лежащего на столе приёмника доносилось негромкое шипение и потрескивание.
После паузы шеф Эм-ай-6 рассеянно произнес:
— А что насчет другого нашего клиента?
— Кого? Квока?
— Да. Сколько времени это займет, по-вашему?
— Немного. — Кросс улыбнулся про себя.
— Когда вы поместите его в «красную комнату»?
— Думаю, в полдень самое время. Или раньше, если он будет готов.
— Допрос проведет Армстронг?
— Да.
— Армстронг хорош. Он прекрасно действовал на «Иванове».
— Вы не могли бы впредь ставить меня в известность? В конце концов, это моя территория.
— Конечно, Роджер. Это неожиданное решение было принято Лондоном.
— А какой смысл был вызывать их в воскресенье?
— Министр должен прислать специальные инструкции. — Синдерс нахмурился. — В деле Брайана Квока говорится, что он человек сильный. У нас не так много времени. Должно быть, он прошел серьезную идеологическую обработку, раз внедрился так глубоко и так долго избегал разоблачения.
— О да. Но я абсолютно уверен. Оборудовав эту комнату, я трижды проверил её на себе. Мне удавалось выдержать не больше пяти минут, да и то каждый раз я чувствовал себя прескверно — и это без режима дезориентации. Я уверен, проблем не будет. — Кросс затушил сигарету. — Это весьма эффективно — точная копия прототипа, разработанного КГБ.