Благородный дом. Роман о Гонконге., стр. 222

— Теперь можете отпустить, — приказал он. — Молодцы, действовали превосходно. Я позабочусь, чтобы всем была объявлена благодарность с занесением в послужные списки. Малкольм, нам лучше следить за ним хорошенько. Он может пойти на самоубийство.

— Есть. — Сунь сел назад вместе с остальными в качающемся фургоне.

Машина с трудом пробиралась в густом потоке движения, то останавливаясь, то трогаясь с места, и это ужасно раздражало. Через некоторое время Армстронг высказал то, что было на уме у каждого:

— Дмитрий Меткин, иначе Николай Леонов, майор КГБ с «Иванова» и политический комиссар корабля. Почему такой большой человек выполняет такое пустяшное задание?

48

19:05

Галстук к бледно-голубой рубашке и желто-коричневому костюму Линк Бартлетт подбирал очень тщательно. Остановился на рыжеватом с красной полосой. На комоде стояла открытая холодная банка пива, вся в жемчужных капельках испарины. Целый день он обсуждал сам с собой, звонить ему Орланде или нет и говорить ли Кейси.

День прошел замечательно. Сначала завтрак с Орландой, потом поездка в Кай-Так, чтобы проверить самолёт и убедиться, что на нем можно слетать с Данроссом в Тайбэй. Ланч с Кейси, потом восхитительное время на бирже. После закрытия биржи они с Кейси сели на паром, чтобы переправиться в Коулун. Натянутые для защиты от дождя штормовые брезентовые тенты заслоняли вид, создавая ощущение замкнутого пространства и несколько портя впечатление от поездки. Но было приятно, что рядом Кейси, и это ощущение усиливалось сознанием того, что есть Орланда и выбор, который ему надо сделать.

— Иэн влип, верно, Линк?

— Думаю, что да, конечно. Но он хитер, и битва ещё не закончилась. Это только первая атака.

— Как он сможет выкарабкаться? Его акции продаются уже почти даром.

— По сравнению с прошлой неделей — да, но мы не знаем, каково соотношение цены и прибыли на акцию. Этот фондовый рынок с его стремительными взлетами и падениями смахивает на игрушку «йо-йо» [255] — ты сама сказала — и очень опасен. В этом Иэн прав.

— Могу поспорить, он знает о двух миллионах, вложенных в Горнта.

— Возможно. Он и сам поступил бы так же, будь у него такая возможность. Ты встречаешь Сеймура и Чарли Форрестера?

— Да. Рейс «Пан-Ам» прибывает вовремя, и я заказала для них лимузин. Поеду вскоре после того, как мы вернемся. Как думаешь, захотят они ужинать?

— Нет. После перелета из-за разницы во времени они будут никакие. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь. — Оба — и их адвокат Сеймур Стайглер Третий, и начальник отдела полиуретанового производства Чарли Форрестер — в общении были люди очень тяжелые. — Когда прибывает их рейс?

— В шестнадцать пятьдесят. Мы вернемся около шести.

В шесть они встретились с Сеймуром Стайглером. Форрестер чувствовал себя неважно и отправился прямо в постель.

У их адвоката, замечательно красивого ньюйоркца, с вьющимися, тронутыми сединой волосами, под карими глазами залегли тёмные круги.

— Кейси ввела меня в курс дела, Линк, — сказал он. — Похоже, у нас все в порядке.

По предварительной договоренности Бартлетт с Кейси изложили юристу всю суть сделки за исключением тайного уговора с Данроссом о судах.

— Для вящей безопасности, Линк, я хотел бы включить парочку пунктов, — объявил Стайглер.

— Ладно. Но я не желаю снова обговаривать всю сделку. Нам нужно, чтобы все было готово ко вторнику именно в том виде, как мы изложили.

— А как насчет «Ротвелл-Горнт»? Может, я лучше пощупаю их, а? Можно сыграть на акциях «Струанз».

— Нет, Сеймур, — покачала головой Кейси. — Горнта и Данросса трогать не нужно. — О тайной сделке Бартлетта с Горнтом они Стайглеру даже не заикнулись. — В Гонконге все не так просто, как мы думали. Лучше оставить все как есть.

— Это точно, — согласился Бартлетт. — Предоставь Горнта и Данросса нам с Кейси. Ты будешь иметь дело только с их адвокатами.

— А что собой представляют эти адвокаты?

— Англичане. Самые что ни на есть, — просветила Кейси. — Сегодня в полдень я встречалась с Джоном Доусоном — он у них главный. На встрече должен был присутствовать Данросс, но он прислал вместо себя Жака де Вилля. Это один из директоров «Струанз», занимается у них всеми корпоративными вопросами и отчасти финансами. Жак — прекрасный исполнитель, но всем распоряжается и все решает Данросс. И это самое главное.

— А что, если позвонить этому... э-э... Доусону прямо сейчас? Я встречусь с ним за завтраком, скажем в восемь часов, здесь.

Бартлетт с Кейси рассмеялись.

— Ничего не выйдет, Сеймур! — разочаровала она. — Они появляются на работе к десяти, а ланч у них часа на два. Едят и пьют, не думая о том, что будет завтра, и все у них основано на личных связях.

— Тогда я встречусь с ним после ланча, когда он будет в хорошем настроении. И может, нам удастся научить его парочке трюков. — Выражение глаз Сеймура Стайглера стало жестче. Он подавил зевок. — Прежде чем лечь спать, мне нужно позвонить в Нью-Йорк. Слушайте, у меня есть все документы по слиянию с Джи-экс-эр.

— Давай их мне, Сеймур, — велела Кейси.

— И я купил пакет из двухсот тысяч акций «Ротвелл-Горнт» по двадцать три пятьдесят. Почем они сегодня?

— По двадцати одному.

— Господи, Линк, тебя опустили на триста тысяч, — обеспокоенно проговорила Кейси. — Может, продать их и выкупить потом? Если и когда потребуется.

— Нет. Эти акции мы оставим. — Убытки на акциях «Ротвелл» Бартлетта не смущали, потому что он имел хороший навар со своей доли в игре Горнта на понижение. — Может, на сегодня закончим, Сеймур? Давайте позавтракаем втроем, скажем часов в восемь, если ты встанешь?

— Прекрасная мысль. Кейси, ты договоришься насчет меня с Доусоном?

— Первым делом с утра. Они встретятся с тобой в первой половине дня. Тайбань... Иэн Данросс сказал им, что наша сделка первоочередная.

— Ещё бы, — хмыкнул Стайглер. — С нашим авансом Данросс сорвется с крючка.

— Если останется на плаву, — добавила Кейси.

— Сегодня мы есть, а завтра нас нет, так что будем жить по полной! Это излюбленное выражение Стайглера до сих пор вертелось в голове у Бартлетта. «Сегодня мы есть, а завтра нас нет... как вчерашний пожар. Могло быть и хуже. Можно было разбить себе башку, как бедняга Пенниворт. Никогда не знаешь, когда наступит твой черед, когда угодишь в аварию, или напорешься на пулю, или на тебя обрушится стихийное бедствие. Извне или изнутри. Как было с отцом... Господи, весь бронзовый от загара, почти никогда в жизни не болел, и тут доктор вдруг заявляет, что у отца рак. И через три месяца отец уже весь скукожился, стал смердеть и умер в страшных муках».

На лбу вдруг выступил пот. Скверное было время: он разводился, похоронил отца, мать была в безутешном горе, все разваливалось. А потом завершение развода. Раздел имущества вышел просто ужасным: ему еле удалось оставить за собой контроль над компаниями и ничего не продать, чтобы расплатиться с женой. Он до сих пор выплачивал её долю, хотя она снова вышла замуж. И это помимо алиментов на детей и других выплат, ожидающих в будущем. Больно было из-за каждого цента, и не из-за денег как таковых, а из-за несправедливости калифорнийских законов, по которым третью часть получал адвокат, «пока смерть не разлучит нас». Бартлетта «обул» и его собственный юрист, и тот, что представлял интересы жены. «Погодите, я ещё вам устрою, — в который уже раз мрачно пообещал Линк. — И вам, и другим проклятым паразитам».

Он не без труда отогнал эти мысли. На сегодня.

«Сегодня мы есть, а завтра нас нет, так что будем жить по полной», — повторил он, отхлебнув пива, повязал галстук и глянул на себя в зеркало. Без тщеславия. Бартлетту нравилось жить в мире с самим собой, отдавая себе отчет в том, кто он есть и к чему стремится. В этом ему помогла война. И пережитый развод. Он вышел из него хоть и сильно ощипанным, но целым, выяснив, что собой представляет супруга, и сжившись с этим. А из хорошего в том году была только Кейси.