Формула Бельмондо, стр. 21

– Садись в тележку! – сказал я Насте. Вы бы видели, как человека преображают юпитеры славы, всеобщего удивления и восхищения. Ноги на плечи она мне конечно не поставила, но когда я метров через сто оглянулся, то к своему удивлению увидел в руках Насти веер. Это было почище сигары в зубах. Данила шел по противоположной стороне улицы и противно улыбался. А наша подружка так это небрежно, касалась веером моего плеча, когда хотела, чтобы я завернул на ту или иную улицу.

Нам вроде бы совершенно случайно все время попадались на пути ее подружки. И лишь у самого Данилиного дома, я, наконец, сообразил, как их извещала Настя о своем триумфальном проезде. Она им посылала эсэмэски.

О, женщины! Есть ли существа на свете лукавее вас? Данила, сказал бы, что нет и, пожалуй, был бы прав.

– Выметайся! Приехали! – грубо сказал я, бросая ручки-оглобли на землю и снимая с шеи горшечный хомут. Его я одел на шею, для удобства. А через день Данила совал мне в нос фотографию, на которой я был запечатлен в позе то ли велорикши, то ли яремного быка. Знал мой дружок, о чем говорил, когда предупреждал меня не связываться с Настей.

Наша подружка ушла, а мы с Данилой на время стали инженерами по технике безопасности. Во-первых, мы перенесли сиденье вперед, во-вторых, под днищем тележки, спереди и сзади установили два стопорных, страховочных стержня костыля. Теперь даже если человек сядет не так, тележка-возок не опрокинется, а станет на три точки. Гордость переполняла наши сердца.

– Нет, ты видал, что мы сделали? – хвастался Данила.

– Круто! – согласился я.

– Я еще кое-что придумал, – сказал мой дружок, – ты иди пока. Утром увидишь.

Следующий день был воскресеньем. С утра пораньше я был у приятеля дома. На боку нашей тележки-возка красовалась жирная надпись – «Феррари-Индюк».

Мы поехали на площадь. В воскресный день народу в центре города бывает больше обычного, потому Данила собирался сегодня хорошо подзаработать. Все к этому располагало, и вчерашнее удачное начало, и отремонтированный возок. Снова над площадью разнесся призывный крик моего дружка:

– Я бессмертный Кащей, растолстел от каши и щей. Подходи народ, налетай, детей малых катай.

К нас сразу подошла дама с симпатичной девочкой. Данила помог усадить ребенка на тележку, и я повез ее по площади. Когда я сделал круг, то увидел рядом с Данилой небольшую очередь. Такого успеха ни он, ни я не ожидали. Довольный дружок подмигнул мне. Казалось, фортуна повернулась к нам лицом. Но когда Данила посадил на тележку очередного малыша, рядом с нами неожиданно затормозила Тойота. Из нее вышла Фаина Капель, хозяйка Васьки страуса.

– Что тут птица делает? – строго спросила она Данилу.

– Вот мы…вот немного… вот решили…

Очередь начала волноваться. А Капель приказала Даниле гнать страуса домой.

– Будете еще меня перед всем городом позорить. Разве для этого я тебе Ваську и Борьку оставляла? Кстати, где он?

Данила склонил виноватую голову и поникшим голосом сказал:

– Мы его съели! Ты же денег не оставила.

Господи, как же кричала Капель. Она забыла, и про свой имидж, и про и про долг, и про все на свете.

– Моего поросеночка Борьку съели. И кусок у вас в горле не застрял. Он же был только для выгула. Мне его возвращать надо! Ну, вы и артисты. Поросенка съели! Да кто вам разрешил? А ты знаешь, сколько он стоит? Тысячу долларов. Прикажешь теперь мне деньги возвращать? Нет, Данила, я тебя увольняю. Я на тебя в суд подам. А ну гоните птицу домой. Нечего над нею измываться. Ты бы еще на нем огород вспахал! О боже, смотри, как он у тебя исхудал.

Бизнес моего дружка на этом закончился. Делать было нечего. Последнего седока я успел прокатить, а затем с почетным эскортом последовали домой. Васька попал вновь в свой загон, а Данила пошел к хозяйке решать финансовые вопросы. Вернулся не скоро.

– Ничего она мне не заплатила. Ты, говорит, поросенка за тысячу долларов съел. По ее расчетам выходит, что я еще ей остался должен. Представляешь? И принес же черт ее не ко времени! То нет ее месяцами, а сейчас кажется, надолго приехала. Злая, как мегера. По дому ходит, вещи пинает, и курит одну сигарету за другой. Что-то у нее случилось, а что понять не могу.

– А может, этот Гусь на нее наехал? – предположил я. – Помнишь, записку ты мне показывал.

– Может!

– Ладно, ты не переживай!

Данила промолчал.

Глава 9 Повестка

А через день случилось совсем неприятная вещь. Когда я пришел к своему дружку, он мне показал повестку. Его вызывали в суд. Настроение у Данилы было хуже некуда. Даже аппетит пропал. Он целый день бродил по двору и строил одни предположения за другими.

– Ну, съели мы поросенка Борьку. Ну и что? На то он и поросенок, чтобы его есть, Пусть он элитный, пусть прогулочной породы. Но кто сказал, что съесть его это преступление? Я ведь не браконьер. Она сама мне сказала, что денег у нее сейчас нет, и я могу забрать в погашение долга Ваську и Борьку.

– Она тебе сказала только про страуса! – напомнил я Даниле.

Он согласился и снова стал строить линию защиты.

– Тогда в суде надо упирать на то, что она мне оказалась должна, и я не знал настоящую цену поросенка. А съел, потому что был голодный. Не посадят же меня за свинью. А вдруг она заявит, что я террорист и еще на страуса покушался, что чуть голову ему не отрубил? Вон и следы на шее у Васьки остались. И суд тогда присудит мне выплату компенсации. И буду я до скончания века гробиться на соседку.

Да, аргументов для защиты у Данилы было маловато. Тогда я подсказал ему, что у него в руках есть серьезный компромат на Капель. Записка, что она выбросила в урну. Эта записка подтвердит, что у нее есть неучтенные доходы, были у нее деньги, но она не пожелала рассчитаться с Данилой, и поэтому ему пришлось съесть поросенка.

– Тащи записку! – приказал я дружку. Он принес, и мы вновь перечитали ее.

– Это твоя единственная защита! Видишь, Гусь рекомендует ей не платить тебе. Вот и скажешь на суде, потому и съел, что был голоден. А если бы она заплатила, то и поросенок был бы жив. Сама виновата. Спровоцировала тебя. И еще скажи, что ты не людоед, а как все обычные люди – свиноед. А если хочешь, то пойдем проконсультируемся у Сан Саныча. Он нам не откажет.

– Не пойду! – наотрез отказался Данила. – Позавчера я им доказывал, что это была моя идея порезать их диван, а сегодня попрошу у них помощи. Никогда!

Я не мог понять своего дружка.

– Что они тебе плохого сделали? Всегда привечают, за стол сажают! Ты у них в доме желанный гость. Зайдем спросим, может, что подскажут.

– Ага! Скажут диван порезал, поросенка съел, страусу голову хотел отрубить. Не стоит Макс. Они люди хорошие, но зачем их грузить чужими проблемами. Поросенка они все равно не оживят. Нечего ходить к ним.

На том мы и порешили. Приближался тот день, когда Даниле надо было идти на суд. Бросить своего дружка в такой день я не мог и поэтому появился у него на два часа раньше. Суд был назначен на десять часов, а я пришел в восемь. Данила покормил борова и репетировал свою речь на суде.

– Слушай Макс! Как звучит?.. Это я обращаюсь к судье. Он предлагает мне говорить правду и только правду, а я ему отвечаю: ваша честь, что б мне на кол сесть. Я привык резать правду-матку, меня не купишь и за пятихатку.

Я поморщился и посоветовал ему разговаривать на суде нормальным человеческим языком, а не скоморшничать.

– Люди там серьезные, а ты хочешь балаган устроить.

И только тут мне пришла в голову блестящая идея, как отбиться от иска Фаины Капель. Я даже подпрыгнул на месте.