Жарким кровавым летом, стр. 99
– Господи, я не могу идти, – простонал Карло.
Эрл усадил юношу и стянул с него пиджак и рубашку. Пуля из карабина угодила ему в спину немного ниже плеча и вышла спереди. Из обеих ран обильно текла кровь.
Эрл разорвал рубашку своего молодого напарника, сделал тампоны и приложил к обоим пулевым отверстиям, а Карло дергался от боли и мотал головой. Тампоны Эрл закрепил петлей из галстука юноши, обернув его вокруг торса, а из своего собственного галстука сделал поддерживающую повязку, перекинув ее через шею раненого.
– Пойдем дальше.
– Боже мой, Эрл, я чертовски устал. Неужели вы не можете пойти и вызвать помощь? А я пока что отдохну здесь.
– Сынок, они увидят тебя, когда ты даже не будешь подозревать об их присутствии, увидят и убьют. Для тебя остаться здесь – значит умереть, все очень просто.
– Вряд ли я смогу идти.
– А я говорю, что сможешь. Ты не так уж тяжело ранен. Кто-то должен выжить, чтобы рассказать о тех мальчиках которым это не удалось. Кто-то должен помнить об этих мальчиках, о том, что они сделали и как их предали.
– Но вы рассчитаетесь с ними, Эрл? Вы доберетесь до них?
– Будь я проклят, если не доберусь.
– Эрл, не делайте этого. Ди-Эй не хотел, чтобы у вас были неприятности. Ди-Эй любил вас, Эрл. Вы были ему как сын. Разве вы не поняли этого? Если вы погибнете, то все, что он делал, не будет стоить и цента.
– Ну вот, ты, похоже, уже начал бредить.
– Нет, нет, – горячо возразил юноша. – Он послал меня расследовать ваше прошлое, поскольку боялся, что вами завладело стремление к смерти. А когда я узнал о вашем отце, он приказал мне вернуться и никому ни слова об этом не говорить.
– Я не понимаю, о чем ты толкуешь, но ты впустую тратишь силы. Мой отец давно лежит в могиле.
– Ваш отец умер всего минуту назад, и его последнее желание состояло в том, чтобы вы остались живы и прожили счастливую жизнь, которую заслужили.
– Знаешь что, перестань болтать и иди вперед.
– Эрл, я очень устал.
– Бобби Ли, ты...
– Мистер Эрл, я не Бобби Ли. Я Карло Хендерсон. Я не ваш младший брат, а только его подобие.
– Ладно, мистер, кем бы вы ни были, вы все равно здесь не останетесь.
Со этими словами Эрл поднял его на ноги и поволок по горячей струящейся воде в самой темной темноте, какую и младший, и старший видели в своей жизни.
Ручей Хот-Спрингс-крик был местной сточной канавой. Здесь пахло дерьмом, и грязной водой из ванны, и выпивкой, и кровью. Хлюпая по воде, они слышали попискивание разбегавшихся крыс. Здесь водились змеи и другие отвратительные создания, которые жили под публичными домами и питались трупами. Мокрицы и пауки, битые стекла, гнилые доски, тьма и сырость, зловоние, за сотню лет намертво въевшееся в кирпичи, отмели из какой-то вязкой субстанции, по большей части состоявшей, вероятно, из экскрементов.
– Далеко еще, мистер Эрл?
– Не очень. Я не слышу, чтобы они шли за нами.
– Я тоже.
– Эта проклятая инфракрасная штуковина была, наверно, слишком тяжелой для того, чтобы волочь ее сюда. Только что сообразил.
– Эрл, откуда вы знаете об этом месте?
– Заткнись. Не болтай слишком много. Еще несколько сотен футов, и мы начнем искать выход.
– Выход?
– Да. Тебе не удастся дойти до дальнего конца этого подземелья. Ты просто изойдешь кровью. Оно тянется еще мили на полторы. Но из всех притонов, водолечебниц и прочих заведений на всякий случай есть секретные выходы в эту клоаку. Мы выйдем через один из них.
– Эрл, я очень устал. Просто чертовски устал.
– Хендерсон, я не верю своим ушам. Никогда прежде не слышал, чтобы ты чертыхался.
– Если я выберусь отсюда, то буду чертыхаться, курить сигареты и трахать девушек направо и налево.
– Звучит как серьезная программа. Я мог бы присоединиться к тебе, но мне пришлось бы добавить к списку еще бутылку бурбона. А я больше не пью.
– Ну а у меня никогда не было сексуальных отношений.
– Еще будут, малыш. Будут. Это я тебе гарантирую.
Он вытащил юношу из воды на топкую отмель, где нашел тяжелую деревянную дверь. Похоже, она была заперта. Карло без сил опустился прямо в грязь, а Эрл вытащил свой складной нож и принялся ковыряться в замке. Очень скоро старый механизм заскрипел, и Эрл потянул тяжелую створку на себя; она открылась почти на два фута и уперлась в вязкую нечистую глину.
Эрл поднял юношу, и они вдвоем побрели через какую-то комнатушку в подвале, мимо каких-то коробок и корзин, поднялись выше и вышли в коридор. Внезапно стало очень жарко. Они тащились к брезжившему впереди свету, добрались наконец до какой-то двери, распахнули ее и оказались в сыром горячем тумане, в котором метались привидения.
– Позовите доктора, позовите доктора! – выкрикнул Эрл.
Ответом ему был многоголосый женский визг. Привидения кинулись прочь, разбегаясь в совершенно явной панике, причину которой он никак не мог понять, пока прямо перед носом у него не прорысила голая старая леди с огромными отвисшими грудями.
Эрл опустился на идеально чистый кафельный пол, сразу покрывшийся противными потеками грязи, отваливавшейся с его ботинок и брюк, а женщины продолжали голосить.
А потом появился полицейский с пистолетом в руке.
– Доставьте этого мальчика в гос... – начал было Эрл.
Но полицейский, не слушая, изо всей силы ударил его рукоятью пистолета в лицо, отчего его голову пронзила боль, а из глаз посыпались искры, и он почувствовал, как на него навалилось сразу несколько человек. Он услышал щелчок наручников, надетых ему на запястья. А потом кто-то еще раз ударил его по голове.
49
Эрл лежал на койке в городской тюрьме. Никто не допрашивал его, ему не задавали совершенно никаких вопросов, вообще не обращали на него ни малейшего внимания. Ему позволили вымыться под душем, дали ему тюремную униформу и забрали его костюм для чистки. Ему оставалось лишь предаваться мрачным раздумьям, курить и видеть тревожные сны. Однажды поздно ночью один из немногочисленных приличных быков, бывший во время войны морским пехотинцем, выпустил его из камеры, отвел в приемную и позволил позвонить жене и самому сказать ей, что он уцелел и на этот раз.
– Я знаю, – ответила Джун. – Твое имя не называли в газетах вместе с именами тех несчастных ребят.
– В таком случае это единственное, что они сделали верно.
– Все эти мальчики, Эрл... – сказала она.
– Все получилось совершенно неправильно, – выдавил из себя Эрл.
– Эрл, вернись домой. Этот город принадлежит дьяволу. Ты отдал ему все, что у тебя было, и что получил взамен?
– Ничего.
– Эрл, это не стоит того.
– Да, не стоит. И никогда не стоило. Все они, эти мальчики, – их больше нет.
– Эрл, ты не должен думать об этом. Это убьет тебя.
– Я знаю. Я должен думать о других вещах. Как там ребенок?
– Пинает меня понемножку. Маленький футболист, вот что я тебе скажу.
– Я вернусь домой, как только смогу, любимая. И когда наступит время, я буду там.
– Я знаю, что ты или вернешься, или погибнешь, – ответила она.
Он следил за тем, как газеты в течение нескольких дней обыгрывали случившееся. Эрл считал, что его уже ничем нельзя удивить, но даже он с трудом заставил себя поверить в реальность того, что публиковалось в прессе. «Нью эра» представила трагедию таким образом:
ДЖЕЙХОКЕРЫ УСТРОИЛИ ЗАСАДУ САМИ НА СЕБЯ
На товарной станции в результате собственной паники погибли семь человек.
Участники специальной рейдовой команды окружного прокурора, по всей видимости, перестреляли друг друга прошлой ночью на сортировочной станции железной дороги Миссури – Тихий океан.
Погибло семь человек, в том числе 65-летний Ди-Эй Паркер, легендарный агент ФБР, прославившийся своими успехами в борьбе против предводителей гангстеров в 30-х годах.
Источники сообщают, что Паркер был командиром отряда, известного в наших краях как «джейхокеры»; это название они получили в память о канзасских бандитах, терроризировавших Хот-Спрингс перед Гражданской войной.