Жарким кровавым летом, стр. 78

– Нам нужно узнать, где у них самое слабое место, и ударить туда.

– Надо отдать Оуни должное: он знает свой бизнес. У него нет «самых слабых» мест.

– Да, он толковый ублюдок. Он уже давно заправляет этими делами. Проклятье, мне даже думать противно о том, что мы находимся совсем рядом, просто рукой подать, и ничего не можем сделать.

– Мы сделаем это, Эрл. Так или иначе, раньше или позже. Мы сделаем это. Клянусь вам.

Они отправились назад, совершили изматывающий трехчасовой переезд через Южный Арканзас по шоссе федерального значения № 70, через Аркадельфию, Прескотт и Хоуп, миновали Тексаркану около четырех часов дня и к пяти подъехали к армейским складам в Ред-Ривере.

Члены команды сидели возле казармы; вид у всех был расстроенный и растерянный. Рядом стоял грузовик арканзасского дорожного патруля и три автомобиля техасского дорожного патруля. Издалека было видно, что дорожная полиция понаехала сюда не просто так.

Эрл и Ди-Эй вышли из машины.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил Эрл.

– Они приехали отобрать наше оружие, – сказал Тощий. – Притащили бумагу, подписанную арканзасским губернатором, техасским губернатором и федеральным судьей. И подпись Беккера тоже стоит.

– Дерьмо, – пробормотал Ди-Эй, протискиваясь мимо них. – Что это такое? Кто здесь главный?

– Вы, наверно, Паркер? – полувопросительно произнес высокий офицер с арканзасским значком. – Паркер, я полковник Дженкс, командир арканзасской дорожно-патрульной службы. Мне очень жаль, но сегодня в десять утра меня вызвали к губернатору. Я явился к нему, когда он, судя по всему, только-только закончил вышибать дух из бедняги Фреда Беккера и заставил его подписать ордер. В одиннадцать губернаторский посыльный отнес его к судье, а в полдень они уже позвонили по телефону в Техас и договорились со здешними парнями. Они хотят, чтобы мы взяли на хранение ваше тяжелое оружие и ваши бронежилеты. Вам разрешено оставить себе пистолеты, но...

– Сэр, – сказал Эрл, обращаясь к командиру, – если мы попытаемся вести нашу работу без хорошей огневой поддержки, то нам уж точно придется очень несладко. Это я узнал во время войны, и это знание мне непросто досталось.

– Я не говорю, что вы делаете что-то нехорошее. До вашего появления никому еще не хватало смелости связаться всерьез с Грамли из Хот-Спрингса и бандитами с гор. Но на губернатора давят со всех сторон, такое уж губернаторское дело. А мы подчинены ему, поэтому приходится делать все, что он прикажет. Такая уж наша жизнь.

– Эрл, – повысил голос один из молодых людей, – но ведь это неправильно. Как нам делать эту работу без хорошего снаряжения?

– Да, – поддержал его другой, – вдруг мы опять столкнемся с толпой плохих парней по фамилии Грамли, вооруженных пулеметами? Что, по-вашему, нам тогда делать?

– Вы лучше всех в штате владеете пистолетами, – ответил Эрл. – Вы победите. Я в этом уверен.

Но происходящее встревожило его едва ли не сильнее, чем его подопечных.

– А не могли бы мы договориться, чтобы нам вернули наше оружие, если нам придется делать большую облаву, которая может оказаться опасной? – спросил Ди-Эй.

– Сэр, – ответил Дженкс, – это вам придется решать с губернатором. Я на своем уровне не могу сказать вам ни да, ни нет. Такими делами должен заниматься ваш мистер Беккер.

– Он занимается только размещением своих фотографий в газетах.

– Я должен сегодня же доставить это оружие в Литл-Рок и сдать его на оружейный склад полицейского штаба штата. Еще раз говорю: это не мое решение. Я только делаю то, что мне приказывают. Такие вот дела.

На улицу вышли люди с оружием: «томпсоны», выглядевшие очень странно без магазинов, полицейские несли под мышками по три штуки зараз. Потом вышли люди с «браунингами»; эти винтовки были такими тяжелыми, что их можно было нести только по одной. Эрл узнал по щербине на прикладе, которую он сделал, когда выбивал замок, ту винтовку, с которой он шел по коридору в «Мэри-Джейн», стреляя смертоносными очередями, а за спиной у него шел Френчи и подавал ему полные магазины.

– Очень не хотелось бы лишаться этой чертовой автоматической винтовки, – сказал Ди-Эй, – без нее мы вряд ли смогли бы что-то сделать.

– Это несправедливо! – выкрикнул один из членов команды. Как ни странно, это оказался Тощий, самый старший и самый опытный во всем отряде. – Они не могут требовать, чтобы мы продолжали облавы без всякой огневой поддержки. Это неправильно.

– Это неправильно, – согласился с ним Ди-Эй, – и у меня будет серьезный разговор с Беккером. Мы сможем решить этот вопрос.

– Но мы... Это не... Мы всего лишь... – раздались возмущенные голоса.

– Заткнитесь! – прогремел Эрл, заставив замолчать своих подчиненных и ошеломив офицеров из дорожного патруля. – Мистер Ди-Эй сказал, что разберется с этим недоразумением. А теперь посторонитесь и покажите этим парням, что вы обученные профессионалы, которые умеют выполнять приказы своего командира.

Он произнес эти слова командирским голосом, отработанным за много лет, проведенных на плац-парадах, и за несравненно более тяжелые годы, проведенные на островах, и заставил всех сразу замолчать.

– Спасибо, сынок, – сказал полковник Дженкс – Вижу, что вы из тех людей, которые знают, что такое служба. Готов держать пари, что угадаю, кем вы служили.

– Может, и угадаете, полковник, – ответил Эрл.

– Слышал только хорошие отзывы о здешнем инструкторе. Говорят, он чертовски требователен.

– Если надо делать дело, я его и делаю.

– Хороший человек, – сказал полковник, как будто отметил Эрла для того, чтобы в будущем дать ему рекомендацию.

К Ди-Эй подошел полицейский сержант.

– Сэр, вы должны подписать декларацию. И как быть с карабином?

Ди-Эй расписался каракулями, похожими на следы куриной лапы, и лишь после этого спросил:

– С каким карабином?

– Сэр, в первоначальной декларации у вас записано шесть «томпсонов», три БАР, шесть помповых «винчестеров» и шесть карабинов М-1. Но у вас здесь только пять карабинов.

– Ммм? – протянул Ди-Эй и посмотрел на Эрла.

Это было странно, потому что карабины не использовались ни разу; они просто оставались под замком здесь, на их техасской базе. Эрл не любил карабинов, считая их патроны слишком легкими.

– Карабинами мы никогда не пользовались, – сказал Эрл.

– Как бы там ни было, сэр, здесь написано, что у вас их шесть, но мы нашли только пять.

– Понятия не имею. Парни, кто-нибудь из вас терял карабин?

– Сэр, мы не прикасались к карабинам с тех пор, как закончили обучение.

– Мы ни разу не возили карабины в Хот-Спрингс.

– Полковник Дженкс, что же нам делать, сэр? – спросил сержант.

Дженкс задумался, самое большее, на десятую долю секунды и потом объявил:

– Назовите это боевой потерей, спишите его и забудьте. Не будем делать из этого большое дело. Это ведь даже не автомат. А теперь давайте уберемся отсюда и не будем мешать этим людям тренироваться.

38

Ему потребовался день, чтобы все устроить при помощи друга, который был агентом ФБР в Талсе и знал, к кому следует обратиться. Теперь Карло за все платил сам, потому что знал, что такие расходы в бюджете не предусмотрены и Ди-Эй никогда их не одобрит. Но он должен был все узнать точно.

Ему еще никогда в жизни не доводилось летать. Самолет именовался С-47, хотя теперь, вернувшись к гражданским перевозкам, следовало бы возвратить ему довоенное название ДС-3. Он оторвался от летного поля Талсы в 7.30 утра и целых семь часов летел до Питтсбурга. Кресла были тесными, окна маленькими, бортпроводница казалась переутомленной.

Два раза Карло чуть не вырвало. Кофе был холодным, маленький бутерброд – несвежим. У него разболелись колени, онемели ноги. В Питтсбурге самолет заправился, высадил часть пассажиров, принял на их места других и час спустя снова поднялся в воздух. Полет закончился в Национальном аэропорту, совсем рядом с Вашингтоном, округ Колумбия, около 4.00 дня.