Жарким кровавым летом, стр. 71

– Я не знаю.

– Вы не можете сказать, что получили анонимную информацию?

– Нет. Теперь уже не можем. Беккер хочет иметь больше контроля над всей операцией. Я не могу организовывать налеты самостоятельно. Он надзирает за ними. Я управляю ими под его руководством. Нам придется узнать его мнение, понятно?

– Послушайте, – почти умоляющим тоном произнес Френчи, – теперь, когда мы знаем, где это место, только вопрос времени найти что-нибудь такое, что подтвердит эти данные. Как только мы это найдем, то пойдем к Беккеру и скажем, что это наше первичное доказательство. Как только у нас появится предлог, мы вышибем из-под Оуни главную опору, и тогда мы все становимся героями и счастливо отправляемся по домам. Это же так просто.

– Ты маленький умный ублюдок, – сказал Эрл.

– Я не собираюсь ничего выдумывать или лгать, – заявил Паркер. – Я должен обсудить это с Беккером. Это его затея. Если бы всю эту кашу заварил я, не знаю, как я поступил бы, но ее заварил именно он, он должен отвечать за все, и он подписывает чеки. После той стрельбы, которая была в прошлый раз, все может повернуться как угодно. Мы только что вернулись из поездки в Хот-Спрингс, где искали именно эту информацию. Но, черт возьми, Эрл, мы с вами опять поедем туда сегодня же вечером и поговорим с ним. Шорт, ты останешься здесь. Никому ни слова. Слышишь? Никому! Понял?

– Да, сэр, – уныло отозвался Френчи. – Но уверяю вас, может получиться отличная вещь.

Френчи провел этот день в Тексаркане. Кинофильм «Б. С. С.» с Аланом Лэддом в главной роли только что вышел на экраны, и он посмотрел его два раза подряд, хотя и зная, что фильм насквозь фальшивый. На войне ничего такого быть не могло. Героиню играла какая-то новая актриса, не сказать чтобы очень красивая, и все поминутно курили. Но Френчи был уверен, что они не обладали тем классом, который имели реальные люди из БСС; его дядя имел этот класс, savoir faire [44], в нем угадывался загадочный полунамек на то, что жизнь может быть очень забавной, если взрастить в себе ироническое отношение к ней и уметь выходить из некоторых ситуаций, не обмочив штаны.

Когда он вернулся в казарму, было уже около шести вечера. К тому времени из отпуска прибыли трое его сослуживцев – Медведь, Эфф и Билли Боб, по каким-то дурацким соображениям переименованный в Боба Билли, – и они вчетвером очень мило посидели, обмениваясь историями о своих развлечениях. Эти трое отправились в Новый Орлеан и действительно прекрасно провели там время. Когда же очередь дошла до Френчи, он напустил на себя загадочность и сказал только, что тоже провел время чертовски хорошо.

А вскоре подъехал автомобиль, из которого вышли Эрл и мистер Ди-Эй. Они приветствовали прибывших, некоторое время поболтали с ними ни о чем и в конце концов отпустили. Эрл кивнул Френчи, и тот отправился вслед за старшими в кабинет Паркера.

Там все уселись. За окнами заметно стемнело, и старик включил лампу, заполнившую небольшую унылую комнатушку желтым светом. Снаружи негромко стонал поутихший к ночи техасский ветер.

После долгого молчания старик поднял голову.

– Вот, я привез это для тебя, – сказал он.

«Это» оказалось письмом на официальном бланке управления прокурора округа Гарленд.

– Мистеру Эрлу пришлось сражаться как льву, чтобы получить его. Он доказывал ему и то, и это и пригрозил, что сам уйдет, если Фред Беккер не выдаст такое письмо.

– Письмо? – переспросил Френчи.

– Рекомендательное письмо. Ты его заслужил, – объяснил старик.

Френчи вскинул взгляд на Эрла, который молча сидел рядом; его глаза были подернуты темной дымкой.

" Тем, кого это касается:

Уолтер Ф. Шорт состоял на службе в этом управлении в качестве следователя и офицера для особых поручений в период с 28 июля по 12 сентября 1946 г. За это время он выполнял свои обязанности с образцовой храбростью и профессиональным умением. Проявил большую инициативу при выполнении всех поставленных перед ним задач. У. Ф. Шорт имеет отличные задатки для дальнейшей работы в органах правопорядка.

Фред К. Беккер,

государственный прокурор округа Гарленд, Арканзас".

– Это не так уж плохо, – сказал Ди-Эй, – если учесть, что только сегодня он хотел предъявить тебе обвинение и отправить тебя в тюрьму за взлом и незаконное проникновение.

– Я не понимаю.

– Тебя уволили, сынок, – произнес Эрл первые слова за все время беседы.

– Уволили?

– Мистер Беккер сказал, что должен преодолеть возникший в городе страх по поводу того, что мы, дескать, являемся не подчиняющимися никакому контролю бандитами. Что он должен показать людям, что взял управление командой на себя и вышвырнул вон паршивых овец, не дожидаясь, пока они испортят все стадо. Тебя он хотел использовать в качестве паршивой овцы. То есть устроить тебе показательную порку. Эрл заставил его понять, что это никудышная идея.

Френчи молча смотрел куда-то вдаль.

– Я же нашел центральную контору, – сказал он наконец. – Разве это ничего не значит?

– Это значит, что ты не сядешь в тюрьму, а уедешь отсюда с хорошим письмом. Это будет означать, что ты получишь работу везде, где захочешь. Тем временем мы с Эрлом должны найти какой-нибудь способ обосновать рейд. Мы должны сделать так, чтобы это походило на законное действие. Такой приказ дал мистер Беккер.

– Это несправедливо, – сказал Френчи.

– Совершенно верно.

– Это же всего лишь политика, – сказал Френчи.

– Именно так.

– Вы не можете позволить ему так поступить со мной.

– Я никак не могу помешать ему, – ответил старик. – Я не могу помешать ему сделать что бы то ни было. Он говорит, что сверху на него давит губернатор, а в округе есть люди, которые давят снизу.

Френчи повернулся к Эрлу.

– Вы поддержали это?

Эрл смотрел ему прямо в глаза.

– Иногда случается так, что человек оказывается в подчинении у плохого офицера. Считается, что такого не должно быть, но от таких вещей все равно никуда не денешься. Так что надо жить дальше, пока у тебя не появится возможность делать то, что ты считаешь верным. Нужно держать отряд сплоченным, нужно разбираться со всяким дерьмом, нужно продолжать патрулирование. Нужно быть готовым нести потери. Ты – потеря, Шорт.

– Господи, – проронил Френчи. – Все эти парни из Захолустье-сити, и Грязь-тауна, и Лягушачьих Прудов, из какой-нибудь Оклахомы – и я единственный, кого решили вышвырнуть вон. Господи, я сражался за вас, парни. Я убивал для вас, парни. Это совершенно неправильно. Я могу, по крайней мере, увидеть Беккера?

– Не лучшая мысль, – ответил Эрл. – Он не любит прямых разговоров. Я бы сказал, не любит иметь дела с живыми людьми лицом к лицу. К тому же он очень не любит, когда на него пытаются надавить, и поэтому вполне может предъявить тебе обвинение во взломе и незаконном проникновении или, если ему приспичит, даже в убийстве тех двух парней из казино. Так что окажи себе самую лучшую услугу, какую возможно. Извлеки из этого урок, убирайся к чертям из города и живи себе дальше. Ты молод и умен. Тебе не грозят никакие неприятности.

– Но я...

– Да, я понимаю. Но главное здесь в том, чтобы ты не пострадал. Возьми это письмо, сынок. Начинай жить заново и не позволяй себе терзаться по этому поводу. Мы с мистером Ди-Эй сожалеем о том, что так случилось. Но это политические игры. Учись: именно так делаются дела в мире.

34

Смерть Папаши Грамли, последовавшая в результате глубокой печали и многочасовой пляски, в значительной степени прекратила существование Грамли как той реальной силы, в какой Оуни был заинтересован. Он знал, что ему все равно придется держать Грамли при себе, чтобы они служили его империи, получали и отправляли его доходы и выплаты, смазывали шестеренки машины, выбивали деньги из нерадивых должников и делали множество других дел, но он знал также, что Грамли без непоколебимого предводительства и решительного сердца Папаши уже не смогут быть, как прежде, реальной боевой силой. Флем останется при нем, как его фактотум [45], но Флему никогда не стать таким человеком, каким был Папаша. Флем ни в коей мере не был тем вождем, какой нужен в военное время.