Мешок с несчастьями, стр. 12
Но Виолетта не обращая внимания на Данилу, продолжала рассказ:
– А утром сегодня я немного задержалась, у меня вчера был день рождения, и я решила позже прийти на работу. Сысой уже выкатил тележку для работы кассиршам, и раздал сумки, они вовсю трудились. От нечего делать, я вспомнила про сумку со ста тысячами долларов, и спросила девочек, кто ее считает? Все молчали. Сумки в которой было сто тысяч долларов, не хватало. Ее просто не было. Она пропала, куда спрашивается? И тут я вспомнила, перед тем как закрыть хранилище вот этот парнишка – Данила, забыл в тележке коробку из под торта и сбегал за ней. Я что думаю, может быть он случайно положил к коробку из под торта сумку с долларами. Его ведь на выходе никто не проверял. С коробкой, так он и вышел на улицу. А там коробку в одну сторону, а деньги в другую, куда-нибудь под забор спрятал. Если взял по глупости, по молодости, пусть вернет.
Виолетта смотрела добрыми и грустными глазами на нас с Данилой. В это время Настя задала вопрос Сысою.
– А когда вы привезли из хранилища в кассу пересчета инкассаторские сумки, сколько их было там, вы их пересчитывали?
Начальник охраны молчал.
– А кто обнаружил пропажу? – спросила его Настя.
– Виолетта обнаружила.
– Где она ее обнаружила?
– В кассе пересчета.
Данила, до этого сидевший тихо и молчавший, вдруг окрысился на начальника охраны:
– Правильно, в кассе пересчета была с утра обнаружена пропажа. А с вечера все сходилось, были в наличии все шесть мешков. А как только Сысой тележку привез из хранилища в кассу пересчета, деньги по пути и пропали. Куда подевалась шестая сумка?
Наш приятель скорчил страшную рожу, думая что так выглядят прокуроры:
– Только в одном направлении, в воровской карман Сысоя. Украсть мог только ты, начальник охраны, пока вез тележку из хранилища в кассу пересчета. Сунул мешок под костюм и вынес его тут же из банка. Надо у охраны спросить, выходил он из банка или нет?
– Да как бы я сунул этот мешок под костюм? Он бы у меня выпирал.
Данила захлопал в ладоши.
– Вот ты сам и проговорился, что видел мешок и знаешь его размеры. И что он тебе под пиджак не лез. Значит, ты его по-другому умыкнул. Висеть тебе на виселице, – улыбнулся сегодня первый раз за день Данила, – а то нашелся папуас, обвинять честных людей в воровстве. Подожди, тебя вешать будут, я попрошу, чтобы мне доверили, выбить стул из-под твоих ног.
Теперь все находящееся в кабинете смотрели на начальника охраны как на вора, и ждали от него объяснений.
– Я хочу повиниться перед всеми, – сказал Сыссой и опустил глаза. Я затаил дыхание.
Быстро же Данила его расшифровал и заставил каяться. Не прошло и две минуты. То же мне вор, не мог придумать, что-нибудь получше.
– Я хочу повиниться, я вчера когда принимал он нее, от Виолетты мешки, я понадеялся на ее честность и не пересчитал их. Может быть, там их было не шесть, а пять, я откуда знаю.
Молодец Сысой, хорошо придумал. Интересно, долго ли он думал, чтобы свалить все на Виолетту? Виолетта накинулась на него дикой кошкой:
– Мерзавец, ты, что хочешь сказать, что я тебе сдала не шесть сумок, а пять? Да я при тебе же их пересчитала по одной. Ты, что подписывал акт приема-сдачи, не глядя? Нет, мой дорогой, или вот этот парень Данила вынес их в коробке из под торта, или ты умыкнул сумку. У меня есть бумага, что я тебе сдала вечером при самом управляющем шесть сумок. А ты утром, ворюга, отдал в работу только пять. Где одна спрашивается?
Виолетта с Сысоем на наших глазах чуть не вцепились друг с другом. Бачок хитрыми глазами смотрел на обоих и потом сказал:
– Сысой Соич, отведи пока ребят к себе в кабинет, пусть посидят, а мы переговорим.
– Конечно поговорите, – сказала Настя, – выясните у себя сначала кто вор, а потом на других ярлыки вешайте.
Глава 8
Когда Сысой вел нас к себе в кабинет, я ему подкинул одну незамысловатую мысль, пусть пораскинет мозгами:
– Не кажется вам странным, – спросил я его, – что Бачка выгнали из Москвы, и у вас в тот же день начались кражи? За что его понизили в должности и направили в вашу Тмутаракань?
– Ты что хочешь сказать, – вылупил Сысой так на нас глаза, – вор он? Вы правда его подозреваете? – вдруг он перешел со мной на «ВЫ», и горячо потряс мне руку.
– Вам виднее, думайте. Все факты пока против вас.
Окрыленный Сысой оставив нас одних в своем кабинете и пошел обратно. На мужественном лице главного стражника пробежала тень оброненных нами подозрений.
Кабинет начальника режима безопасности находился на втором этаже, рядом с другими кабинетами руководителей банка. На двери висела табличка «Посторонним вход воспрещен». Список посторонних не был вывешен и поэтому всяк проходящий мимо относил себя к данной категории. Мы оказались не среди посторонних, а среди избранных.
– И так не нужен никому, еще и табличку вывесил, чтобы не беспокоили. Дрыхнет наверно целый день, а ночью бессонницей мучается, – сказал Данила.
– С чего ты насчет бессонницы взял? – удивился я проницательности приятеля.
– А когда же ему было обдумывать ограбление, только ночью. Не спится, дурные мысли в голову лезут, вот и спер мешок. Я своими глазами видел, что там их было шесть. До шести то я считать умею.
Довод приятеля не убедил меня и я промолчал. Легко обвинить человека, когда все факты против него, а если все специально подстроено, и Сысоя выбрали стрелочником?
– Ну, змеиное гнездо, и угораздило же вас попасть сюда, – сказала Настя, с удобствами устраиваясь в кресло начальника. Я поднес палец к губам, призывая к молчанию и, потянулся за дисташкой. В кабинете запросто Сысой мог включить диктофон и прослушать потом наши разговоры. Береженого – бог бережет. Нажав на кнопку с цифрой один, я высветил на экране монитора кабинет управляющего. Вовремя. Как раз в него входил начальник охраны. Радости на его лице я не увидел. В бочку с цементом прыгать легче, чем отвечать за неприятное происшествие.
– Садись, будем разбираться, – предложил ему управляющий филиалом.
– Ну, я пошла, – вскочила с места Виолетта.
– Нет уж постой, – остановил ее Сысой, – мне твой день рожденья боком выходит.
Управляющий банком грозно смотрел на обоих.
– Объясни мне Сысой для начала, и ты Виолетта, как получилось, что ребята оказались в кассе пересчета?
– Вы же сами приказали дать им работу, – оправдывался начальник охраны.
Управляющий схватился за голову.
– Мне, что вместо вас новые кадры искать или везти из Москвы? Ты, что не понимаешь, что не имеешь права заставлять работать детей? Ведешь себя как плантатор. Не мог заставить их подмести двор?
Сысой оправдывался призывая в свидетели Виолетту.
– Мы к вашему приезду двор, только что языками не вылизали, что его было мести?
А Бачок проводил воспитательную работу:
– Ты хоть понимаешь, что мы нарушили все законодательные акты, Центральный банк, если узнает про твои художества, у нас лицензию отнимут. Мы же не можем теперь уголовное дело завести о хищении, ты хоть это понимаешь?
– Правда не можем, а почему? – вдруг оживился Сысой, виновато глядя на управляющего. На его простоватом лице хотела зародиться хитрая улыбка, но он вовремя спрятал ее в пшеничные усы.
– А против кого ты заведешь? Против детей, которые не имели права находиться в хранилище, а ты заставлял их еще работать. Ты как это себе представляешь?
И вдруг управляющий с угрозой в голосе спросил:
– Так, и кто из вас придумал свалить все на детей? Вы в сговоре?
Вот эта постановка вопроса. Мне она очень понравилась. Я так и прилип к экрану монитора. Но зря видно Бачек обмолвился, что нельзя заводить уголовное дело, потому что явственно было видно, как повеселели оба, и Сысой и Виолетта. Это видно и придало им духу для ответа начальству. Виолетта протянула белую, не коснувшуюся загара руку в сторону начальника охраны: