Строптивая герцогиня, стр. 21

— Возможно…

— Ничего, кроме требований. Я даже не знал, что ей еще в голову взбредет. И потом, скажу вам, женщина с опытом…. всегда подозрительно. По крайней мере английские леди осмотрительны и не столь усердны в приобретении оного опыта, хотя и тоскуют о нем.

Хокинз засуетился.

— Конечно, Клодетт была француженкой, и, возможно, во всех наших скандалах виноват ее плохой английский. Предпочтительнее женщина, которая бегло говорит по-английски и выскажет свои претензии с большим тактом, — продолжал Эйдриан.

Хокинз слабо улыбнулся:

— Не сомневаюсь.

— Да, мне симпатичен ваш апломб, особенно учитывая тот факт, что вам предстоит общаться с герцогиней длительное время. Я помню необъяснимое облегчение, когда семья Клодетт вызвала ее назад во Францию. У меня испортилось настроение тогда, Хокинз. Я не представляю вас на моем месте. — Он засунул руку в карман и достал листовки. — Теперь объясните мне, что это за листовки. Одна подписана «Капитан Брут».

Хокинз заморгал, отгоняя прочь беспокойные мысли, способные расстроить его, пока он изучал бумагу.

— Новое имя. Я сомневаюсь, что он из местных, — пробурчал Хокинз, отдавая листовки. — И видимо, более опасный, чем другие. Последняя строчка вызывает много разговоров. «Если аристократы не поделятся властью, она может быть отобрана у них». Звучит как революционный призыв, не правда ли? Я слышал, что к северу отсюда много подобных разговоров, но не в Корнуолле.

— Правда, но Корнуолл имеет больше голосов, чем те, что делят «гнилые местечки». Что за разговоры идут?

— Больше единомыслия, чем хотелось бы. Эмоции разгораются повсюду. Вся страна как пороховая бочка.

— Когда все это началось? — спросил Эйдриан.

— Да не далее как сегодня несколько шалопаев разбросали листовки по городу. Они говорят, что какой-то мужчина позвал их в рощицу и предложил по три пенса каждому.

— Сегодня?

Так, значит, капитан Брут в городе.

Проклиная себя, Эйдриан вскочил со стула.

Он уже направился к двери, когда она открылась. София появилась на пороге вместе со своими питомцами.

Медленно, очень медленно сердце Эйдриана вернулось на место.

— Получилось дольше, чем я хотела, — увидев его обеспокоенное лицо, проговорила она, таща за собой собак. — Мне нужно отвести их наверх, в мои покои, где стоят клетки. А вы, мистер Хокинз, гасите свою сигару. И мы немедленно продолжим нашу интересную беседу. — Она снова исчезла.

Эйдриан стиснул зубы. Она приглашала Хокинза остаться, не стесняясь его присутствия.

— Прошу меня извинить, — поднимаясь, проговорил Эйдриан. — Я пойду отдыхать.

— Нет! Не уходите… Не думаете ли вы, что ваше отсутствие неуместно? Если она вернется…

Будь он проклят, если и дальше будет наблюдать, как станут разворачиваться события!

— Я оставляю вам поле деятельности. И все же, если вы воспользуетесь неожиданными благами, свалившимися на вашу юную голову, я заставлю вас пожалеть, что вы родились на свет.

Хокинз покраснел.

— Я уезжаю, Берчард. Не такая уж нынче лунная ночь, и, судя по листовкам, на дорогах может случиться всякое.

Видя, что его угроза подействовала, Эйдриан не мог удержаться, чтобы не покуражиться.

— Бросьте, молодой человек, листовки не имеют к вам никакого отношения. Кроме того, если все развернется как вы ожидаете, то вам не уехать раньше рассвета.

— Раньше рассвета? О нет, я не хотел бы…

— Не беспокойтесь. Вот увидите, герцогиня пригласит вас остаться. — Он крепко схватил Хокинза за плечо. — Защитите честь англичанина, мой друг.

Хокинз рванулся к двери.

— Ей нужно отдохнуть, чтобы продолжать путешествие. Вы попрощаетесь с ней за меня, не так ли?

Не дожидаясь ответа, он поспешил удалиться из комнаты.

Эйдриан ждал возвращения Софии. Несмотря на ее намерения в отношении Хокинза, она вернется. Он знал, что именно сейчас она обнаружила в своей комнате сюрприз.

В считанные минуты тихая маленькая гостиница огласилась звуками громких шагов по лестнице. Дверь распахнулась, и разгневанная герцогиня, закутанная в черный креп, предстала на пороге. Она выглядела совершенно потрясенной, что подтверждал взгляд ее зеленых глаз. Она словно фурия набросилась на него:

— Где Дженни?

— Полагаю, там, где вы оставили ее.

— Я оставила ее в другой карете, и еще там был фургон с вещами… Но ее нет в моей комнате, и ничего не приготовлено. Клетка Камиллы пуста, но если бы она вывела ее на прогулку, я бы увидела их, когда гуляла с собаками.

— Вы и вправду оставили ее, только не здесь, а там. Она в Марли.

— Не говорите ерунды. Когда мы отъезжали, она сидела в другой карете вместе со слугами.

— А я говорю вам, что она не поехала. Она пошла наверх забрать Камиллу, а вы приказали трогаться, прежде чем Дженни успела вернуться.

Она насупилась, перебирая в памяти недавние события. Подойдя к нему, она посмотрела ему в глаза:

— Вы знали. Почему вы ничего не сказали?

— Вы достаточно ясно дали мне понять, чтобы я не вмешивался. Когда один из ваших слуг попытался возразить, вы не захотели слушать. Я предположил, что вы в последний момент передумали и решили ехать без Дженни и Камиллы. — Его досада по поводу Хокинза требовала отмщения. — Кроме того, вы едва ли смогли бы устроить любовное свидание, если бы Дженни спала вместе с вами в одной комнате.

— Значит, вы специально все подстроили так, чтобы Дженни осталась в Марли? Как вы смели лишить меня горничной?!

София была совсем сбита с толку. Она-то думала, что он претендует на ее повышенное внимание, никак не Хокинз. С другой стороны, ей все стало ясно. Благодаря осуществленному путешествию для него открывались возможности, которые он не собирался упустить.

Она понимала, что его раздражение обусловлено неудержимым влечением к ней. Честно говоря, ей в голову не приходило сделать Хокинза своим любовником. Просто она весь день была сама не своя и воспользовалась юным членом парламента, чтобы хоть как-то защититься.

Эйдриан поймал ее тревожный взгляд и долго не отпускал, наслаждаясь ее растущим волнением, отнюдь не наигранным. Удивительная ранимость, присущая ей, настолько притягивала его, что ему страшно захотелось защитить ее. Такое желание часто возникало, когда он смотрел на нее. Но сейчас совсем другие наклонности взяли верх, и он не сделал ничего, чтобы сдержать их.

Они только что перешли дозволенную черту, и оба это понимали.

Глава 11

Не успела она высказать ему все, что думала, как сразу же поняла свою ошибку. Он посмотрел на нее с таким выражением, словно хотел сказать: «Я мужчина, а вы женщина, которая вообразила, что я хочу переспать с ней». Но его взгляд неожиданно смягчился.

— Когда я говорил о любовном свидании, я имел в виду вашего юного друга, отнюдь не себя.

У нее упало сердце. Ее как магнитом притягивал к себе Берчард.

— Какая разница, кого вы имели в виду? Как вы могли позволить себе подобную бесцеремонность — заставить меня путешествовать без горничной?! — вспылила она, не зная, как себя вести.

— Подобные бесцеремонности я то и дело терпел от графа. И хотя со времен моей юности прошло немало лет, я с тех пор не переношу этого слова. Не используйте его при мне, если не хотите, чтобы я продемонстрировал вам, что такое настоящая бесцеремонность.

Мягкая угроза отозвалась волнением во всем ее теле.

— Вы дерзили мне с самого начала, а сегодня превзошли самого себя, — вспыхнула она. — Всему виной портвейн.

— Наблюдая за вами и Хокинзом, я заключил, что я чересчур застенчивый.

— Ваши инсинуации оскорбительны, Я просто разговаривала с ним.

— Неужели? Мне показалось, что он воспринял все совсем иначе, и вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Почему я не могу отказать себе в удовольствии, если молодой человек проявляет ко мне внимание? Вы думаете, он заставлял себя ухаживать за мной, преследуя личные интересы ? Вроде вас.