Эмоциональный букварь от Ах до ай-яй-Яй, стр. 33

Об эмоциональной культуре

(эмоциональный практикум для взрослых)

Ясно, что все взрослые хотели бы сделать жизнь детей радостной, наполненной положительными эмоциями.

Конечно, улыбка на личике ребёнка, его весёлый смех воспринимаются как самое естественное проявление детства. Но ребёнок, даже в том ограниченном окружении, которое соответствует его возрасту, сталкивается с разными объектами и явлениями. Они могут вызвать самые различные переживания, в том числе и отрицательные: огорчения, слёзы, гнев, отвращение, страх. Массу таких переживаний ребёнку даёт искусство — детская литература, сказки.

А болезни близких, заботы о животных — сколько разных эмоций вызывают у детей! Но для воспитания личности они положительны и необходимы, так как делают человека человеком, отзывающимся на всё своим сердцем.

Важна искренность таких чувств, независимая от одобрения окружающих. Такая независимость проявляется тем больше, чем старше становится ребёнок. Разумеется, всю информацию о себе малыш сообщает взрослым почти исключительно на уровне эмоций, и взрослые тут же откликаются на них, приходят малышу на помощь. Таким образом, эмоции у самых маленьких являются как бы сигналами для взрослых о их состояниях — здоровье, настроении. Но в дальнейшем эмоции приобретают собственную ценность для личности. Из самоценных эмоций складывается сложный внутренний мир переживаний личности, ими окрашиваются в яркие цвета все явления окружающей среды. Но эмоции обладают таким свойством, что они не безразличны для других, они так или иначе задевают других. Поэтому необходимо обучать детей культурным формам проявления своих эмоций, как бы сильны они ни были. И здесь важен, безусловно, образец, который демонстрируют взрослые, живущие рядом с ребёнком. А также и образцы, в той или иной форме — прямой или косвенной — созданные искусством.

Мы обращали внимание на это ранее, но не вредно ещё и ещё раз повторить столь важные мысли. Когда нарушается связь поколений и уничтожаются образцы эмоционального общения, эмоциональной культуры, создаваемой и оттачиваемой веками и имеющей форму существования в совместной жизни, то на таких обломках очень трудно снова подхватить и протянуть порванные нити. Взрослым, находящимся рядом с детьми, в сфере «эмоциональной досягаемости», нужно следить за собой: не только сдерживать разрушительные для себя и других эмоции (раздражительность, агрессию, отчаяние и т. п.), но и старательно облекать свои эмоции в эстетически приемлемую форму. Впрочем, об этом уже был разговор.

Но что хотелось бы ещё раз подчеркнуть: в своём общении с ребёнком не застревайте на той фазе, когда он вам сообщает эмоцией о своём состоянии, а вы немедленно бросаетесь ему помогать или бурно реагируете на такой сигнал. Уловив эту связь, ребёнок может «вооружиться» своими эмоциями и использовать вас как исполнителя своих прихотей. Это называется «манипулировать чувствами другого» и означает только то, что вы задержали процесс развития эмоций, их взросления, совершенствования.

А человек, не усвоивший эмоционально-культурных форм проявления своей личности, очень тяжёл и неприятен в обществе, он может испортить любой праздник, «отравить» всем настроение, втянуть в склоку, в ссору. Его эмоции, как колючки, царапают, задевают окружающих, цепляются к ним. И, напротив, каждый жест, каждый взгляд, движение бровью, уголков рта эмоционально воспитанного человека не только создают мосты для понимания, единения людей, но и способны доставлять глубокое эстетическое наслаждение при общении.

Дети приобщаются к эмоциональным образцам очень быстро, поэтому порой они так похожи на своих близких (так же, как и муж с женой), даже если совсем на них не похожи.

ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ

…Вечером в воскресенье Миша пришёл с прогулки расстроенный, обиженный и злой одновременно. Во дворе появился новый мальчик. Раньше он жил в Москве. Детям он представился:

— Щербатый — гроза Арбата.

Во рту у него действительно недоставало зубов, и Щербатый угрожающе сплёвывал сквозь дырку между зубами. Всем, кто с ним заговаривал, Щербатый заявлял: «Цыц, козявка, брысь под лавку…»

Миша решил удивить Щербатого. У мальчика даже мелькнула, мысль стать его другом и тем самым тоже оказаться грозой их двора. Миша рассказал, что у него есть двухколёсный велосипед и что к ним пришла посылка из прошлого века.

Это сообщение не произвело на Щербатого того впечатления, какое ожидал Миша.

— Чушь, — процедил сквозь зубы Щербатый. — Чепуха!

Миша понял, что Щербатого ему ничем не удивить и, по-видимому, его дружбы завоевать не удастся. Миша расстроился и немного отошёл от ребят. Тут-то он и увидел, что все дети, которые окружили Щербатого, просто таращили глаза на его беззубый рот.

— Ша-а, малышня! Ща буду раздавать подарки, — повелительно шепелявил Щербатый.

Дети заулыбались. Кто же, интересно, не любит подарков?!

— Кто первый? Подходи, — поблёскивая разбойничьими глазами, притворно ласково пригласил Щербатый.

Выскочил маленький мальчик и доверчиво потянулся к Щербатому.

— Получи свой подарок! — весело выкрикнул тот и дал малышу щелбан. Этого никто не ожидал. На лицах детей ещё играли улыбки. Но они остались от прошлого, когда все ещё находились в ожидании хорошего, какого-то чудесного подарка, который вот сейчас у всех на глазах Щербатый достанет из своих огромных карманов.

Воцарилась неприятная тишина. Щербатый засмеялся. Обиженный малыш юркнул за спины других ребят.

— Ну, кто следующий за подарком? — Щербатый оглядел детей. Все отводили глаза от ястребиного взгляда Щербатого. И тут его глаза задержались на Мише. Миша съёжился: и от страха, и от стыда за свой страх перед Щербатым.

— Эй, ты, посылка из прошлого, подойди поближе! Чего дрожишь?! — в голосе и лице Щербатого было столько издёвки, что этого уже Миша выдержать не мог.

Он решительно кинулся к обидчику, сжав кулаки. Его, действительно, трясло:

— Ща, как дам! — срывающимся голосом прокричал он. Но крик получился довольно тихий, какой-то придушенный.

— Що-о-о? — грозно спросил Щербатый и уставился на Мишу. Видно, Щербатый всем другим звукам предпочитал шипящие. Во всяком случае, они прибавляли ему уверенности, а дырка в зубах способствовала их угрожающему произнесению.

Миша сжался. Можно было убежать или хотя бы попытаться это сделать, но то ли ноги отказали, то ли всё же было стыдно сверкать пятками, Миша не мог в этом разобраться.

— Ну, чего ты хотел дать-то? — совсем другим, каким-то сладким голосом спросил Щербатый.

Миша удивился и поднял глаза.

Щербатый ему улыбался, но улыбка была какая-то странная. Миша даже не понял, что Щербатый смеётся над его бессильной угрозой: «Ща, как дам!», потому и спрашивает, что он хочет дать.

И тут Миша всё понял. Он увидел подошедшего к ним совсем чужого дядю. Дядя смотрел на Щербатого, как бы подозревая недоброе. Миша решил воспользоваться моментом.

— Мне уже домой пора. Дел много, — произнёс он с некоторой важностью, но голос его предательски дрожал. Он повернулся и не спеша пошёл к своему дому. Но чего ему стоило это «не спеша». Другие дети тоже стали разбегаться.

Щербатый со словами, обращенными к дяде: «Вот, малышню воспитываю!», засунул руки в карманы и, насвистывая, враскачку двинулся к своему подъезду.

Из-за всей этой истории Миша и появился дома расстроенный. На душе было муторно. Он почему-то вспомнил это слово, которое раньше не очень-то понимал. Теперь он чувствовал — «муторно — это, как сейчас, вскипает какая-то муть не то против Щербатого, не то против самого себя, вот именно — муторно!»

Натали сидела в комнате рядом с Дашей. Обе как-то печально смотрели на мальчика. В воздухе витал знакомый аромат духов из далёкого прошлого. В детской комнате было темно, уютно, даже красиво.